Кузькин отец Часть I Глава X

Настоящая история человечества (продолжение)

В диких землях известных сегодня как Африка, в то время эти земли вообще никак не назывались, было определено племя которому в скором времени предстояло стать государством. Племя жило в пойме большой, полноводной реки/ Земли были невероятно плодородными, а окружала весь этот островок благоденствия безжизненная пустыня. То что плодородные земли окружает огромная по площади пустыня и стало решающим фактором в пользу племени населявшего пойму большой реки позже получившей название – Нил.

Было принято решение на сравнительном примере плодородной земли и безводной пустыни показать диким народам все преимущества культуры и цивилизации, которыми щедро готовы были делиться жители Эдемии.

Для того, чтобы показать диким племенам преимущества большого государства изначально были образованы, так называемые, Верхнее и Нижнее царства. Учёным Эдемии предстояло создать условия при которых туземные жители увидели бы все преимущества существования двух государств.

Предполагалось, эти государства установят между собой взаимовыгодные связи тем более, что все предпосылки к этому имелись. Дело в том, что Верхнее царство было намного богаче полезными ископаемыми такими как: золото, медь, железо, чем Нижнее царство. Были определены правители. На туземном языке они назывались фараоны. Также, по аналогии с государствами Южных земель, был образован институт государственных служащих, а также институт жрецов, которым, в частности, надлежало заниматься науками и искусствами и тем самым укреплять верховную государственную власть.

Но туземцы вместо того, чтобы договориться о взаимовыгодном сотрудничестве, начали воевать между собой и, в конце концов, одно царство завоевало другое. Конечно же со временем учёные Эдемии планировали объединить два этих государства в одно, крупное, а значит и более мощное, но думали, что это должно произойти совсем по другому, не в результате войны.

Надо сказать, это государство, по прошествии нескольких тысячелетий, получило название Древний Египет. Упоминать его настоящее название нет смысла, поскольку оно знакомо лишь учёным Эдемии и больше никому.

Точно так же, как и в Южных землях учёными Эдемии были спроектированы и при участии туземного населения построены пирамиды. Изначально планировалось, пирамиды будут подчёркивать величественность и значимость государства как общественного образования. Но местные фараоны решили, что поскольку пирамиды подарены им богами, приравняли себя к ним и устроили в пирамидах свои усыпальницы.

Тема древних религий заслуживает отдельного разговора. То, что произошло в том же Древнем Египте лучше всего говорит, куда могут завести бескультурье и не цивилизованность.

Египетские жрецы объявили туземному населению, что эдемийские учёные и инженеры на самом деле ни кто иные, как боги. Разумеется, жрецы не могли объяснить откуда взялись эти люди даже внешне очень сильно отличающиеся от туземцев. О том насколько жители Эдемии ушли вперёд в своём культурном и научном развитии даже говорить не приходится, потому что никакого культурного и научного развития в диких землях не было вообще.

Поначалу, чтобы не вносить путаницу в цивилизационный процесс и не пускать его в ложном направлении, учёные Эдемии пытались объяснить, в первую очередь жрецам, своё истинное происхождение и предназначение. Но жрецы то ли не поняли, то ли решили, что божественное происхождение для них выгоднее, продолжали называть эдемийских учёных богами.

Неожиданно для самих эдемийцев в этом нашлось рациональное зерно. Спрогнозировав дальнейшее развитие событий они пришли к выводу, что надлежит оставить якобы божественное происхождение эдемийских учёных рабочей версией. В противном случае прознав об Эдемии и её благодатных землях туземцы отправятся туда, чего допустить было нельзя, нашествия индейцев эдемийцам было достаточно. Поэтому божественность учёных Эдемии как в Древнем Египте, так и впоследствии среди других диких народов, ими хоть не пропагандировалась, но и не опровергалась.

Таким образом благодаря невежественности и бескультурью диких народов диких земель возникла религия как таковая, и религии отдельно взятых народов, в частности. В этом можно убедиться взглянув на эти самые религии. Все, якобы боги, похожи. Вся разница в именах, и то небольшая.

Объединившись и сформировавшись как единое государство Древний Египет получил от учёных Эдемии азы культуры, наук, ремёсел и под их пристальным контролем начал, так сказать, своё развитие. Но оказалось, что результаты этого развития направлены не на построение равноправного общества, а на угнетение одних другими.

Древний Египет принялся воевать с близлежащими племенами, обращать их в рабство, то есть, один народ стал развиваться за счёт других народов. Это не могло понравиться жителям Эдемии, и работа в  направлении воспитания культурности и цивилизованности среди дикарей продолжилась.

***

Мэлл возвращался домой. Позади остались не только бар и пустынные в этот час улицы, но и рабочая неделя. Завтра будет выходной день. Настроение было, непонятно каким оно было у Мэлла. Если бы он на ходу пел песни и плясал, то понятно, настроение у человека хорошее или же, просто–напросто, человек сошёл с ума. А если бы он кричал на всю улицу, ругался, пинал припаркованные у тротуаров автомобили и корчил рожи редким прохожим, то тоже понятно – у человека плохое настроение или же, как и в первом случае, он сошёл с ума.

Но Мэлл ни пел, ни ругался, он просто шёл домой. Поэтому сходу определить его эмоциональное состояние и наличие рассудка под бейсболкой вряд ли представлялось возможным. Идёт себе человек и идёт, и ты, прохожий иди, куда там тебе надо…

Вечер перед выходным днём происходил по одному и тому же, давным–давно кем–то сочинённому, сценарию. В такой день Мэлл шёл в бар пропустить пару кружечек пивка и ещё чего–нибудь, покрепче. Заодно и поболтать с приятелями, которые точно так же как и Мэлл в этот день собирались в баре. В рабочие дни они редко встречались, а вернее сказать, вообще не встречались, разве что случайно. О том, чтобы после работы заскочить в бар и выпить пива и речи не было. Максимум, что мог себе позволить Мэлл в такие дни, так это маленькую бутылочку пива, и то после ужина.

Ничего не поделаешь, приходилось много работать. Стоит сказать, что не только Мэлл работал много, много работали и другие граждане КОШЭ. А куда деваться, семью кормить надо, да и не только кормить. Надо, так сказать, соответствовать статусу гражданина КОШЭ. А статус этот определяется домом, желательно домом, а не квартирой, автомобилем, ну и, конечно же неработающей женой.

Вообще–то женщины в КОШЭ тоже работали, но не все. Работали те, которые одинокие, их–то кормить некому. Ну и конечно те женщины, иногда замужние, которым их работа нравилась, но таких было меньшинство и неработающие женщины смотрели на них как на сумасшедших, и презирали. А презирали потому как считали, что женщина в КОШЭ должна воспитывать детей и вести хозяйство. Они справедливо полагали, для того чтобы был дом и всё остальное, чему в доме и около него быть положено существует муж, пусть он и обеспечивает. А для того, чтобы всё это содержать в надлежащем порядке существует она – замужняя гражданка КОШЭ.

Это всё к тому, что идя домой Мэлл думал о своей жене, Эмме. Не сказать что он думал о том, как Эмма его встретит. Мэлл знал как, потому что прожили они вместе уже двенадцать лет. Каждый раз, перед выходными, жена встречала его одинаково, во всяком случае, в подавляющем большинстве случаев.

Ничего нового не ожидалось. Как и много раз до этого: чмокнет в щёку, посетует на то что опять был в баре и пришёл выпивши. Затем отправит Мэлла переодеваться и мыть руки, а сама примется накрывать на стол, вечер всё–таки, пора ужинать. Потом будет ужин. Дети, у Мэлла и Эммы их двое, погодки, будут этот самый ужин симулировать и притворяться, что сыты с тем, чтобы поскорее вырваться на свободу, а вернее будет сказать, к телевизору. Эмма будет рассказывать, что нового за день произошло в её жизни, а вернее, в жизни соседей. Правда этот вечер, вернее её монологи во время ужина, получались аналитическими. Она подводила итоги жизни соседей за неделю. Итоги соседской жизни разнообразием тоже не отличались и включали в себя в подавляющем большинстве то, что соседи хотели купить и купили, или же хотели, но не купили, и что они ещё захотели купить. Заканчивались эти монологи всегда одним и тем же – что они с Мэллом хотят купить, но ещё не купили и что за эту неделю они захотели купить ещё, но тоже пока не купили. Не трудно догадаться, что генератором всех идей с предстоящими покупками всегда выступала Эмма. Оно и не удивительно, поскольку она вела хозяйство то ей виднее, что нужно вообще, а что нужно в первую очередь. Правда с её слов выходило, что им в первую очередь нужно ВСЁ!

Мэлл привык к этим разговорам, а вернее будет сказать, планам на будущее, и мало обращал на них внимания. Он очень сильно уставал на работе, причём каждый день, ну а перед выходным тем более. Так что он просто отдыхал, и слушал болтовню Эммы невнимательно. Была бы возможность он бы её вообще не слушал. Но Эмма говорила и говорила, деваться было некуда, и Мэллу приходилось это скорее слышать, чем слушать.

Не сказать, что это Мэллу не нравилось или надоело так, что дальше некуда. Приблизительно то же самое, а если быть честным, то один в один происходило и в других семьях. Его приятели, и не только они, но и те парни с которыми он вместе работал рассказывали, что у них по вечерам происходило тоже самое. Выходило, во всех семьях всё происходит как под копирку. Наверное такой и должна быть жизнь, иногда думал Мэлл, и возможно не он один.

«Если ничего не менялось до нас, не меняется при нас, то скорее всего ничего не изменится и после нас. – приблизительно это иногда шевелилось под бейсболкой Мэлла, и немного пошевелившись, исчезало неизвестно куда, потому что жизнь продолжалась».

А вот тут Мэлл немного лукавил, вернее будет сказать, что не лукавил, а просто не замечал. Он и не заметил как за эти двенадцать лет изменилась и очень сильно изменилась его жена, Эмма. Место озорной и смешливой Эмми как–то незаметно заняла Эмма, отличающаяся от Эмми как внешне, так и внутренне. В отличие от Эмми, Эмма была с виду, как бы это сказать, дороднее, так что ли. Во всяком случае в отличие от стройненькой Эмми фигура Эммы угадывалась только потому, что должна быть на том самом месте где была у Эмми. Но это ещё полбеды. Другое дело характер. Если сравнивать характер, тот, который был у Эмми, когда они познакомились с характером Эммы сейчас, то это были два совершенно разных человека. Нетрудно догадаться кто, Эмми или Эмма, была обладателем, во всех отношениях, характера более приятного, хотя как известно, на вкус и цвет товарищей не бывает.

***

– Эмма! Я дома. – Мэлл закрыл дверь и было уже собрался снять куртку.
– Привет. – странно. Раньше Эмма не встречала его в прихожей, а дожидалась в комнате или на кухне. – Опять по барам шляешься? – вместо того, чтобы как обычно,