Конструктор Лёша Рыжов, в отличие от своих шумных и общительных коллег по Отдельному Конструкторскому Бюро (ОКБ), был человеком серьёзным и немного замкнутым. К делу относился всегда ответственно, на профессиональном уровне, и поэтому был у начальства на хорошем счету. Его фотография не зря украшала Доску Почёта. Это, однако, не мешало ему пользоваться уважением со стороны своих собратьев по работе. Алексей никогда не отказывался помочь товарищам, чем многие и пользовались, спихивая на него не особенно интересную работу.
– На тебе все ездят, кому не лень, - не раз говорила его жена Люба, которая работала в соседнем отделе. Лёша только отмалчивался, продолжая тащить на себе чужую поклажу. Однако, что касается обычных житейских вопросов, то тут Рыжов зачастую пасовал. Он не мог, например, настоять, чтобы отпуск ему дали летом, или выпросить лучший лагерный сезон для своего сына-школьника. Поэтому такие вопросы, как и многие по дому, решала его жена.
Лёша не был человеком компанейским, и без восторга относился к выпивке, но чтобы не противопоставлять себя коллективу участвовал в междусобойчиках. Ему достаточно было 50 грамм водки, чтобы опьянеть. За этим строго следила Люба, которая появлялась в нужный момент и уводила мужа подальше от его, только входивших во вкус разгуляя, товарищей. Поэтому ему нечем было похвастаться на следующий день после очередного празднования. Он, молча слушал в курилке, как его коллеги со смехом рассказывали про пьяные приключения друг друга и, даже иногда завидовал им.
Для Алексея всё изменилось в ту злополучную пятницу, когда на заводе выдали аванс. Общим голосованием решили после работы сходить в пивняк на Моргушке. Так, ласково, по-домашнему называлась пивная рядом с городским моргом. День был жарким, а пиво холодным и свежим, поэтому и удовольствие – особым. Рыжов, выпив свою традиционную кружку пива, засобирался домой, но был остановлен друзьями.
- Лёша, ты что, не мужик, вторую кружку не сможешь осилить?, - начали подначивать они. Он остался и это решение оказалось опрометчивым: разморившись на солнышке, Лёша прикорнул, да так и остался.
Товарищи разошлись, позабыв о нём, тихо посапывающим в уголке. Там его и застукал милицейский патруль, осуществляющий круиз по пивным точкам города. Рыжов и не сопротивлялся, когда его вежливо, заломив руки за спину, «попросили» в милицейский газик. К этому времени он выспался и был почти что трезв. Но в отделении милиции, куда его доставили, не стали разбираться в степени его опьянения и определили в камеру. Всю ночь, не останавливаясь и тихонько подвывая, Лёша слонялся по камере, мешая культурно отдыхать остальным сокамерникам. Было совершенно ясно, что жизнь для него закончилась. С работы турнут, жена уйдёт, сын, без отцовского пригляда, свернет на кривую дорожку. В общем дальше – кирдык.
На третий день после случившегося на завод пришла «телега», в которой добротным, бюрократическим слогом было заявлено, что: « Гр-н Рыжов А.И., своим нахождением в пьяном виде в общественном месте, дискредитировал моральный облик строителя коммунизма. Посему Руководству завода, партийной и профсоюзной организациям следует принять соответствующие меры по наказанию Рыжова А.И.»
И всё бы ничего, спустили бы на тормозах, как обычно. Но накануне был принят, так называемый, «сухой закон». На местах стали «закручивать гайки» и в назидание остальному пьющему, но не попавшемуся пока, народу, решили устроить показательную порку. В актовом зале завода собрали рабочий люд. На сцене расположился триумвират завода: директор, парторг и профорг, чуть сбоку посадили пьяницу Рыжова. Было жарко, но долго не начинали, ждали «высоких гостей».
Наконец появились гости, глядя на которых можно было сразу определить, что они точно «высокие»: несмотря на жару, они были при строгих костюмах и галстуках. К трибуне «сталинского» покроя вышел парторг завода Богачук. Хорошо поставленным голосом театрального трагика он начал речь. По залу заметался смерч из передовиц газеты «Правда», цитат Маркса-Ленина и, конечно, выступлений генерального секретаря КПСС. Он обличал и клеймил, всё больше впадая в раж. Его голос взлетал вверх и оттуда обрушивался ледяным валом на бедного Рыжова. На Лёшу в этот момент страшно было глядеть: чёрный квадрат Малевича выглядел бледным по сравнению с ним. Были озвучены страшные цифры людских потерь от пьянства, сопоставимые только с жертвами нацистских концлагерей. Наконец парторг закончил выступление и предложил высказаться желающим. Народ безмолвствовал.
Понимая, что его не минёт судьба, на сцене появился начальник ОКБ. В силу порядочности он не мог себе позволить, ругать своего подчинённого, зная его хорошим работником. Поэтому он решил вызвать огонь на себя: - Мы не досмотрели…, не всё сделали дли недопущения подобного…, как начальник я должен понести наказание.
- Кто следующий? Желающих по-прежнему не находилось.
После третьего призыва парторга встал один из гостей. В отличие от Богачука, он стал вещать негромким, ласкающим голосом о том, как партия, прилагая невероятные усилия приближает народ к его светлой мечте – коммунизму.
– Вы же не против, чтобы ваши дети видели результаты вашего труда в завтрашней мечте всего человечества?, - обращался он к залу. Народ затаился, не зная, откуда ждать подвоха.
- Вот видите, - продолжал он, глядя на притихший зал, - а он, - и его палец ткнул в сторону Рыжова, - ставит вам палки в колёса.
- Какие палки? Какие колёса?, - раздался голос из зала, - Рыжов получше многих из нас будет. Многочисленный гул зала выразил одобрение высказавшему.
Гость вопросительно посмотрел на Богачука. Тот, красный, как вареный рак, пригвоздил выкрикнувшего, назвав его собутыльником пьяницы Рыжова и тут же зачитал решение собрания, по которому предлагалось:
1.Снять Рыжова А.И. с Доски почёта.
2.Лишить месячной премии.
3.Лишить 13-й зарплаты.
4. Отодвинуть очередь на жильё.
Дома, мудрая жена Рыжова, заставила мужа выпить стакан водки и уложила его в кровать. Леша плача пьяными слезами, каялся за то:
- что из-за него травматизм на производстве превысил все мыслимые нормы,
- что рождаемость в стране по его вине снизилась до критического предела,
- что средняя продолжительность жизни нашего народа ниже, чем в Мозамбике,
- что дети, благодаря ему, стали рождаться сплошь уродами и дебилами,
- что и палки в колёса тоже ставил он.
Люба по-матерински гладила ему голову и успокаивала, как могла.
А через несколько лет завод развалили и растащили по частям.
А что же наш пьяница Рыжов?
Когда завод уже лежал на боку и еле дышал, Лёша, как и остальные его товарищи, не видел ни зарплаты, ни перспективы. Конструкторы к тому времени повымирали, как доисторические мамонты, а Алексей зарабатывал на жизнь за рулём своей старенькой «копейки». Так прошло ещё года два. А дальше… Вы верите в сказку о Золушке? Я не верю. Тем не менее…
В город приехала немецкая группа менеджеров знаменитого концерна Кеrhеr, которые набирали специалистов на создаваемое ими производство. Они предложили Алексею полугодовое обучение в Германии с последующим трудоустройством и хорошими перспективами.
Люба сказала «Да» и Лёша укатил заграницу. Профессиональные навыки к тому времени он ещё не растерял и был отмечен руководством концерна. К концу курсов его вызвали для собеседования и предложили работу в Германии. Люба ещё раз сказала: «Да» и стала фрау Ryzhova. Лёшу приняли в новом коллективе хорошо. Одно только их удивляло, почему этот русский совершенно не пьёт. Даже пиво.
