Слух

  - Я который раз говорила, - сказала строгим голосом мать, - ты не должен так сердиться на неё. У неё ведь, - мать не выдержала, - сердце больное: как не можешь понять?
  - У меня тоже болит, когда, мама, я прихожу с дежурства, а она спит: видите ли, устала.  А я не устал, мама? Пришёл, ушёл – хорошо, ложись спать, милый? Мне поесть надо, - разгорячённый, он не мог успокоиться, - если больна, ложись в больницу, я устрою: есть хорошие врачи, для неё найдутся. И не в мою клинику, пожалуйста, мама, если будешь устраивать сама.
  - Устраивай сам, я как-нибудь разберусь с ней по-своему.
Мать не доверяла сыну, а дочери ещё больше: сирота, выросла в детском доме – вот так и стала мамой для двоих. Зачем только женила сына на этой...  Она больше не доверяла дочери: сына жалела, но защищала её – дочь, невестку.
Болела ли она? Болела, но не так – душой: он не любил её, не находил лучших слов, чтобы утешить. Когда заканчивал медицинский институт, поженились; мать была счастлива, сразу дочерью назвала, а она мамой, её – мать мужа. Теперь вспоминает то время, гордится собой: ведь как вела себя достойно с ним, с матерью ласковой была, чуть что: "Мама-мама", - говорила. А потом вдруг как снег на голову, стал изменять ей – подруга сказала: "Изменяет твой: что, не видишь? Совсем слепая стала от любви к нему". Сначала думала – завидует, ведь хорошо живём, любим, ребёнка планируем. Проверю, так ли говорит подруга? Подруг у неё много, одна только "добра" ей хочет. Проверю и проверила: встречается с женщиной старше его годов на десять. Ухожена, даже красива, но старуха по сравнению с ней. "Умру, даже не заметит, - подумала тогда, - будет думать о ней". Перестала писать "письма" – записочки мужу: "люблю", "целую" и так далее. А он не замечал вначале, потом стал жаловаться матери, она подходит:
  - Поговори со мною, доченька: что беспокоит тебя? Ведь я слышу, понимаю всё – не лады у вас.
А я молчу, стесняюсь сказать, что муж мне изменяет, плачу, говорю:
  - Болит.
  - Что болит, доченька?
  - Вот тут, - показываю на сердце.
  - Лечить надо. Что ж ты молчала до сих пор? Мужу, он же врач, скажи. Он гастроэнтеролог, посоветует другого врача, у них в клинике много врачей-специалистов по сердцу, вылечат тебя, доченька, поговори с ним или я?
Я помотала головой.
  - Не могу.
  - Что не могу, лечиться? Умереть захотела? Он не трёхжильный за двоих работать, а вы ребёнка наметили: как же ты с больным сердцем рожать будешь?
  - Не буду рожать, мама, не хочу больше рожать от него.
  - Ну-ка – ну-ка, говори: что натворил муженёк?
Я помотала головой.
  - Ничего не натворил, просто не любит, перестал... любить меня.
  - Так ты из-за этого работу бросила?
  - Болит, - я показала на сердце, - пуще прежнего, раньше не так болело, а теперь... так.
  - Я поговорю, доченька, поговорю с мужем твоим, он мне сын – послушает.

Прошло сорок дней как её не стало.
"Сердце не выдержало", - говорили друзья.
Муж знал – сама отравилась, да так ловко, что вначале не заподозрили, но патологоанатом определила, пробы взяла и отраву нашла.
  - Что это, Сергей Иванович? Жена у вас не своей смертью скончалась. И сердце у неё здоровое, только это в желудке: как вы думаете, что я нашла?
Это был... простое средство от простуды, выпит вместе с... другим таким же безопасным средством, что вызвало фибрилляцию предсердий и остановку сердца.
  - Вот так умна была ваша жена. Вы были на дежурстве, я знаю, а она чахла, по словам вашей матери, жаловалась на боли. Что было, Сергей Иванович? Ведь это суицид, вы ответственны, - главврач получил записку от патологоанатома, прежде чем заводить дело против своего же сотрудника.
  - Отдавайте под суд, Игнатий Семёнович, у меня кроме неё никого не было, не изменял. А она бросила работу и легла на кровать, почти не вставала. Я сердился, не отрицаю: не знал, что происходит, хотел в клинику устроить на лечение, не к нам, правда.
  - Ход делу не дам, было бы опасное вещество, наркотики там, а человеку, может, жить надоело, такие бывают. Что ж, идите, не судите строго меня, Сергей Иванович, обязан реагировать – беру на себя: больное сердце, что ж.

Утро выдалось пасмурное, Виолетта Фёдоровна ждала у подъезда.
  - Сергей Иванович, на минутку! Ему лучше, понимаете? Моему мальчику лучше, вы помогли, большое спасибо! Как вас благодарить?!