Понятие самоэксплуатация всякий раз возникает в памяти, когда я вспоминаю беседы с отцом о житье-бытье его семьи в русле крестьянского единоличного хозяйства в Воронежской области в период коллективизации.
У отца, высланного в казахстанские степи, остались свои понятия об экономике крестьянского хозяйства, перенесенные на жизненные реалии любого домашнего бизнес-проекта. Определяя, к примеру, целесообразность посадки картофеля на бесплатно выделенном участке земли в засушливых степях Казахстана, он всегда считал эффект по своей, как я говорил, кулацкой идеологии единоличника. Семенной картофель бесплатный, с прошлого года остался, посадка, прополка, поливка, копка картофеля – все своими руками. Урожай 20 мешков картофеля, это 800 килограммов по 20 копеек, получается 160 руб. Считай 10 рублей бензин на полив и привоз картофеля, чистая выгода – 150 рублей, труд не считай. А почему труд не считай? Посадка, прополка и окучивание по жаркой погоде, копка, сборка, сортировка и ссыпка в погреб картофеля – тяжелая, грязная и нудная работа! На что отец всегда отвечал, что в крестьянском хозяйстве труд никогда не считается, то есть труд на себя бесплатный. А почему бесплатный? Затраты труда всегда имеют общественную стоимость и цену! Но свой труд крестьяне считают бесплатным.
Человек – хозяин своей рабочей силы, то есть совокупности физических и умственных способностей, умения и навыков. Каждый индивидуум в силу собственных возможностей, способностей и социальных условий сам решает - продавать ли ему свою рабочую силу за заработную плату или быть самозанятым. Но почему свой труд бесплатный, непонятно! На рынке труда рабочая сила имеет свою стоимость, как совокупность способностей, умений и навыков. Но и рабочая сила самозанятых тоже имеет свою общественную цену на рынке труда через востребованность продуктов труда у потребителей, будь то картофель, выращенный на приусадебном участке или услуги по ремонту сантехники.
Когда отцу было 16 лет, семью дедушки Якова раскулачили, хозяйство разорили, а членов семьи выслали в Казахстан. Мой дедушка Яков Митрофанович, спрятался в лесах, чтобы не ехать в ссылку, заболел, а после инсульта и потери речи, так и не смог сказать своему любимому младшему сыну Андрею, где он закопал горшок с царскими десятками, нажитыми очень тяжким трудом.
Мужчины в семье могли делать все своими руками, плотницкое, столярное, бондарное дело, уход и лечение многочисленного скота, содержание пасеки, сада, огорода, выращивание зерна, овощей. В семье не было наемных работников, но все члены большой семьи работали от зари до зари с младых лет. Так вот, по рассказам отца, я пришел к выводу, что практически во всех кулацких хозяйствах имело место явление самоэксплутации.
Теперь обратимся к современной экономической литературе и публицистике. Не буду утомлять читателя ссылками на немногочисленные литературные и научные источники по данной проблеме. В период глобального увлечения виртуальными путешествиями по интернет пространству можно сразу изложить суть вопроса. После своих обзоров по скудной ниве мнений по вопросам самоэксплуатации, я выделил три точки зрения.
Первая заключается в полном отрицании темы вообще. Изначально эксплуатация понимается как присвоение части стоимости, произведенной наемным работником, покупателем рабочей силы. Поскольку в понятии самоэксплуатации нет второй стороны, то и такое понятие не имеет права на существовании. Вроде бы как человек не может сам себя эксплуатировать. Еще как может! Далее этот факт рассмотрим на конкретных примерах.
Вторая позиция рассматривается на анализе экономики труда и хозяйствования частных предпринимателей, фермеров, которые сами работают на себя. При этом самоэксплуатация возникает, если их доход на единицу труда оказывается меньше, чем если бы они работали по найму — то есть, если они косвенным образом продают свой труд дешевле его рыночной стоимости. Наверное, это не совсем правильно.
Думается, что понять явление легче на конкретном, почти сказочном, примере.
В небольшом шахтерском городке в муниципальном домике на четыре семьи проживала одинокая старушка, имени и возраста ее почти никто и не знал. Все знакомые звали ее уважительно по отчеству – Ивановна. Детей у нее не было. Из ближайших родственников только племянница, женщина средних лет, которая со своей тетей почти не общалась. При квартире был небольшой, очень ухоженный участок земли, не более одной сотки, может чуть больше. На участке были оборудованы три или четыре грядки, по виду тех, которые сейчас называют теплыми грядками. Пару грядок прикрывались старыми оконными рамами, по типу примитивных парников. Ивановна начинала возиться на своем огородике задолго до стаивания снега. Закрывала грядки всяким тряпьем, ускоряя полное таяние не только снега, но и прогрев земли на грядках. Ежегодно Ивановна обновляла грядки, переворачивала землю, добавляла навоз, прелые листья, компост в нижние слои грядок, а плодородная земля, приправленная перегноем, служила основой хороших и ранних урожаев ягод и овощей. Перегной позволял прогревать очень быстро землю, вырабатывая тепло от гниения нижнего слоя, а закрытый верх предохранял растения от ночной прохлады и заморозков на почве. В те давние времена по улицам городка изредка проезжали конные повозки. Яблоки конского навоза каким-то чудесным путем быстро подбирались шустрой Ивановной и складировались в дальнем уголке маленького участка, как основа будущего урожая. Росточка Ивановна была небольшого, ходила быстро, работала споро и много на огороде, что-то колдовала, и неизменно получала просто выдающиеся результаты. Никто ни разу не видел, чтобы Ивановна съела хотя бы одну ягодку клубники. С наступлением теплых дней бабушка стояла у местного гастронома с брезентовой сумочкой и стаканчиком красной, исключительно красивой и сочной ягодой клубники. Самая ранняя ягода появлялась на лучших приусадебных хозяйствах города не ближе первых чисел июня. Привозной клубники в городе в те времена просто не было. Ивановна уже в середине мая продавала стаканчик клубники за один рубль. Это были хорошие деньги. В переводе на современные денежные знаки, если верить интернету, примерно 1 советский рубль эквивалентен в России начала двадцать первого века сумме в 220 рублей. Пенсия у Ивановны была 30 рублей. Думаю, что даже с маленькой грядки народный агроном Ивановна собирала не меньше двух ведер клубники. Продавала стаканчиками, в которые не входило более трех штук крупной сочной ранней ягоды. Главные покупатели клубники у Ивановны были молодые матери с малыми детьми. Дети канючили «купи-купи», глядя на завидный продукт в стаканчике. Покупали немногие, но к обеду Ивановна шла домой с пустой кошелкой.
Так получилось, что моя общительная мама каким-то чудом подружилась с нелюдимой старухой, даже вошла к ней в доверие. Несколько раз приглашала Ивановну домой, кормила полным обедом, иногда отдавала вполне пригодную к носке одежду старшей дочери. Юбки, платья и кофты, из которых дочка выросла, вполне подходили по размеру субтильной старушке «пионерского» роста. Ивановка, если и отказывалась, то только для видимости, вещи забирала с удовольствием и благодарностью. Интересно, что в храм божий старуха не ходила, за стол садилась, лба не перекрестив, чего никогда себе не позволяла наша замечательная бабушка Прасковья, мамина мама. Иногда мама предлагала Ивановне рюмочку к обеду, старушка недолго колебалась, выпивала с удовольствием, кушала с аппетитом. Всегда душевно благодарила, постоянно спрашивала: «Вы что каждый день так едите, и первое и второе! Это же, сколько денег надо»! Один раз даже принесла трехлетним бабушкиным внукам близнецам две очень крупные и красивые клубнички. Малыши мгновенно проглотили вкусное угощение.
- Ну что нужно сказать бабушке Ивановне?
Один внучок был вежливый, который мгновенно ласково выпалил: «Спасибо, бабушка Ивановна»! Второй был умный, и таким остался по сей день, ласково-просительно сказал: « Бабушка Ивановна, дай еще»! А больше-то и не было. Как водится, бабушку Ивановну покормили, налили рюмочку, уважили душевной беседой.
За свою долгую жизнь бабушка Ивановна никогда не болела, не знала, что такое головная боль. Если Ивановна не сидела с брезентовой кошелкой около гастронома с нехитрым товаром, то она стояла внаклонку на своих грядках, где не было ни травинки, вся земелька перебрана заботливыми руками хозяйки, ровные зеленые рядки растений с весомым урожаем. Все было красиво, вкусно, поспевало в самые ранние сроки и продавалось очень дорого. Старушка жила очень скромно, все чисто, но обстановка тридцатых годов, а может и более ранних времен. Никелированная, обшарпанная кровать с шарами, пара табуреток, стол, древняя тумбочка и ободранный шкаф, серые, давно не беленые стены навевали тоску и печаль. В углу стоял старенький холодильник «Саратов», подаренный сердобольной соседкой. В маленьком городке все про всех знали. Говорили, что Ивановна покупает только хлеб и молоко. Одеждой ее снабжали сердобольные соседи, племянница жила небогато, бабушке не помогала, в гости приходила два раза в год. Ивановна никогда не принимала в жизни никаких таблеток, когда приходила в гости к маме и видела прием горсти таблеток, грустно качала головой и говорила: « Когда ты помрешь, Прокопьевна, доктора тебя разрежут, внутри тебя будет полно разноцветных таблеток»!
Ивановна работала на своем огородике до самого последнего дня, померла во сне на девятом десятке. Озабоченные долгим отсутствием старушки, соседи позвонили племяннице, которая по приходу нашла старушечий заветный узелок с одеждой «на смерть», отдельно в носовом платочке были завернуты триста рублей, которых с лихвой хватило на скромные похороны, отпевание в храме и поминальный обед. Долго в квартире искали деньги, накопленные бережливой труженицей, но ничего ценного не нашли. Муж племянницы с тоской и печалью выбросил все вещи на мусорку. Когда поверх кучи барахла с силой запульнул старую тумбочку, она развалилась, открыв двойное дно. В этом тайнике обнаружили ровно пять тысяч рублей. Для одинокой старушки с мизерной пенсией это были громадные деньги. Да и для племянницы, которая с трудом сводила концы с концами, поднимая двоих детей, неожиданное богатство вскружило голову. За время жизни Ивановна ни разу не посетила племянницу и внуков, не купила даже пряников для детей. Да что говорить про другую семью, Ивановна и сама жила впроголодь, но зато при больших деньгах.
Теперь вернемся к понятию самоэксплуатации. Бабушка Ивановна была самый яркий представитель самоэксплуататоров! Вводим такое понятие, как человек, личность добровольно подвергающий себя самоэксплуатации. Мне представляется, что самоэксплуатация, как экономическая категория, не может быть определена через доход работника на единицу труда. Давайте вернемся к классической теории стоимости продукта труда. Полная стоимость товара включает затраты постоянного капитала, перенесенного на готовый продукт (потребленные средства и предметы труда), переменный капитал
Самоэксплуатация - это очень интересное понятие ограниченно распространенное в жизни. Люди самоэксплуататоры почти всегда очень интересные личности. Многие из них, работая изо всех сил для увеличения личного богатства, приносят и немалую пользу обществу.
