выстроился в очередь, чтобы преподнести певице заранее принесённые цветы или хотя бы приложиться губами к её руке.
— И как мы будем её допрашивать? — Марго наконец вернулась на грешную землю и смотрела на сотрудника снизу вверх.
Половинкин толком не понимал, зачем допрашивать Марию, поэтому нерешительно покачав головой, тихо произнёс:
— Босс, сама понимаешь, я один эту толпу никак не оттесню.
Между тем, все двинулись к выходу. Возле которого стояла Хельга, да не одна, а с благоверным Максимом Кавериным — начальником отдела местного Следственного комитета. Тот направил руку во внутренний карман пиджака, желая достать оттуда служебное удостоверение, но Крулевская успела его остановить. Жестом показала Максиму, что сейчас этого делать не стоит. Спустя пять минут толпа поклонников стала редеть, и Маргарита Сергеевна окликнула певицу:
— Мария, можно на пару минут?
***
Они вернулись в опустевший зал и Марго резко повернувшись к Сошкиной, глядя ей в глаза, произнесла:
— Зачем вы украли драгоценности и как удалось вскрыть сейф? Крулевкая хотела увидеть на лице певицы растерянность и страх, но та спокойно улыбнулась, устало опустилась на близстоящую скамейку и тихо произнесла:
— Я ждала, думала, что арестуют ещё до концерта, спасибо, что дали выступить. — певица демонстративно вытянула перед собой руки, показывая, что готова к тому, что на неё наденут наручники.
— Хочу заметить, — продолжала певица, — убедившись, что с наручниками вышла заминка, — я ничего не крала, только забрала то, что принадлежит мне по праву.
— Мы это знаем, — ответила Маргарита Сергеевна. Она села рядом с женщиной и внимательно читала листки бумаги, переданные Хельгой.
— А теперь по существу вопроса, — Марго оторвала взор от листков, и снова посмотрела Марии в глаза. — Расскажите подробно о той злополучной ночи, что там произошло?
Мария опять улыбнулась, казалось, что тяжёлая ноша упала с её хрупких плеч.
— Понимаете, мелодии приходят в голову как правило ночью или ранним утром. Читаю стихи, и они в мозгу превращаются в песни. Но для этого нужна тетрадь. А в ту ночь я её в суматохе переезда оставила здесь, в этом здании. Пришлось возвращаться, как же я без тетради творить буду.
— Но ведь транспорт сюда ночью не ходит, —уточнил Половинкин.
— У меня есть старенькая маленькая «Ока». Я её давным-давно приобрела чтобы с гитарой по автобусам и троллейбусам не мыкаться. Вот на ней сюда и добралась, забрала заветную тетрадочку, а за стеной шум и гам — находку делят. Сами понимаете, мы женщины народ любопытный и я, конечно же, не исключение. Послушала, послушала. Потом тихонько машину отогнала от дома. А когда все разъехались, вернулась сюда. Входная дверь здесь до сих пор не запирается, можете сходить, проверить.
— Ну, с этим понятно, но как код от сейфа узнали? —вмешался в разговор Каверин.
В глазах женщины забегали чёртики.
— Элементарно. Вы, молодой человек, наверное, не пользовались в жизни автоматическими камерами хранения. А вот мне довелось. Поездила по нашей стране изрядно. Так вот, что набирают в таких ячейках советские граждане. Месяц и год рождения. Поскольку этим троим досталось по паре цифр, каждый из них и набрал свой день рождения. Я состою в объединении «Пристанище Пегаса» с самого основания и к каждому дню рождения члена ЛИТО готовлю музыкальную открытку. Так что уж что, что, а дни и даты рождения этих троих я знаю великолепно. Певица замолчала. В воздухе повисла тишина. Крулевкая поднялась с места.
— Можно теперь мне у вас спросить, — тихо произнесла певица. — Как вычислили?
— Понимаете Маша, — Крулевкая ещё раз заглянула в бумаги, которые держала в руках. — Так вот, не сочтите за труд и припомните тот момент, когда я беседовала с поэтессой Затулиной. Вы тогда ещё проходили мимо и случайно, вскользь обронили фразу: «Это не она. Наша Владленочка на такое не способна». Согласитесь, что о краже драгоценностей знали только трое «пегасовцев» и вы в это число никак не входили. Я правильно говорю, Мария Трутнева. Кажется, так звучит ваша девичья фамилия. А теперь не сочтите за труд, поведайте честному народу: куда дели эти злосчастные ювелирные изделия?
— Едут в посылке в район крайнего Севера, к отцу. Как я уже и говорила, эти вещи его и моя собственность. Мне было чуть более десяти лет, когда этот подонок разбросал в магазине отца золотые кольца. Суд присудил тогда возместить владельцам «Изумруда» понесённый ущерб. И те уж расстарались в составлении списка похищенного. Магазин пришлось продать, отец уехал на Север, чтобы больше зарабатывать и выплачивать долг. Пару лет назад он полностью его погасил.
— А каким образом отправили отцу эти цацки? — спросил Половинкин. —Золото ведь на почту не понесёшь, бандеролью не отправишь?
— Бандеролью нет, а вот посылкой запросто. Утром пошла на рынок, купила килограмм комбикорма и пищевую фольгу. Положила в комбикорм украшения, обернула это фольгой. На тот случай, если будут посылку просвечивать, хотя это и маловероятно. Пошла на наш главпочтамт и отправила посылкой, конечно, с уведомлением о вручении. Вот теперь жду это самое уведомление. Так что — будете меня арестовывать? Певица опять вытянула руки вперёд. «Сыскари» дружно посмотрели на Каверина, а тот на Хельгу Ли. Потом покачал головой и произнёс:
— Хельгу мою благодарите, это она раскопала документы, что Сошкина и Трутнева одно и то же лицо. Её заслуга. Заявление о краже драгоценностей ко мне не поступало, а на нет, как говорится, и суда нет.
— Выходит, что и Оглоблю тогда отпускать надо, по сути он ведь тоже ничего противоправного не совершил. Все бросились в комнату, где сидели татуированный и Евлампия. Но комната оказалась пустой.
— Неужели смог вырваться! — сокрушался Половинкин. —Эх, надо было бы мне остаться. Тоже мне сыщик, оставил хрупкую женщину с этаким громилой.
— Это кто тут хрупкая женщина? — раздалось у него за спиной.
Все как по команде обернулись. В дверях стояла Евлампия Ерёменко и теребила в руках кожаный поясок.
— Я его отпустила. Лично. Потому что он никакой не преступник. И так умеет слушать, так умеет. Я ему свои стихи читала, а у него аж слезы на глазах выступили. Не то что у некоторых, — кивнула в сторону вошедшего следом Сарымсакова.
— И вообще он владелец тату-салона, того, что возле рынка. И тело его всё в наколках по той же причине. Таким образом салон рекламирует, можно сказать живота, то есть тела не жалеет. А его силовым приёмом. Эх вы, как не стыдно. Нате держите, — она протянула Крулевской визитную карточку с изображёнными на ней драконами и змеями. Вероятно, лучшими предложениями этого самого тату-салона. Телефон Крулевской пискнул поступившей СМСкой.
«Через два часа жду тебя и этого Сарымсакова у себя в офисе. Явка строго обязательна. Отговорки не принимаются. Силуянов.
***
Они сидели друг напротив друга. С одной стороны бывший вор в законе, а ныне олигарх, «владелец заводов, газет, пароходов» господин Силуянов по кличке Сила, с другой стороны его компаньон и любимая женщина Маргарина Сергеевна Крулевская и руководитель ЛИТО Сергей Эрастович Сарымсаков. Выдержав театральную паузу, хозяин кабинета жестом фокусника достал из папки два документа и протянул один из них Маргарите, а другой главному «пегасовцу».
Сергей Эрастович надел очки и углубился в чтение.
«Дочерняя фирма концерна «Силуянов и Ко» имеет честь предложить ЛИТО «Пристанище Пегаса» спонсорскую помощь, а конкретно реставрировать принадлежащее объединению старинное здание расположенное по адресу… создать в этом здании студию звукозаписи оснастив оную студию необходимой аппаратурой, оплатить расходы по изданию коллективного сборника членов ЛИТО, организовать и материально обеспечить гастроли Марии Сошкиной как по нашей стране, так и за пределами и так далее и тому подобное». Нижняя губа Сергея Эрастовича сама собой опустилась вниз и непроизвольно подёргивалась от мелкой дрожи.
Марго без эмоций читала свою бумагу: «Рецидивист по кличке Оглобля убит два дня назад в пьяной драке в городе № и похоронен в общей могиле на местном кладбище».
Дочитать до конца бумагу помешал звонок телефона. Старшая дочь Лилия, студентка местного университета, радостно заверещала в трубку:
— Муль, я такую песню раздобыла — отпад. Уже скинула на мобильник, послушай, прям сейчас, умоляю. Услышишь, упадёшь со стула.
Марго машинально нажала на телефоне кнопку «Плей» и из динамика послышался чарующий, бесподобный голос Марии Сошкиной-Трутневой.
