К сожалению, Игорь Альбертович назначил съёмку на 8 марта. Да ещё и на девять часов утра. Я в этот день и в это время находился далеко от места съёмки и никак не мог на ней присутствовать. Сначала я не придавал большого значения своему отсутствию на съёмочной площадке, но, увидев отснятый материал, понял, что ошибся. Меня там явно не хватало.
Сначала Александр и Любава снимали утреннюю службу. Длилось это действо около двух часов. После чего в библиотеке стол поставили напротив полок с церковной литературой, микроволновую печь закрыли картиной, снятой со стены, Александр поставил перед явно уставшим Игорем Альбертовичем камеру, и приготовился снимать будущий шедевр документального кино. Однако Любава, у которой любимое занятие заключается в том, чтобы что-нибудь поснимать, настойчиво попросила Александра выдать ей камеру для съёмки. Александр, который больше всего на свете не любит футбол и скандалы, не только выдал Любаве камеру для съёмок, но и самолично закрепил её на полу слева от своей камеры. Поэтому Игорь Альбертович начал свой монолог, обращаясь попеременно то в одну, то в другую камеру. Пришлось Александру вмешаться, и пояснить ситуацию отцу Игорю ещё один раз.
- Игорь Альбертович, смотрите, - Александр стоял прямо за своей камерой, - вот эта камера основная, именно здесь находится зритель, к которому Вы обращаетесь. Та камера вспомогательная. В ней важен именно другой ракурс, поэтому к ней не стоит поворачивать лицо.
- А, понятно, - выдохнул Игорь Альбертович и продолжил свой монолог дальше.
Когда я впервые смотрел эту самую запись, я совсем забыл о том, какие вопросы я для отца Игоря написал. Потому что он говорил о том, что лично мне в голову не могло прийти. С одной стороны, он не сказал ничего нового, а с другой преподнёс информацию так, словно это было открытие планетарного масштаба. Опять же, для меня. Мне это очень понравилось, и первое, что я решил сделать, - это изложить речь отца Игоря с видео на бумагу. На бумагу, - это я так образно выразился. На самом деле, конечно, я хотел набрать текст на компьютере, чтобы уже отталкиваясь от текста писать сценарий. Пожалуй, именно с этого момента в моей голове стал рождаться наш будущий фильм.
Все предыдущие сценарии я выкинул в корзину. Опять же на компьютере. И сел писать сценарий, который я сразу назвал «Добродетели». А всё потому, что Игорь Альбертович много и охотно говорил о вере, - первой из трёх христианских добродетелей. О надежде он не сказал ни слова, но им было кое-что сказано о любви. Но я не сомневался, что материал мы обязательно доснимем позже. Когда снимем первую часть трилогии, - Вера.
Однако глагол снимать меньше всего подходил к тому сценарию, что я написал. Игровая сцена в фильме получилась всего одна. А именно встреча поэта и художника в чистом поле, желательно возле берега реки. Где находится такое место в нашей сельской местности под Петербургом, я не имел ни малейшего понятия. Для этого и существует режиссёр, в нашем случае Любава. Она должна или найти такое место, или попросить меня переписать сценарий. Но лично считал эту встречу очень важной, потому что она возникла из контекста слов, высказанных нам отцом Игорем. Причём не для фильма, где шла видеозапись, а на нашей первой встрече, где мы только знакомились.
Игорь Альбертович рассказал про одного своего хорошего знакомого, художника, который, закончив рисовать, обязательно выпивал. После чего громко произносил на всю студию: - Ну, разве я хуже, чем он? И показывал пальцем на потолок. После чего садился на табуретку, ставил на стол стакан, и говорил уже в полголоса: - нет, я могу быть только вторым.
А учитывая то обстоятельство, что с греческого языка слово пиитис дословно переводится как поэт, в моё воображении и возникла такая интересная картина. Поэт идёт по просёлочной дороге и замечает, как в поле художник пишет картину. Поэт подходит к художнику, и долго смотрит на то, что только что на его глазах сумел изобразить художник.
В этот момент в моей голове отчётливо звучали слова из спектакля «Ханума». «Хороший пастух, - поэт, хороший художник, - поэт». Мне показался очень удачным такой образ, - встреча мастера слова и рисунка. Остальной видеоряд не требовал игры актёров, но был сложен с технической точки зрения. Надо было снимать извержения вулканов, землетрясения, пожары, наводнения, и тому подобные катаклизмы. Как из этой ситуации выпутается Любава, я не думал, поскольку, во-первых, это не входит в обязанности сценариста, а во-вторых, сценарий всегда можно было переписать, если в этом была острая необходимость.
Итак, я послал сценарий по почте и Александру, и Любаве. Александр высказался в том плане, что я и сам смог бы сыграть поэта. Мне это показалось забавным и не нуждающимся в комментарии предложением. Любава же не сказала вообще ничего. Но в тот момент меня это мало интересовало. У меня возникли проблемы другого плана, личные. Вернее, не проблемы, а хлопоты. Надо было перевезти тётушку из областного райцентра в Питер, и самому переехать в новую квартиру. Исходя из финансовых возможностей и объёма выполненных работ, связанных с двумя переездами, вся эта история растянулась на два месяца, и я никаких действий, связанных с кино, не предпринимал. Поэтому вернуться к процессу производства фильма смог только в средине лета. И вот тут Любава показала мне своё истинное режиссёрское лицо. Она за те два месяца, что я был занят, ни сделала ровным счётом ничего.
Когда я спросил прямым текстом, где мы будем снимать и кого, первое, что спросила в ответ Любава у меня, это был вопрос о белом костюме. Согласно сценарию, поэт был одет во всё белое, тогда как художник был одет по-рабочему. В том плане, что на нём была рабочая одежда для написания картины. Поэт же представлялся лично мне внешне похожим на Иисуса Христа, поэтому я прописал его в белом костюме.
- А он у нас есть? – огорошила меня Любава, и я понял, что если за два месяца Любава не сделала ничего, то, скорее всего, она и дальше ничего делать не будет. Александр в этом плане отличался от Любавы тем, что ему должна была быть ясной картина от и до. Что снимаем, кого, и где. А вот дальше, на съёмочной площадке, Александр становился другим человеком. Я первый раз прочитал о том, как преображаются кинооператоры, ещё учась в школе. Всемирно известный натуралист и писатель Джеральд Даррелл очень хорошо рассказал об этом в своей книге «Путь кенгурёнка», написанной в 1966 году. Одним из героев повествования, помимо животных, стал кинооператор. В обычной жизни он был выглядел нескладным скромным человеком, который всего и всегда боялся. Но стоило ему взять в руки камеру и смотреть опасности в глаза через объектив, то равных по смелости человека рядом с этим оператором не оказывалось.
Совершал ли подвиги Александром, до сих пор остаётся для меня неизвестным, но с камерой в руках он действует совершенно иначе, чем без неё. Он для начала предложил уточнить, кого мы снимаем, и потом только потом разобраться, где именно. Мне это предложение понравилось, хотя к самим съёмкам нас нисколько не приближало.
Александр сумел меня убедить сняться в роли самого себя, то есть поэта. В таком случае у нас оставалась свободной роль художника. Поскольку мысль о том, что в кадре должен был быть человек, внешне похожий на Иисуса Христа, не выходила у меня из головы, я решил предложить эту роль своему приятелю по работе Николаю.
Николай годится мне в сыновья, но это не главное его достоинство. Внешне он похож не только на Иисуса, но и на последнего русского царя Николая Второго. К тому же Николай имел к искусству прямое отношение. Когда-то он пел в хоре, играл на музыкальных инструментах, и писал тексты для детских команд КВН. Так что не было ничего удивительного в том, что Николай согласился поучаствовать в нашем проекте.
К тому же у Николая есть знакомая, работающая на одном из федеральных каналов телевидения. Николай присылал мне её сценарий с просьбой оценить, и, если надо будет, что-нибудь в них подправить. Что я с большим удовольствием и сделал. И прочитал, и подправил. А для себя отметил, что это знакомая Николая ещё может нам когда-нибудь очень даже пригодиться.
Для начала я предложил встретиться всем в новом составе. Александр решил, что это разумно, а Любаве моя идея совершенно не понравилась.
- Зачем нам очередные посиделки организовывать? – недоумённо произнесла Любава в телефонную трубку. Спорить с ней я не стал, тем более, что большинство было за эту встречу. Большинство, - это я и Александр.
Встреча состоялась возле станции метро «Крестовский остров». Я предупредил заранее Александра и Любаву, что Николай внешне похож на русского царя, поэтому Александр для затравки выложил перед Николаем несколько портретов императора, попросив найти себя среди этих картин. Николай, знавший с моих слов, что все деятели кино немного не от мира сего, ничуть не удивился услышанному приглашению, и после недолгих поисков среди семи предложенных ему вариантов нашёл себя. После чего Александр сделал несколько фотографий Николая.
- Будем считать, что это фото фотопробы, - усмехнулся Александр своим мыслям.
Любава, любимым занятием которой было нажимать кнопки, тут же попросила у Александра фотоаппарат. Александр показал Любаве, как им правильно пользоваться, после чего сел на место. Пока мы за столом обсуждали, что и когда мы снимаем, Любава ходила вокруг нас, фотографируя. Я сразу перестал её замечать. Для выработки конкретного решения её голос точно не был решающим.
Выяснилось, что Николай не прочитал сценарий, хотя я его об этом просил. Александр тут же достал сценарий и положил перед Николаем на стол. Сцена, в которой предстояло нам сниматься, помещалась в три строчки. Так что Николай ничего не потерял из-за того, что не прочитал сценарий раньше.
- Как Вы видите, Николай, - вкрадчиво начал свою речь Александр, - ничего сложного в этом эпизоде нет.
- Я вижу, что ничего сложного нет, - пожал плечами Николай, - а когда вы хотите снимать, и в каком месте?
- Всё дело в том, - Александр перешёл на голос заговорщика, - что мы и сами не знаем, где и когда мы будем снимать эту сцену. Нам сейчас важно получить Ваше согласие.
- Понятно, - Николай хитро посмотрел в мою сторону, - принципиальное согласие я уже дал. А что дальше?
- А, дальше надо найти место для съёмки, - встрял в разговор я, - определить, что нам надо из реквизита, найти его, и определить время съёмки, устраивающее всех.
- Я с Вами согласен, - Александр использовал это выражение в тот момент, когда ему не хотелось никого перебивать, - но позвольте уточнить один момент. Кто именно будет искать место для съёмок?
Лично для себя я это вопрос давно решил. Место для съёмок должен найти режиссёр. В нашем случае Любава. Но, как я уже понял, заниматься она эти и не собиралась. Согласиться с таким режиссёрским подходом я не мог, но и публично высказываться мне не хотелось. Поэтому я сказал так.
- В моём понимании встреча должна быть в красивом месте, лучше на берегу реки. Вода, - это основа жизни, и её появление в кадре действует на зрителя подсознательно. Александр, - обратился я к нашему оператору персонально, - у Вас нет случайно такого красивого
