Пришла на рынок тётка-то, пришла за картошечкой, значить, голодала долго, поди, не доедала, глянь-ка на неё, сухопарая, жидкая, не молодая, старуха на вид, пришлося ей жизни познать, значить, ох-хо-хо. А она в очередях, поди, и не стояла никогда, не знает она-то, не ведает, каково тем людям. Торговцы-то, окаянные дельцыыы! Пойдём со мной, я же тебе покажу, что тебе надобно-то, купить тебе надо булку в том вона месте, где они-то торгуют ими, булками-то. И вот она поплелась, купила она булку и жевала её на ходу, всухомятку. Я подошла и сказала, что надо ей купить-то. Она ничего не знат. Старуха потерянная. Скорбная походка и серое лицо у ней, как из газеты сделанное. А она смотрит на мя и продолжат жрать, как корова траву. Ну ты што? Не понимат она ничего, то ли глухая она, то ли глухонемая. Што ты? Поди вон туда, там начало очереди, встань там и стой, вон за той бабой в синем платке, она шагнёт, а за ней ты шагни, дойдёшь до начала очереди, уже ты первая станешь, продавец тебе скажет, что ты желаешь, спросит у тебя этот горбатый в кафтане, а ты ему сунь деньги и в руки ему сунь, помидоров, скажи, надо тебе и картох с десяток, он взвесит, этот в фуражке торгаш, сдачу даст, и иди домой. Ночевать-то, поди, негде тебе, да и у меня нет места для тебя, кургузая ты бабка, платок у тебя дырявый, хромая ты, вижу, на обе ноги. А если есть, где ночевать, ты скажи, приду, проведаю, погляжу, что за место, можат, и мне понравится там, долго я не задержусь, погляжу, да потопаю восвояси. Да, житуха у тебя не в радость тебе, это видно даже слепому, а я ведь ничего не вижу уже лет тридцать, когда на поляне волка однажды увидала, испугалася, да и ослепла со страху. Но ты иди, ступай, кочерга тебе в помощь, хромай к своему дому, свари суп из картох и с булкой-то пожуй. Пожри, не торопись жрать-то, не подавись... И долго ещё говорила она, сидя на лавке возле крыльца. Люди мимо проходили, не глядя на неё. |
