разогревает, они и пьют. А к тем кто проявил в этом вопросе вольнодумство и тем самым отход от генерально–культурной линии КОШЭ, следовало бы присмотреться. А вдруг они тоже засланные или не вполне культурные, а значит тоже засланные? Внимательнее надо относиться к своим гражданам, глядишь, и толк будет.
***
А вот Гласс Собер проскочил мимо всё видящих глаз контрразведки. Причём проскочил так мастерски, что любому, даже самому неуловимому пакостнику, такое не могло бы присниться. Дело в том, что Гласс подпадал под категорию тех, кто пакости совершать не собирался. Поэтому за ним и смотрели сквозь пальцы, а вернее будет сказать, вовсе не смотрели. А когда он попал в вытрезвитель, то дежурному милицейскому капитану будущую свою пенсию стало жальче, чем государство в целом, и Гласс опять ускользнул от тех, кто следил за тем как бы..., ну сами понимаете. Конечно же, Гласс не собирался пакостничать ни Советскому Союзу и тем более уж КОШЭ, оно само всё как–то получилось.
Видимо где–то там, где гадальные карты делают, произошло откровенное разгильдяйство, а то и вредительство. И тому, кто решил раскинуть карты на дальнейшую судьбу КОШЭ попалась колода, состоящая из одних пиковых тузов. Вот он её и раскинул. Не удивляйтесь, такое бывает, правда очень редко.
Гласс оказался прав решив, что коллегам очень даже глубоко на него наплевать. Его отсутствие не произвело никакого впечатления не только в посольстве, но и на его жену. Ей так вообще похоже, что было безразлично. Единственное, чего на самом деле она боялась так это того, чтобы Гласс не подцепил какую–либо дурную болезнь и не одарил этой болезнью её.
Но жена Гласса была женщиной хоть и стервозной, но умной и справедливо полагала, если у Гласса и появится интрига где–то на стороне, то это обязательно будет сотрудник спецслужб, причём обязательно в офицерском звании, себя она ценила. А офицерам спецслужб болеть венерическим заболеваниями по Уставу не положено. Жена Гласса, пусть уж будет без имени раз такая стерва не знала, что такое Устав зато твёрдо знала, что болеть не положено.
А вообще–то ей до обморока надоела эта Дикая Империя. Если бы она кем–то работала в том же посольстве, может быть ещё куда ни шло. Но работать она не могла и не хотела принципиально, потому что считала: если жена работает, значит её брак неудачен. Так что надоело ей тут всё. И даже неизвестно, что больше надоело: то ли дикая страна, то ли не дикие и культурные дипломаты, и члены их семей.
Гласс, можно сказать, оскорблённый в лучших чувствах, безропотно проглотил столь откровенно наплевательское к нему отношение, но обиду затаил. А затаив обиду решил идти в деле выполнения задания дальше, смотреть на него шире, и, обязательно стать первым.
Но картина оказалась не настолько черно–белой, какой он её себе нарисовал. О проделанной работе надо было отчитываться, и он отчитался. Его отчёт выглядел не так откровенно, как уже знакомые вам воспоминания, вернее их часть. В отчёте он наврал, надо же было как–то знакомство с Фёдором преподнести! Не описывать же мероприятие за сараями? И Гласс написал, что якобы на самом деле крышку от бидончика, ну для того чтобы молочка попить, ему дала не какая–то неизвестная бабушка, а Фёдор, так и познакомились. Ну и насчёт того, что ночевал у Фёдора тоже написал. И в самом деле, не писать же про вытрезвитель!
Отчёт получился хоть и казённым по стилю, оно и понятно, жить–то ему предстояло среди людей казённых, а им эмоции ни к чему, но начальство заинтересовал. Заинтересовал он не тем, что Гласс додумался молока попить, на это как раз никто внимания не обратил, а тем что с Фёдором познакомился. Причём, по мнению профессиональных пакостников, познакомился так легко и непринуждённо, что просто зависть брала. И мало того, что познакомился, так ещё и дружбу свёл, а это вообще на высший пилотаж тянет. За это в пору портрет Гласса на посольскую доску почёта вывешивать. Но доски почёта в посольстве не было. Почему не было, не знаю, если честно, подумать надо...
***
Наверное в КОШЭ, когда то давным–давно, решили что доски почёта - не иначе как признак дикости и бескультурья. Они, доски эти, хороши были в те времена когда не было ни газет, ни радио, ни телевидения. Но дело в том, что как раз газеты, радио и телевидение в Эдемии были всегда.
А вот Интернет в КОШЭ появился не так давно, всего лет триста назад. Правительство и, так сказать, локомотивы бизнеса КОШЭ, быстро поняли, что это за штука такая и до поры до времени решили не афишировать его изобретение. Интернет стали применять исключительно в государственных структурах и в крупнейших компаниях. Польза от такого применения говорила сама за себя. За это время КОШЭ, надо сказать, что и до внедрения Интернета находившиеся на недосягаемой высоте, забрались ещё выше и теперь до них было вообще ни достать, ни даже дотянуться. Вот только с космосом промашка вышла, но это временно.
Насчёт же досок почёта, так учёные КОШЭ довольно–таки быстро выяснили причину их появления. Доски почёта оказались ни чем иным как продолжением наскальной живописи. Если раньше дикари рисовали на стенах пещер, в которых жили, людей и животных как бы вообще, без указания имён и должностей, то после того как КОШЭ подарили миру фотографию, появилась возможность таким образом сообщать о конкретных людях.
Возможность появилась, но сам принцип, зародившийся в дикости и бескультурье, остался. Не считать же культурным достижением то, что вместо голой стенки фотографии начали клеить на специально приготовленные для этого стенды? Правда сдаётся, что и насчёт стендов не сами додумались, кошисты подсказали. И что примечательно, со временем жители подавляющего большинства стран отказались от досок почёта. Доски эти с успехом заменяли средства массовой информации.
В тех же газетах, не говоря уже о радио и телевидении, не существует застывших форм. К примеру, напечатали портрет какого–то человека в газете, ну сделал он чего–то хорошее и много, так это сегодня, а завтра выйдет другая газета, с портретами других людей. Так что, если уж ты такой весь хороший, то будь добр, соответствуй. Для того чтобы твои портреты появлялись в газетах каждый день, а по радио и телевидению о тебе каждый день рассказывали, не зазнавайся и не ленись, а работай с удвоенной, утроенной и так далее силой. Вот она гениальность культуры и её отличие о каменной дикости!
Всё это лишь к тому, что на момент описываемых событий доски почёта остались только в Советском Союзе, а вернее будет сказать, в Дикой Империи. Понятно почему дикой, до сих пор наскальной живописью, вернее фотографией, пользуются.
Так что вот вам наглядный пример и неоспоримое доказательство того, что Советский Союз является самой дикой и некультурной страной, ну и конечно же отсталой.
***
Насчёт досок почёта, это я не утерпел. Зла просто не хватает, сплошная дикость и тёмность, а первыми, поперёк кошистов, в космос полезли! Это всё потому, что ни стыда, ни совести у них нет, потому что дикие. А культурным КОШЭ теперь приходиться тратить время и силы для того, чтобы вернуть весь ход истории в то русло, которое было определено ей ещё тогда, когда и мамонтов на свете не было.
Поэтому портрету Гласса Собера было не суждено появиться на посольской доске почёта потому, что её не существовало. Оно и верно, нельзя останавливаться на достигнутом, вредно это, надо вперёд смотреть и идти туда же.
Поскольку знакомство Гласса с Фёдором было замечено и оценено, принялись определять в какой области это знакомство можно использовать с максимальной пользой для себя и для КОШЭ в целом. Как–то само собой у Гласса появилась уйма советчиков и кураторов. Причём каждый из них рассматривал знакомство Гласса исключительно применительно к той стороне жизни Дикой Империи в которой больше всего и чаще всего пакостил. Глассу же, за сотрудничество и предоставление права пользования Фёдором было обещано все, что можно наобещать в таких случаях, и ещё сверх того столько же.
Но у Гласса тоже было своё начальство, стоит сказать, Гласс работал как раз по культурному ведомству. А на тот момент для этого культурного ведомства культурной страны не существовало более важной задачи, чем проведение выставки. Поэтому знакомство Гласса с туземным Фёдором было воспринято крайне благожелательно.
С этого момента основным направлением в работе для Гласса стал Фёдор. Оно и понятно, о такой удаче можно было только мечтать. Одно дело если спрашивать местных жителей на улице: чего они хотят увидеть на предстоящей выставке. Так наврут же! А то и вовсе, те которые следят за тем, как бы чего не вышло, быстренько сообразят и подошлют к тем кто спрашивает своих агентов, а те, в свою очередь, наговорят такого, что и во век не разгребёшь. Так что Фёдор для дипломатических кошистов оказался прямо неизвестно как кто. Скорее, его надо приводить в качестве сравнительного примера в том случае, если кому–то несказанно повезёт: «Повезло, как будто с Фёдором познакомился». Примерно так.
С появлением на культурном небосклоне культурной страны Фёдора появилась возможность узнать, так сказать из первых рук, вернее, из первого рта, то, что простые граждане Дикой Империи хотят в первую очередь узнать о жизни простых граждан КОШЭ. Ведь простых граждан, их большинство и на это большинство как раз рассчитывалось то гигантское количество кома–сомы, которое предстояло выпустить. Тем более что выставку планировалось провести не только в столице, но и в других городах. Так что Гласс, как и хотел, оказался первым, только немного не так, как себе это представлял.
