НАЧАЛО ВСЕХ НАЧАЛ (вместо вступления)
Ория - чудесная страна. Климат потрясающий: восемь месяцев зима, четыре месяца весна, лето и осень. Зимой мороз и сугробы в человеческий рост, в которых славные малыши весело роют окопы и прочие оборонительные сооружения. Летом, к сожаленью, частенько идёт дождь, зато грибов вырастает прорва и комары успешно конкурируют с проклятой саранчой южных стран. Грибы хороши в засолке, а комары (в отличие от саранчи, которая разносит по далёкой Африке чуму и прочую дрянь) удачно отсасывают лишнюю кровь, что снимает проблему повышенного давления у большей части населения.
"Благодаря такому замечательному климату в сухой почве отлично сохраняются корнеплоды, а летом мы все дружно под дождиком, без всякой утомляющей жары, собираем картошку, морковку и коноплю. Картошку и морковку мы кушаем, а из конопли делаем пеньку, которую нарасхват продаем иностранным государствам. Поэтому благодаря королю и звёздам, в первую очередь, конечно, королю, жизнь в нашей стране счастливая, спокойная и доброжелательная".
Именно это рассказывали в начальной школе юному Алексею Невольному каждый божий день, утром, перед началом занятий, и днём, после их окончания. Алексей, правда, слушал вполуха (характер у него был хулиганистый, даже непонятно, в кого - папа старший лейтенант, мама играет на аккордеоне). Полагаю, что врожденная политическая чувствительность подсказывала парню, что кроется здесь какая-то херня.
Испокон веков Орией правили короли. Короли бывали иногда добрые, но обычно, конечно, злые. Некоторые злые короли гробили народ пачками, отправляли ни за что ни про что представителей крестьянства и интеллигенции в тайгу и прослыли в мировой истории как кровопийцы и тираны. Но к 1976 году, когда Алексей появился на свет, всё вполне подуспокоилось, Орией правил дряхлеющий король Леонидас I, который больше всего на свете любил ордена и папиросы "Дымок". За переезд в тайгу теперь платили хорошие деньги, картошка, морковка и конопля урождались тоннами, за всем остальным надо было стоять в очередях (по негласному порядку, установленному королем), что давало возможность общительным орийцам часами болтать ни о чём и бить баклуши. Необщительные недовольно морщили физиономии и сочиняли похабные стишки, но, в принципе, никто не препятствовал, чтобы они убрались к чёртовой матери куда-нибудь на Ближний Восток.
Алексей Невольный - первенец в семье старшего лейтенанта и аккордеонистки - родился в военном городке в двадцати верстах от столицы. Старший лейтенант торчал на учениях где-то в районе озера Балатон, роженицу приехал поздравить дед, тоже из служивых людей, подполковник в отставке.
Младенец орал как резаный, к вящему ужасу мамы-аккордеонистки.
"Горластый какой, - радостно произнёс дед, - быть ему..." Он хотел торжественно возвестить, что быть внуку великим оратором или революционером, но тревожное предчувствие вдруг заскреблось в его душе и дед решительно оборвал себя на полуслове. То, что генеральская доля не так уж сладка, товарищ подполковник в отставке знал не понаслышке...
ГЛАВА ПЕРВАЯ. НА ПОРОГЕ
Мы не будем утомлять читателя подробностями из детства нашего героя. Детство у него было обычное, среднестатистическое, с разносторонними уклонами, по линии папы - в бокс, по линии мамы - в музыкальную школу. И там и там Алексею не понравилось: после первого поединка на ринге неделю болела левая скула, а пиликать на скрипочке по вечерам как-то совсем не по-орийски. С уличными драками в военном городке, где жила семья, было строго, с сексом и наркотиками - тем более, стремившийся к половому созреванию организм срывался (ну, очень редко) в хамских ответах учителям, что ему, отличнику по всем предметам, неизменно прощалось.
Так бы он и вырос настоящим танкистом и пошёл по семейной традиции учиться в военное училище, но наступили иные времена, королевство захлестнула всеобщая компьютеризация и Алексей вместе со всеми, кому не исполнилось шестнадцати, нырнул в эту стихию.
Добро на глобальную компьютеризацию жизни и страны дал новый король Майкл Заплатка, сменивший откинувшего наконец копыта Леонидаса I. Заплаткой его обозвали острые на язычок подданные за характерный вид лысины, а провозгласить себя официально Майклом у Михаила Степановича (как по настоящему звали нового короля) были свои резоны. Умершему королю он приходился дальним родственником, седьмая вода на киселе, полжизни просидел губернатором в далёкой южной провинции, развлекаясь в основном повешеньем обнаглевших кочевников на пограничных столбах и стрельбой из пушек по воробьям. Шансов перебраться в столицу у Мыши (так ласково называли его немногочисленные друзья и близкие родственники) не было ни малейших, он полюбил перемешивать двойной скотч с целебным боржомом и был вполне доволен жизнью и собой.
Однажды в жаркую летнюю пору в резиденцию губернатора явилась дама, уже не слишком молодая, но по-прежнему восхитительная в своей неземной красоте. Михаил Степанович поперхнулся утренним боржомом и обомлел как когда-то, несколько десятилетий назад.
- Вижу, что узнал, - сказала дама. - Постарел ты, дружок.
Миллион лет назад, в беспечной молодости, Михаил Степанович болтался по Парижу за казённый счет, делая вид, что учится в Сорбонне, и встретил юную манекенщицу, заманчивую как одинокая свирель и умную как Софья Ковалевская. Их страстный роман продолжался девять с половиной недель, после чего по настоянию орийского короля Никитоса XII Мышу депортировали, дома вручили сапоги с портянками и велели годик-другой послужить отчизне в предгорьях Кавказа.
- Не надоело тебе в Папуасии киснуть? - спросила бывшая манекенщица, когда они выбрались из бассейна с золотыми рыбками. - Ты был такой романтический юноша!
В молодости Михаил Степанович действительно увлекался всякими анархическими идейками и даже, сохрани боже от такой напасти, почитывал Троцкого.
- Да уж, - мрачно сказал Мыша. - Родину, как грится, не выбирают. У нас, во всяком случае. У нас, сама знаешь, вход рубль, а выход - вперед ногами.
- Вот и я о том же, - сказала любовь всей его жизни. - Если не в Нью-Йорк, то хотя бы в столицу. Король Леонидас на ладан дышит, а тебе так пойдёт корона.
- А наследственное право? - недоверчиво спросил Мыша. - А родственнички по великокняжеской линии? Сожрут ведь с потрохами, я эту сволоту наизусть знаю.
- Хер с ним, с этим правом, - расхохоталась заморская красавица. - Поменяем Конституцию - и всех делов.
- Есть люди, - помедлив, произнесла она, взглянув на Михаила Степановича глазами внимательной тигрицы, - что помогут. Достойные люди, во всех отношениях.
Она назвала несколько фамилий и у Мыши приятно потеплело в груди.
- Ну коли так, - он прислонил правую ладонь к сердцу. - Я завсегда готов послужить народу.
Многие архивы до сих пор засекречены, поэтому нам неизвестны все обстоятельства прихода короля Майкла к власти. Ясно одно - вряд ли этот путь был устлан розами, Михаил Степанович как истинный ориец, когда надо, не церемонился и прощался с человеческими жизнями легко и непринужденно. Возможно, свет на тогдашние события в столице Ории могли пролить мемуары бывшей манекенщицы, которая вскоре после коронации Майкла удалилась на обособленно стоящую виллу на острове Ибица и сообщила средствам массовой информации о их сочинении. Но так неудачно, буквально через неделю, она утонула в ванне с шампанским, то ли банально захлебнувшись, то ли задумавшись о чём-то возвышенном. Набросков мемуаров, как всегда в таких случаях, не нашли.
Возможно, Михаил Степанович решил называть себя отныне королем Майклом в память о безвременно усопшей возлюбленной. Но, очень вероятно, что он руководствовался куда более практичными соображениями. Проведя большую часть жизни в глухомани южной провинции, Михаил Степанович был, однако, убеждённым прозападным человеком. Песни он слушал не наши, музыку предпочитал не орийскую, танцевал исключительно твист и джайв, а кино смотрел только про ковбоев, в крайнем случае, про Рэмбо. Всё родное он полагал лежалым товаром, а всё импортное, естественно, супер-пупер.
Он так и объявил согражданам в своей первой тронной речи со свойственным всем орийским королям лукавым цинизмом:
- Ну, что, олухи царя небесного, засиделись кулички в своем болотце. Пора, пора миру открываться. Всё цивилизованное человечество давно в Сети шарит как сельский механик в комбайне "Нива", а мы только что и можем - компьютером гвозди заколачивать. Э, нет, братцы, так больше жить нельзя! Объявляю вам свой королевский указ: кто через месяц не будет торчать в интернете - тому секир башка без суда и следствия.
Законопослушные орийцы взяли под козырек и помчались осваивать неведомую науку на мигом открывшиеся компьютерные курсы, не очень законопослушные усмотрели в словах короля надежду на грандиозные перемены и на не менее грандиозную наживу и принялись кричать "Кing Michael Forever!" на каждом перекрестке.
В тот несравненный год Алексею Невольному исполнилось пятнадцать. Политическая подоплека событий не волновала его вовсе, зато волшебный компьютерный мир покорил взрослеющего Алексея раз и навсегда. Он быстренько освоил доту и через полгода стал чемпионом столичного региона. Компьютерные игры вскоре наскучили ему, он всерьёз занялся языками программирования. Его уму впервые открылись зияющие высоты формальной логики, где безупречная простота решения достигалась не столько методичным долблением в бетонную стенку, сколь наитием, основанным на сумме знаний.
"Поступлю в университет, - твёрдо решил Алексей. - Стану айтишником".
Отец, дослужившийся не без труда до майора, полностью одобрил выбор сына.
Наступают новые времена, подумал отец, вопрос, конечно, надолго ли. Сдаётся мне, что генералами у нас снова начнут рождаться, орийскую эту нашу быдловатость из нас калёным железом не вытравишь. Выучится, если здесь совсем станет паршиво, свалит в Америку, там хоть поживёт по человечески. Как обычный ориец, никогда и нигде не бывавший, кроме огорода на даче, майор искренне верил в то, что настоящая жизнь существует только за океаном.
В последний школьный май Алексей отправился на прогулку на Семихолмье, кусочек полудикой природы в самом центре столицы, где уже двести лет располагался университет. Монументальные мрачноватые здания универа подавляли, было тепло, снег растаял почти везде, лишь в глубокой тени голубых елей виднелись крохотные белые островки. Было тихо как на кладбище, меланхолическое настроение овладело Алексеем, он вступил на аллею Королей, шебурша подошвами ботинок по свеженасыпанному гравию.
У бронзовой статуи короля Майкла Заплатки стоял невысокий сухощавый человек лет сорока в фиолетово-черном костюме. В левой руке он держал розу, в правой - бутылку шампанского. Человек обернулся и пронзительно всмотрелся в Алексея.
"Странно знакомое лицо, - подумал Алексей. - Где я мог его видеть?"
- Вот и я тоже когда-то ходил по этой алейке и думал: оценят ли в университете мой ум, мое стремление к знаниям или возьмут исключительно из-за фамилии? - сказал человек и вдруг расхохотался. - Признаться, я тогда
