Глава шестая
Привычка и разочарование - обычные сиделки у смертного одра любви.
Лоренс Даррелл
Валя жила по инерции. Каждый новый день был подобен предыдущему. Она, как положено, ходила на работу, готовила ужины, ждала по вечерам мужа. Всё шло по кругу. Ничего не менялось. И вдруг Роман, встречая жену с работы, заявил, что нашёл хорошее меcто и уже устроился. Даже проработал полдня. Валя приняла новость без эмоций. Она уже разучилась верить мужу и устала надеяться. Но он исправно стал по утрам ходить на работу и возвращался домой вовремя. Неужели лёд тронулся? Неужели всё изменяется? И даже с моим Ромкой? Неужели, у нас ещё будет будущее? Подходя к клубу, Валя услышла странный писк, которого никогда здесь не слышала. Писк раздавался сверху, с дерева. Она подняла голову, пытаясь что-нибудь разглядеть между ветвями. Но ничего не могла увидеть. Писк раздавался снова и снова. Наверное, там гнездо. Птенцы вылупились и пищат. Валя улыбнулась и вошла в просторный танцевальный зал клуба. Здесь она проводила занятия по танцам. Скоро длжны были придти ребята на очередное занятие. Но ещё есть время, и Валя поспешила в свой рабочий кабинет, чтобы напечатать методический план клубных занятий на будущий квартал.
Сев за печатную машинку, она принялась за дело. Напечатав несколько строк, Валя снова услышла уже знакомый писк. Окно было открыто, и писк раздавался громко, почти рядом. Выйдя из-за стола, она подошла к окну и прямо перед собой увидела на ветке клёна плетёную из травы корзинку-гнездышко. В ней среди пуха сидело три желторотых птенчика. Один за другим они открывали свой большой для таких малышей рот и издавали требовательный писк. Вдруг серая птичка вынырнула неведомо откуда и уселась в гнездо. В клюве она держала извивающегося червячка. Птичка вложила червячка в рот одного из птенцов, и он, мгновенно заглотнув его, замолчал на некоторое время. Двое других пищали изо всех сил. Птица улетела снова, но тут же прилетела другая, чуть побольше. В клюве была, видимо, какая-то букашка. Она также была проглочена следующим птенцом. Наблюдая за гнездом с птенцами, прилетавшими и улетавшими птицами, Валя поняла, что эти две птички - родители птенцов. Как же старательно они исполняют свой родительский долг. И отец, и мать охвачены одной общей ответственностью - накормить своё потомство. И это только маленькие птички! Такие заботливые, умненькие создания!
У нас, людей, далеко не всегда так бывает. Валя вернулась к своей печатной работе, и вдруг в её голове зазвучал забытый совет, который ей несколько дней назад дала одна сотрудница. "А ты попроси у Бога деточку. Просто скажи Ему, что хочешь иметь ребёночка. Попроси, не смущайся!" Валя задумалась. Эти слова зазвучали для неё с новым значением. Обрели загадачный смысл. Волновали её, словно просились на её язык. И она решилась попросить. Кого? Бога, о Котором она ничего не знала, и никогда серьёзно не задумывалась о Его реальном существовании. Обратиться к Тому, Кто может быть, а может и не быть? Её уста открылись, а глаза произвольно закрылись, и слушая себя, Валя произнесла свою отчаянную просьбу: Бог, если Ты есть, дай мне ребёночка. Если Ты слышись меня сейчас, сделай так, чтобы я забеременела. Она прислушалась к тишине вокруг себя. Улыбнулась. Но это скорее была насмешка над собственными противоречиями, которые теснились в её душе. Вздохнула и положила руку на каретку пишущей машинки, дотянулась большим пальцем до клавиатуры и начала печатать. Рабочий день прошёл, как обычно, быстро. Валя любила свою работу, и поэтому скучать на ней не приходилось даже с тем грузом переживаний, которые она носила в своём огорчённом сердце. Валя совсем забыла, что у неё сегодня день рождения. Открывая дверь ключом, она услышала шаги. Кто-то поднимался за ней по ступеням. Обернувшись, она увидела отца с букетом в руках. Это были розовые гвоздики. Отец улыбался. Обнимая дочь, радостно произнёс: - Рыженькая моя, с днём рождения тебя! - Ой, папка, спасибо! А я совсем забыла. Ну, совершенно выпало из головы. Оказывается, я на год постарела сегодня. - Не так мыслишь, девочка. Ты ещё взрослеешь. А я вот, старею. Это точно! Ну зайдём что ли? - Конечно, папа, проходи!- пропуская отца вперёд пригласила Валя. - Я сейчас быстренько организую что-нибудь. И Рома скоро придёт. Отметим моё взросление, да? - Давай, я помогу тебе. Не сидеть же мне без дела. Не привык я, хотя и старость подкрадывается.
Вскоре на плите, в большой сковороде, что-то аппетитно скворчало, а отец и дочь мирно беседовали. Валя сервировала стол и рассказывала отцу о птичьем гнезде, свитом прямо за её рабочим окном. -Такие маленькие пушистые комочки, эти птенчики. Помнишь, пап, ты нам с Леной показывал гнездо в степи? Но там были только яички. Такие желтовато-зелёные, кажется. - Помню. Конечно, помню. Это было гнездо полевого жаворонка. Мы его тогда спугнули, и он летал над нами, громко и коротко выражая свою тревогу "чрррик", "чрррик". Ужин был готов. Уже шёл восьмой час. Но Романа всё ещё не было. Валя, пряча свой тихий вздох, наложила себе и отцу картофельное пюре и котлеты. Налила в стаканы клубничный компот. - Ну, как дела с Ромой?- вдруг неожиданно задал свой вопрос отец, - В лучшую сторону есть сдвиги? - Да, он устроился на работу, пап. Сейчас не пьёт. - невыразительным голосом ответила Валя, - Не знаю, надолго ли... В этот момент за дверью раздалось хихиканье и какое-то шорканье. Потом послышался звук вставляемого ключа. Но дверь не открывалась. - Это Рома. - с тревожным лицом проговорила Валя, вставая из-за стола и направляясь к двери. И тут дверь открылась. В комнату не вошёл, а ввалился Рома, а за ним - какой-то мужчина. В руках муж сжимал три цветка. Это были красные гвоздики, но имели они уже довольно потрепанный и чахлый вид. Роман и сопровождавший его мужчина были пьяны. Подойдя к жене, Роман ухватил её за плечи и выговорил протяжно: - Валюха, с днём рожд...дения. Это - тебе! Он протянул ей "замученные" цветы и, пошатнувшись, ткнул ими ей в лицо. Старательно выпрямился, пытаясь поцеловать её. - Это ты так на работу устроился? Жену так с днём рождения поздравляешь? На ногах не стоишь! - перед Романом выросла фигура Бориса Яковлевича, - Негодный ты человек, Рамазан! Если бы не дочь, я бы тебя сейчас с летницы-то спустил!
- А-а-а! А что я? Что я сделал плохое? Вот - цветы купил жене! - Роман хлопал ресницами, - А это - мой друг. Верный! Шуриком зовут. Борис Яковлевич повернулся к дочери и строго произнёс: - Чтобы этого - он указал на Романа, обращаясь к дочери, - в квартире моей больше не было! Всё, сыт по горло его обещаниями! Да и ты сыта, по глазам вижу! Только терпишь и молчишь. А зря, толку от него не будет! Ещё вспомнишь мои слова, дочь! Борис Яковлевич вышел из квартиры и захлопнул дверь. Следом за ним попятился Шурик, бормоча что-то извинительное. Валя открыла ему дверь. Шурик боком вышел на площадку и, покачиваясь, стал спускаться по ступеням. Роман, не обращая внимания на весь этот переполох, подошёл к дивану и опустился... на пол. Вытянув ноги, он откинул голову на диван и шумно засопел. В следующий момент сон накрыл его тёмным покрывалом. Валя села на стул, стоящий напротив дивана, и задумчивым, грустным взглядом уставилась на мужа. В её памяти всплывали картины годичной давности. Она вспоминала свои первые свидания с Ромой. Уже тогда он приходил к ней нетрезвым. Она мало обращала на это внимания. Жалость к одинокому, бездомному, красивому кавказцу переполняла её сердце. А как картинно он мог обрисовывать свою несчастную участь, вызывать слёзы у слушателей, поднимать в их душах невыразимую жалость к себе! Постепенно жалость переросла в любовь. А потом он стал её мужем. И все эти восемнадцать месяцев изо дня в день убеждал её в том, что ищет работу, что скоро будет приносить деньги, что всё станет хорошо. Но ничего из обещанного не исполнялось. Реальность была печально-горькой. Чувства угасали, словно мелкие угольки в остывающем костре. Уми-ра-ли. Умер-ли. Валя смотрела на лежащего перед ней спящего мужа и пыталась отыскать в своей душе хоть какое-то живое чувство к нему. Ни-че-го! Пришло отрезвление. Разочарование овладело ею. Не было ни боли, ни обиды, ни злобы. Только пустота. Пустота невосполнимой потери.
Глава шестая
Бесполезно искать покой где угодно, если не нашел его внутри себя.
Французская пословица
Утром Валя проснулась с головной болью. Потянувшись, тронула рукой вторую половину кровати. Она была пуста. И тут она вспомнила вчерашний вечер. И сон, который ей приснился этой ночью. Это был её детский сон, несущий с собой тревогу, страх и ощущение смерти. Опять чёрные вороны. Опять их преследование, стремление заклевать меня. И никакой сладкой музыки, никаких белых птиц. О, как же болит голова! Ничего не хочется. Заснуть, забыться... Валя закрыла глаза и через мгновение резко открыла их. Посмотрела на будильник, стоящий на тумбочке. Был девятый час. Ей нужно было быть на работе к восьми. Я проспала? Такого ещё не случалось! Ах да, я не завела будильник с вечера. А Ромка? Он, наверное, уже ушёл. Надо вставать и идти в клуб. Как трещит голова! Может, позвонить, сказать, что заболела... Медленно повернувшись на бок, Валя свесила с кровати ноги и села. Держа голову руками, встала на ноги. Прошла на кухню, едва переставляя ноги. Достала из шкафчика цитрамон и проглотила сразу три таблетки. Запила стаканом воды из чайника. Вода была холодной. Значит, Ромка даже чая не пил. Конечно, его мучает похмелье и сушняк, как он выражается. Не до завтрака ему!
Валя села на стул у окна. Посмотрела на улицу. Небесная лазурь было сокрыта облаками. Она решила не идти на работу. Позвонила и объяснила причину. Потом вышла в зал и застыла от увиденного. Роман лежал на полу, поджав ноги к животу и положив руки под голову. Он спал там же, у дивана, где вчера приземлился. Валя почувствовала, как в её желудке противно заворочалась змея. Гнев стал подниматься и разливать свой яд по всему телу. Дикий гнев к этому лежащему перед ней человеку, которого она жалела и любила, и терпела все эти два года. Она подошла к нему, наклонилась и со всей силы ударила его по лицу. - Ты что дрыхнешь? Вставай, ты же опять опоздал на работу! Роман вяло приоткрыл один глаз и буркнул "пшла". Валя схватила его обеими руками за рубаху и резко опустила у дивана. Потом прошла на кухню, набрала стакан воды из крана и выплеснула ему в лицо. Роман открыл глаза, вытирая рукой воду, катившуюся по волосам и лицу. Поднял взор на жену. - Чо те на-до, Ва-лю-ха? - отмахиваясь от неё, словно от надоедливой мухи, по слогам проговорил он. - Иди на работу. Тебя же опять уволят. Как ты меня достал! - от полного бессилия и глубокой подавленности, Валя заплакала навзрыд. - Ну, я сам уже ушёл. - надув губы, словно обиженный мальчик, проговорил Роман, - Сколько можно работать, а? -Ушёл? Это тебя ушли! В этом я не сомневаюсь. Никто тебя, такого пропойцу не будет терпеть. Только я, дура, с тобой вожусь. Ты же кровопийца. Вампир! О-о-о! Как же я устала! - Валя опустилась на пол рядом с мужем. В голове что-то тикало, но боль прошла.
Роман потянулся, достал из брючного кармана смятую
