Художник

Богомазу часто приходилось писать по памяти. Никто не мешал. Всех, по совести говоря, пугала его нелюдимость.

Но кто-то заходил и наблюдал за ним. Это он, ощущал спиной. Заходил и подолгу стоял сзади. Так было ежедневно и продолжалось подолгу.  И так случилось, что этот наблюдатель стал ему нужен, потому что от этого у него на душе становилось спокойно.

В те дни, когда он не ощущал присутствия Наблюдателя,  Художник тосковал. Ему так хотелось повернуться, но  сделать этого он не мог. Какая-то сила удерживала его.

Работал Богомаз так, что порой забывал про еду. От голода однажды стало плохо. Его покачнуло, потом всё  куда-то поплыла, и он стал оседать. И тут - крик! Крик раненой птицы. И, произошло чудо, - невидимая рука поддержала его.

Очнулся, постояв немного, повернулся - никого. Несколько дней спустя, после этого события, работа над портретом была закончена. Портрет удался. Все хвалили, даже мнения о нём изменилось. Кода уходил, все вышли во двор, проводить. Он был растроган. Когда выходил за ворота, оглянулся, и споткнулся о глаза... Это были те глаза. Он это знал наверняка. И столько было в этих глазах нежности и невысказанной  любви, что навернулись слёзы на глазах. Повернулся и быстро пошел прочь.

Вспомнилось, и на сердце потеплело. И тут, в тишине храма послышался голос. Всё сжалось.
Это был её голос! Художник никогда его не слышал, но это был он. Она звала. Хотел подняться – не смог. Упал и ударился лицом о лестницу, на губах почувствовал кровь.

И тут снова раздался крик.

Птица билась в клетке, желая вырваться. Она хотела ему помочь.

Тогда, делая невозможное, он стал подниматься,  схватившись за лестницу, стал поднимать тело, которое стало чужим, непослушным и холодным.

Преодолев первую ступень, застыл. Собрался силами, чувствуя напряжение мышц, звенящих от неимоверного напряжения. И опять, послышался ее голос, он был наполнен нежностью и состраданием. На свете каждый находит свою половину.

Следующая ступенька. Он не считал их. Не знал сколько, но преодоление этих двух было долгим. Силы таяли. Он застонал, как зверь, которого загнали в угол, и вновь его поддержала рука, - легкая и невесомая.

Залез наверх.  Там, Художник лёг на доски и забылся. Вспомнились слова Незнакомца: «Всё кончится...».

И тут вдруг обожгло: он  не успеет дописать глаза.

Художник поднялся и стал писать.

Как прошел день, он не помнил, ничего не видя вокруг, весь погруженный в работу Художник писал.

Угасающие солнечные лучи растворялись в копоти свечей, постепенно догорающих, - они становились все меньше и меньше, будто жизнь становилась все короче и короче...

Когда все было закончено, он отшатнулся и сел. Голова кружилась, перед глазами вращались шарики, разных цветов и размеров. Художник опустил голову.

Его позвали, он поднял голову. Перед ним стояла Она: в белом платье, с красным воротником на котором как капельки блестели изумрудны. На лоб спускалась большая бриллиантовая бусинка. Белые волосы волнами расплескались по плечам. Она протянула к нему руки. Он поднялся. Они стояли друг против друга. Говорить не хотелось. Есть моменты, когда слова не нужны.

На душе стало тихо и спокойно.

Он увидел белую  дорожку

Она повернулась и медленно пошла по ней.

Художник понял - она пришла за ним.

Он лег на доски, подложив под голову руки. И почувствовал легкое прикосновение. Рука была шершавая и до боли знакомая, - это Материнская рука.
- Теперь это Божья Матерь, сынок...
- Мама... - произнес он, ему хотелось все ей рассказать. Он качнулся, и, не удержав равновесия, полетел с помостов.  

В полёте, он увидел Незнакомца, который шёл к нему по лучу и чем ближе подходил, тем яснее становились его черты. В руках у него был огненный меч.

Художник с интересом смотрел на него.
Не было ни страха, ни ужаса, а любопытство, когда смотришь на что-то со стороны, и интересно чем все кончится.  
И ничего больше.

Луч был  тонкий и напоминал нитку. Все вспыхнуло и стало таким ярким, что где-то в центре этого источника, дарующего свет, он увидел свою картину, где фигуры были не нарисованные, а живые.
Женщина держала Младенца и улыбалась.

Рядом стояли два Ангела и тоже улыбались.

И было много света.

Потом всё исчезло, растворилось.

Художник ощутил себя идущим с Ней, она была в том же наряде, в котором приходила к нему тогда, когда он рисовал Князя.

Было легко и свободно.

Они держались за руки.

Пришедший монах нашёл Художника лежащим около помоста. Перекрестившись, он повернул его лицом, закрыл ему глаза и пошёл доложить  Владыке, который тут же пришёл в Храм, подойдя к стене, он не сдержался, перекрестился, впервые увидев изображение Божьей Матери.

Потом глухим и тихим голосом приказал:
- Похоронить у дверей Храма...

Имени не ставить...

Это от Бога.