перманентная проза "МОЯ НЕСЕРЬЁЗНАЯ ИСТОРИЯ или ОДНАЖДЫ ЛЕТОМ"

глава вторая.

Солнце. Утро. Тишина. И свет...
Упрямый и такой вездесущий жёлтый свет очень настойчиво струится тончайшими горячими струйками сквозь плотно сомкнутые ресницы и своим ярким пятном в сотый раз самовольно говорит их владельцу, что утро уже наступило и пора что-то делать.
Эта жаркая и жёлтая прозрачность уверенно заставляет о себе думать, и с лицом самоуверенного тропического Солнца окончательно зависает в глазах лежащего на спине возле самой кромки прибоя весьма крупного, светловолосого мужчины в корабельном, на всё застёгнутом, оранжевом спасательном жилете.
Этого бессознательно лежащего на песке мужчину зовут Игорь.
И в данный момент не только солнечный свет тревожит, и массажирует его сознание, и память.
Этим ещё занимается и абсолютно нежная на слух тишина, которая совершенно беспрепятственно и в полном своём первобытном объёме вползает к нему вовнутрь сквозь его уши и тело, а затем, так же, как и солнечный свет, настойчиво лезет и скребётся ему в мозг своим нематериальным и пустым, воздушным присутствием.
Эти свет и тишина, соединённые сейчас природой в одно целое, но обладая при этом всё же некой самостоятельностью и своеобразностью, не торопясь и пошагово, и сложив свои непроизвольные усилия, и как бы из далека, совместно возвращают Игорю все его основные рецепторы и инстинкты, а за одно и фрагментально включают ему сознание.
И он уже в который раз пытается начать думать, но пока что не может ни осознать, ни почувствовать себя полностью, и в полной своей мере.
И пока что ему почему-то вспоминается только хорошее слово "жизнь", которое своим смыслом толкает его в реальность.
А в безжалостной реальности у него раскалывается голова, а в придачу к ней, сильно болит и ноет всё его тело.
И самое главное, что его сейчас мучило - он абсолютно нестерпимо хочет пить.
Игорь пробует шевелиться.
Однако его тело плохо слышит сейчас его голову и несмотря на его усилия поддаётся ему с трудом - правая рука - левая; правая нога - левая.
По-прежнему с закрытыми глазами, Игорь, одну за другой прочувствовал и прошевелил все свои основные конечности и на несколько секунд замер.
В его сознании сформировалась и сложилась в одну строчку отчётливая мысль, - "... да, я точно живой и судя по всему – даже невредимый, наверное...".
Но чтобы до конца оценить эту мысль, нужно было для начала ответить на вполне логический вопрос: "... а я-то - кто?.. "
Но вместо вразумительного ответа на этот вопрос, его мозговая деятельность, продолжилась другим вопросом: "Кто такой - Серёга?". 
За которым сразу же последовал следующий вопрос: "А я - наверное, Игорь?"
- Да, - ответил ему его внутренний голос, - Ты - Игорь.
Этот его голос звучал убедительно и Игорь, почувствовав некий комфорт, не стал спорить со своей уверенностью в том, что его действительно так зовут и принял это своё имя как должное.
Однако к этой минуте ему уже некогда было думать и вразумительно отвечать себе на свои вопросы и беседовать со своим внутренним голосом.
Он больше не мог ни на чём сосредоточиться потому что в его мозгу, снося без задержек всё остальное на своём пути, сломя голову, неслась его самая главная и истерическая мысль.
Она полностью подчинила всё его сознание и стала нестерпимо пульсировать во всём его теле.
И это была даже не мысль, а тупая мозговая паника под простым человеческим названием - ЖАЖДА.
И эта жажда, насквозь проникнув ему во все его органы, не переставая, и во всё горло, требовала, и требовала от него воды.
И больше всех её требовал его абсолютно сухой рот, который уже окончательно залип с более, чем горьким, всепоглощающим вкусом по всей своей полости, вызывая в желудке до невозможности противные, и шершавые ощущения.
Игорь нервно обтряхнул от песка свои руки, немного приподнял голову и на секунду задумался, затем склонил её слегка вправо и по возможности аккуратно, и тщательно, стряхнул пальцами песок со своих век и ресниц, после чего, "со скрипом", пробует приоткрыть глаза.
И его, пока что ещё прищуренный взгляд тут же упирается в огромное Солнце.
В невероятно огромное и как будто даже золотое, тропическое Солнце.
Которое, то ли лежало, то ли стояло, то ли висело прямо перед ним.
От увиденного так близко Солнца, у Игоря в голове моментально создаётся, очень похожая на нездоровое впечатление, некая оптическая иллюзия, что Солнце сейчас находится буквально в метре от него и что надо только протянуть руку, и можно будет его потрогать, или даже погладить.
Не поверив этому, Игорь осторожно открывает глаза по шире.
Солнце слегка отдалилось, но меньше от этого не стало.
И в этот момент жажда вытесняет из его головы интерес к светилу и опять берёт всё командование на себя.
Игорь резко приподымается на локтях и с нарастающей активностью проводит головой по кругу - туда и обратно.
Впереди был океан и Солнце.
Но с обоих от него сторон был песок.
Солнце светило ему прямо в глаза, а океан с наслаждением и беззастенчиво ласково шумел и плескался водой.
И это в то время, когда весь его организм - абсолютно всё его разбитое тело, изнутри, и снаружи, хотело, и требовало от него воды, или хотя бы чего-нибудь, хоть чего, лишь бы можно было бы попить.
И Игорь, оттолкнувшись локтями от песка, одним движением принимает сидячее положение, и собирает в кулак всю свою мужскую волю, и со "скрипом" кряхтя, и подламываясь, и очень крепко матерясь без слов, подымается на ноги и распрямляется в полный свой рост.
И в первые несколько секунд его заметно качнуло во все стороны, но он устоял.
Игорь чувствовал, как ломит и ноет всё его тело, рассказывая ему о том, как ещё совсем недавно, он, неоправданно сильно, много раз ударился, или колотился обо что-то, что было заметно твёрже и крепче его самого. 
Посмотрев ещё раз на океан и полностью придя в себя в вертикальном положении, Игорь развернулся на месте и встал лицом к земле.
И снова внимательно посмотрел по сторонам.
Сейчас у него было только одно желание - ему хотелось пить.
Это желание горело на его лбу красными буквами, и он с надеждой, больше похожей на мольбу, стал высматривать хоть какой-нибудь источник пресной воды.
Он пока не знает, не догадывается и не предполагает, где он сейчас находится и на какой земле он сейчас стоит.
Для него это сейчас вообще не важно.
Потому что из своих, не зря прожитый, сорока с небольшим лет, он точно знал, что абсолютно всегда и везде, все реки текут в море.
И море, в смысле - океан, был у него за спиной.
Тут, в непроизвольном желании узнать который сейчас час, он по привычке согнул в локте свою левую руку и посмотрел на часы.
Но от его новых китайских часов остались только браслет и корпус - ни стекла, ни стрелок на них, увы, больше не было.
Почему-то даже не удивившись этому, Игорь машинально расстегнул браслет, и сняв его с руки, бросил на песок.
После чего опять перевёл свой взгляд на покрытые «непроходимой» тропической растительностью, высокие и многоступенчатые холмы, и ощупывая их глазами, стал предельно внимательно прислушиваться ко всем звучащим сейчас вокруг него звукам.
Удивительно было то, что поработившая его жажда, не только не притупила его чувства, а наоборот - она каким-то своим волшебным образом в этот момент активировала его слух и зрение настолько, что он, наверное, смог бы услышать, увидеть, или унюхать воду даже с той стороны холмов.
И он её услышал!
Да-да! Он повернул голову направо и отчётливо услышал характЕрный звук льющейся из-под крана воды.
И это ему не показалось!
Он слышал /!/ звук льющейся воды.
И лилась она где-то недалеко, а возможно, что даже где-то совсем рядом.
Да-да-да! Он не мог ошибаться и это была не галлюцинация, и ни прибой - он точно слышал льющуюся откуда-то сверху воду.
"Вода!!! Вода-а!!! Вода-а-а!!! ", - закричал весь его мозг и буквально, через полмгновения направил/бросил/ Игоря в нужную для него сторону.
И продолжая ориентироваться по слуху, и не забывая всматриваться во всё, что видит, Игорь нёс свою нетерпеливую надежду в этом направлении как настоящее Знамя Победы.
Он совершенно не замечал того, что здОрово припадает на обе ноги, а ступни вязнут в песке. 
Сейчас его мозг мог думать только о воде.
Он очень-очень-пре очень хотел пить.
У него во рту не было даже слюны.
Её давно уже съели морская соль и песок, почти полностью заклеившие ему рот, нос, горло и желудок, и лишившие его речи.
Это была настоящая, перехватывающая дыхание, всепоглощающая и убивающая человеческую волю, солёная жажда.
Окончательно очумев от ожидания воды и позабыв про своё избитое и уставшее тело, и не глядя себе под ноги, он шёл-бежал-летел, часто спотыкаясь, падая и
подымаясь, напролом, вдоль подножья холма, и метров через сто пятьдесят пути, а скорее чуть меньше, наконец-то увидал свой ручеёк, который звонко и весело
журча между деревьями, стекал по отвесным камням холма, а потом, незаметно повернув направо, полноводной струйкой, где метр, где два, где три шириной, нехотя впадал в океан, образуя чуть дальше, незаметную издалека, малюсенькую уютную бухточку.
« Вода-а-а-а-а!!! «, - закричал весь его организм, и Игорь побежал в сторону ручья.
И добежав из последних сил последние метры пути, он с разбегу, шумно, и с брызгами, упал во весь рост поперёк ручья.
Он полностью погрузившись в воду вниз лицом и какое-то время пил её как насос.
Потом резко вынырнул, перевернулся на спину, прополоскал горло, отдышался и сел на дно ручья.
Воды в ручье, ему сидящему, было почти по грудь, и он пил её с ладошек, бесконечно полоща горло и громко, от души сморкаясь, он смеялся, фыркал и опять пил.
Попутно и для настроения, он руками и ногами разгонял по сторонам разноцветных, маленьких и побольше, рыбок, которые, как живые радуги, кружили вокруг него своими юркими и неугомонными стайками.
И ещё он смотрел, слушал, и удивлялся разнообразию потревоженных им, и раскричавшихся в ответ разными голосами, совершенно не знакомых ему тропических птиц, и птичек.
И при этом он опять пил, опять сморкался, и фыркал.
В его руках, блестя на Солнце как перламутр, самым настоящим человеческим счастьем, плескалась холодная и чистейшая вода с едва уловимым привкусом
винограда, и он всё не мог, и не мог, насытиться этим вкусом.
Он зачерпывал воду ладонями, плескал её себе в лицо, мотал головой и тысячный раз фыркал как самый настоящий полярный тюлень.
Но в то же самое время, сама эта вода, её изобилие и её бесконечное присутствие, ему что-то явно напоминала.
Что-то такое, что по своей значимости и по своему контексту занимало половину его головы, вертелось на языке, но почему-то пока не вспоминалось.
Но вода упорно ему об этом напоминала и напоминала, и вдруг сама взяла и вспомнила ему обо всём и сразу всё.
Всё-всё-всё.                                         
У Игоря перехватило дыхание, он поперхнулся и его мозг вспомнил кто он на самом деле от и до.
И пускай он не знал, где сейчас находится, зато он точно знал, где он был совсем недавно, и всё, что с этим было связано.
Он с подозрением и как-то медленно посмотрел в сторону океана, который так спокойно и даже как-то лениво и глупо плескался в метрах пятидесяти по прямой, прищурился, и неохотно поднялся на ноги, вышел из ручья,