Одиночное плавание.

снова будет на следующий год. Ещё сильнее…- сказал Сережка, поднимаясь с бревна.
  -Да бросьте!- она недоверчиво на него посмотрела. –Откуда вы взяли?
  -Медведев выступал на прошлой неделе. И доллар вниз покатился. Говорят- из- за предсказаний майя. Слышали про такие? В двенадцатом году…
  -Слышала. А вы что думаете, это правда?
  У неё даже глаза стали круглыми и испуганными, будто «ужастик» смотрела.
  -Запросто!- Он посмотрел на неё серьёзно, без тени усмешки. Рубашка её так и оставалась расстёгнутой на две пуговицы. Но взгляд к себе уже, почему- то, не приманивала.  –У них пока всё сходилось. Как у Ностердамуса.  Так что живите побыстрее. Берите ипотеку… Хотя бы с год поживёте без заморочек,  в удовольствие… для себя…- Подозвал собаку.- Спасибо большое за угощение. Покатим мы дальше. Да, Джульетта?- Он потрепал собаку по загривку. –Нам ещё долго плыть. Нам торопиться не куда…
  -В отпуске?
  -Какой отпуск у жизни может быть?- ответил непонятно Сергей, и они с Джульеттой двинулись к лодке. Бутыль с водой перекашивала его влево. Босые ступни порой кололись о камни, и он прихрамывал. Хромой и скособоченный.
  Девушка, не мигая, смотрела ему вслед.


                      Г Л А В А   5


  Лисёнок умирал.
  Серёжка стоял в отдалении, смотрел на него и плакал.
  Лисёнок был не больше кошки. Кожа обтянула его скелет, и казалось- вот- вот лопнет. Но он ещё дышал. И Джулька, тихая, присмеревшая, сидела рядом с Серёжкой- и тоже смотрела на лисёнка.
  Он сдерживал её за ошейник, но та и не рвалась никуда. В отличии от него, она не просто смотрела на смерть. Она её  ч у в с т в о в а л а. И озлобленно скалилась. И прижималась к хозяину. И тряслась всем телом. И Серёжка- тоже мелко дрожал. Хотя палило солнце и было безоблачно.
  Чёрт их дёрнул прогуляться по этому склону!.. Ягод, видишь ли, ему захотелось! Набитая тропинка шла от самого берега вверх, к рощице, не запыленная трава блестела зелёнкой- и они соблазнились. И вот… Иссохшее тело умирающего лисёнка… Видимо, бешенство… Он ещё дышал, но уже не жил.
  -Пойдём, доча,- он потянул собаку за собой, и та покорно поплелась следом. Он не мог беспомощно смотреть на смерть. Он даже старался не смотреть печальные концовки фильма, потому что там тоже ничего нельзя было изменить. А здесь- тело ребёнка… Зверёныша…
  Они шли к речке, и его бил озноб.
  Опять ничего не изменить…
   -Почему так?- думал он, глядя пустыми глазами на  воду. –Почему так всё нелепо?.. Смерть приходит и не спрашивает… И не тогда, когда ты её ждёшь, а когда ей, сучке, хочется… За что?
  Оттолкнулись и поплыли.
  -Брось, Серый, не бери в голову. Что тебе этот лисёнок?.. Зверюшка… Смертей, что ли, ни разу не видел? Мамка  на руках умирала…


 
  -Вы нас больше не вызывайте,- сказала ему тогда медсестра со «скорой». –Ей уже ничем не помочь. Не мучайте её… Ей осталось от силы несколько часов…
  Остальное время он просидел с матерью. Выходил иногда покурить на кухню, молча смолил вместе с женой и шурином и снова шел к ней.
  Она почти всё время была в забытье, далеко отсюда. А когда сознание прояснялось- она его не узнавала. И всё время звала внучку: -Даша, Даша…
  -Да, мам, да, это я, Даша…- отзывался он и успокаивающе гладил её ладонь со страшными узлами вен.
  -Даша! Даша! Господи, ну где ты, Даша?- хныкала мать. И глаза- всё- равно, мутные, безумные…  
  -Здесь я, здесь…
  А перед самой  смертью она очнулась, взгляд прояснился.
  -Ты же парень! Ты же не Даша!- сказала она испуганно.
  -Мама, я твой сын, Сергей,- он продолжал её гладить по руке. –Мама, сын я твой…
  Но осмысленность в материнских глазах исчезла. Она отвернулась к стене. Дыхание стало редким и судорожным. А потом прекратилось.
  Мама умерла.
  Он прижал её руку к лицу и заплакал. Тихо- тихо. Взахлёб!
  -Что ж ты меня не узнала?!- шептал он сквозь слёзы. –Мама… Что ж ты меня не узнала?
  Комок в горле никак не хотел прорываться криком наружу. И вовнутрь не проваливался. Стоял в горле и душил.
  Сергей поднялся. Поцеловал мать в приоткрытый рот. Открытые глаза её смотрели на стену. И не видели уже ничего.
  Быстро смеркалось. Тихо было.
  Он вытер зареванное лицо платком и вышел на кухню. Жена с шурином курили у балкона. Оглянулись с тревогой.
  -Ну, как она?
  -Мама умерла,- сказал он просто и снова не сдержался, заплакал.
  -Сереж, Сережа!- жена обняла его, прижалась. Так и стояли, обнявшись, плакали.
  Шурин незаметно вышел, они и не заметили. Вернулся, немного погодя.
  -Я «скорую» вызвал. И покрывало какое- нибудь надо. Ненужное…
  -Зачем «скорую»?- Надежда хлюпала носом. –«Скорую» -то сейчас зачем?
  Сережка безучастно уставился в окно и ничего не слышал.
  -Так положено,- ответил шурин.
  Положено…
  А мама умерла…


  -А ты говоришь: лисенок,- продолжал бередить он себя. –Сравнил… Жить пока надо. Не заморачивайся…
   У  него еще оставались дела на этой земле. И их  хотелось закончить. Но если и не закончит- ничего страшного. Главное в жизни было сделано: у него есть дети.
  -«Сделано»,- усмехнулся он. –Упахался, стахановец…
  Неважно. Всё- равно это было главным для него. Его дети.
  И ещё… Ещё одно важное дело держало его на свете. Затаенное. Сокровенное. Книга о сыне.

  … -Эй, мужик!
  Сергей очнулся, туманными глазами посмотрел на берег.
  Невысокий мужичонка, одетый не смотря на жару, в выцветшую штормовку и такие же выцветшие брезентовые штаны маячил на берегу и покачивал на руке солидного линя.
  -Слышь, рыбка нужна? Недорого!
  Сережка помотал головой.
  -Да правда- недорого!..- продолжал убеждать мужичок.
  -Не, спасибо… Сам ловлю.
  -Ну, хоть закурить дай…- сник тот.
  -Сразу бы так и сказал…
  Сергей повернул к берегу.
  -Джулька, сидеть- приказал собаке. Неловко перевалился через борт на затекших ногах.
  Мужик, увидев собаку, остался на месте, лишь нетерпеливо притоптывал ногами в резиновых сапогах.
  -Во-о, спасибочки! Я штуки три возьму? Еще раз спасибочки! Слушай, а, может, утку купишь? Свежую! Смотри!
  На траве, рядом с рыбой, лежала утка. Бусинка глаза уже задернулась пленкой. Голова на длинной гибкой шее неестественно вывернулась назад.
  -Нет Спасибо.
  -Что-то много смертей на сегодняшний день,- подумал он. –Отчаливай, дружище. Обед скоро варганить.
  А горы будто так и застыли вдали, не приближаясь. Ну, да время еще есть…
  -Счастливо… Покатим мы…
  -А то, смотри: свежая утка… Утрешняя…- мужик для наглядности, как линя перед этим, потряс уткой перед Сережкиным лицом.
  Сережка, не отвечая, оттолкнулся от берега. Камешек застрял меж пальцев необутой ноги. Он поболтал ступней в реке, запрыгнул в лодку.

  Под вечер они наскочили на сучковатый топляк на перекате и распороли днище.
  По берегам стеной кустарник. В него-то он с размаху и вломился, торопясь вытащить лодку на сухое. Собака, прижав уши, распласталась на днище и старалась не мешать. Ветви плетками хлестали по голому телу Сергея, пружинили лодку, не пускали. Но он все-таки умудрился продраться сквозь дебри и вытащить лодку на относительно чистый и сухой участок.
  Огляделся. Было такое ощущение, будто здесь когда-то  работал экскаватор: копал вдоль реки траншею, а землю сбрасывал отвалом к реке. И было это очень давно. Во рву росли окрепшие высокие березы. Становиться лагерем на крутом склоне было не с руки. Может, лишь в поле, за канавой… И, как не хотелось Сергею тащиться через нее, он все-таки перенес вещи через ров, на поле. Затем долго и тщательно сушил лодку, обезжиривал спиртом место склейки и, наконец-то, наложил заплату.
  Одолевали слепни и  почти невидимая мошкара. Наверное, их приманивал запах клея и потного тела. Джулька вяло лежала рядом, сонная, слюнявая и пряла ушами.
  Кое-как насобирал дров, в основном сухих веток с берез, разложил костер на вытоптанном месте. Опять, шипя от боли и злости, пробрался через ивняк к реке, почерпнул оба котелка. Рядом, метрах в пяти от него, плеснулось что- то тяжелое и солидное.
  -Щука… Или налим…-подумал он равнодушно и побрел обратно. Пока кипятилась вода, накачал лодку. Нашел еще один прокол. Чертыхнулся, спустил лодку и вновь принялся клеить.
  -Чего поперся сюда?- ругал он себя беззлобно. –Дома дел не хватает?..
  На самом деле, ему было очень сладостно сидеть сейчас на краю этого поля под палящим солнцем. Даже сердчишко сжималось от невесть чего. Хорошо просто было ему! Очень!
  Вновь накачал лодку. Нормалёк! Поставил палатку. Макароны уже сготовились. Он, не промывая их, смешал с тушенкой. Джульке готовить поленился и насыпал ей сухого корма.
  -А чего бы нам, порядочным людям, на фотосессию не смотаться, а, кулёма?
  «Кулёма» была не против. Сбегала к реке, кое-как напилась в кустах и уже стояла у костра, крутя в нетерпении хвостом.
  -Ну, идем…
  Далеко они не ушли. В густой, по колено траве стала попадаться клубника. Все больше и больше, больше и больше!
  Сергей присел на колени, подолгу обирая вокруг себя. Затем сбегал к стоянке, выплеснул кипяток из котелка и бросился обратно в луга.
  К вечеру (уже заметно темнело) вернулись к реке с полным котелком и парой незначительных снимков на фотоаппарате.
  Расшевелил потухший костер, пересыпал ягоды в почти чистый пакет, вновь сходил за водой для чая.
  Джульетта лежала у костра и лапой чесала за ушами.
  -Иди ко мне… Почешемся, клещей поищем…
  Клещи были. Пара, плотно присосавшись, сидела за ушами, и один на хребте. Этого он просто подцепил ногтями, а с теми, на голове, пришлось в потемках повозиться: намазать кремом для рук, чтоб перекрыть доступ кислорода, а потом потихоньку выкручивать из ран. Ногти срывались с маленьких скользких бусинок, но он упорно, медленно и не спеша тащил клещей наружу. Сжег их в костре, а раны промокнул спиртом.

  …Ночью он проснулся от неясного шума.
  Ночь жила своей  жизнью. Кто-то перемещался по лугу, скребся во рву, хлопал крыльями. Сережка лежал с открытыми глазами и пытался определить: из-за чего такая бурная возня?.. Хищников здесь отродясь не бывало, этого он не опасался. Но ведь что-то крупное бродило и вздыхало рядом, за палаточной стенкой!
  Не вытерпел, полез к выходу. Джулька даже не шевелилась. Значит, неопасное что-то. Обулся, откинул полог и зажег фонарь.
  Массивная буренка с удивленными, в полстакана глазами равнодушно, с тяжелыми вздохами уминала оставленную у костра буханку хлеба. Поодаль в нетерпении подпрыгивала пара ворон-дармоедов.
  -А ну, кышь отсюда!- негромко скомандовал он. Вороны обиженно каркнули, захлопали крыльями и исчезли. На буренку же окрик не произвел никакого впечатления. Сережка вылез и хлестанул ее удочкой по крупу. Корова бархатно замычала и поспешила за птицами.
  Он осветил стоянку. Котелок с ягодой опрокинут. На клеенке основательно похозяйничали: опробовано все, вплоть до свечки. И нагажено.
  -Вот, черти…
  Сережка свернул клеенку с остатками пиршества в комок, перебросил через канаву.
  -Там питайтесь…
  Сон развеялся. Он присел к костру, подбросил сучьев.
  Собака так и не появилась. Неожиданно потянуло к дневнику. С трудом отыскал в рюкзаке очки, нацепил налобный фонарик. Корова, видимо, ушла недалеко, вздыхала где-то в темноте.
  -Вороны-то чего не спят?.. Спать должны… Голод- не тетка…- подумал он, косясь на «соску» со спиртом. Ночная прохлада усилилась. А,