Наташа шагнула на платформу с подножки вагона. Проводница захлопнула за ней дверь. Всё. Назад хода нет. Через две минуты состав дёрнулся и продолжил своё путешествие, уже без неё.
Тридцать девять лет! Да, тогда тоже было лето, кажется август. Она села в вагон поезда и уехала из родных мест, оказалось – на всю оставшуюся жизнь. Она оглянулась – обшарпанное здание вокзала, совсем не изменилось. Около дверей сидят несколько женщин неопределённого возраста – головы повязаны косынками, круглые колени прикрыты фартуками с объёмистыми карманами – торгуют семечками, насыпая их стаканом в бумажные кулёчки. Такое чувство, что время здесь остановилось.
Наталья подошла к женщинам, со знанием дела попробовала семечки у каждой, поторговалась. Покупателей не было, с поезда вышла одна она. Купив кулёк у одной из них, спросила:
- Не подскажите, как добраться до Соловьёвки?
Получив подробную информацию, отправилась к автовокзалу. Оказалось, что и здесь ничего не изменилось, до её родной деревеньки ходил всё тот же 28 маршрут. Купив билет, села на лавку в ожидании автобуса.
Воспоминания опять нахлынули, утянули в свою зыбкую глубину… Она, совсем девчонка, неполные восемнадцать лет. Месяц, как похоронила мать. Отец умер давно, ей было четыре годика. Осталась одна в избе, почему-то ставшей тёмной и холодной: без матери в ней не стало тепла и света. Соседки пытались её отвлечь, советовали выйти замуж, и желающие женихи нашлись… Но, проплакав месяц, Наташа однажды собрала небольшой узелок и уехала – в никуда, лишь бы дальше от горьких воспоминаний.
Жизнь закрутила, не давая вздохнуть. Этого девушка и хотела. Но ночами ей часто снились родные места – речка, перелесок, высокая берёза на задворках их сада. Как она любила эту берёзу!.. Знала на ощупь все её бугорочки и выбоинки, обнимаясь с ней, как с подружкой, делилась девичьими тайнами… Жива ли? Век у деревьев дольше человеческого, но человек же этот век может сократить…
Подошёл автобус. Конечно, более современный, чем 39 лет назад, но всё равно очень старый, со щелями в дверях, ранеными сиденьями. В областном городе таких автобусов не отыскать. Женщина села у пыльного окна и опять погрузилась в воспоминания. Два месяца назад от тяжёлой болезни умер её муж. Сын давно живёт отдельно. Опять, как много лет назад, она осталась одна в пустой и холодной квартире. Где теперь брать силы? Куда ехать? Для того, чтобы менять жизнь, нет ни сил, ни средств. Это только иностранные пенсионеры могут позволить себе на свои пенсии совершать кругосветные путешествия. Вот тут-то её и посетила идея – поехать на родину, вытеснить старой, зарубцевавшейся болью боль новую. Больше всего на свете ей хотелось прижаться щекой к верной подруге, выплакаться ей… под успокаивающий шум листвы.
Через полчаса она шла по просёлочной дороге, пересекая поле, за которым находилась её деревенька. Сколько могла вспомнить, это поле всегда было чем-то засажено, чаще всего – кукурузой и подсолнечниками. Это было развлечение для детворы – летом играть в прятки в высоких зарослях, а ближе к осени лакомиться молочными початками или лущить семечки. Сейчас же это поле заросло бурьяном… Совсем как её душа…
Она шла по деревенской улочке и не переставала удивляться. Половина домов стояли с заколоченными окнами. Заборы все сгнили и завалились. По улицам не ходили куры, утки и козы, как в те далёкие годы. Нет суеты, перезвона детских голосов, судачащих на лавках и завалинках местных сплетниц. Даже собак, и тех не видно. Только на деревьях галдят грачи. Она шла мимо домов, где когда-то жили её друзья. Никого. Деревня как будто вымерла. Стёрта ходом времени! Здесь, как и у неё внутри – одни развалины, остатки воспоминаний.
А вот и родной дом. То, что от него осталось – почерневший, съехавший набок. К нему даже нет тропинки. Да, это наверное была плохая идея – поехать искать успокоение для души именно сюда. Пожалуй, эти виды лишь добавят боли.
Перешагнув через остатки загородки, Наташа направилась прямиком в сад. Берёза была жива! Она видела её могучую крону с гнёздами грачей на ветвях. Жива, подружка! Обогнув дом, женщина даже не обратила внимания, что от дома к березе протоптана узенькая тропка. Подойдя к берёзе, она бросила сумку, обняла прохладный ствол и, закрыв глаза, опустилась на землю. Темнота, наполняющая её сердце, тихо начала таять. Дерево вбирало в себя её боль. Из глаз покатились слёзы, но они уже не жгли, а несли облегчение.
- Тетя, а почему ты плачешь?
Наташа открыла глаза. Перед ней стоял – Филиппок. Мальчонка лет восьми. Худющий, чумазый, рыжие спутанные волосы, веснушки на носу, кепка набекрень, рубаха с мужского плеча подпоясана верёвкой.
- Я встретила свою подругу. Мы не виделись много лет. Я плачу от радости…
- Это вы о берёзе? Это и моя подруга! Она мне о вас ничего не рассказывала!
- Это было очень давно… Она, наверное, думала что не увидит меня больше… А ты – кто, как твоё имя?
Оказалось, что мальчика зовут Даней. Он жил в таборе, но цыгане заставляли его попрошайничать. А за то, что мальчик приносил мало денег – наказывали. Он убежал от них летом. Долго плутал по деревням, пока не нашёл эту полумёртвую деревню. Поселился в этом доме. Жил на подножном корму, ел всё, что только мог найти по садам и огородам.
Наташа сидела, прислонившись спиной к берёзе, и слушала историю короткой жизни этого маленького человечка. Нет, не зря она сюда приехала!
- Знаешь, у меня замечательная идея! Мы с тобой немного поживём здесь, приведём тебя в порядок. А потом поедем в город, будешь жить со мной, ходить в школу…
- А ваш муж? Он не будет против?
- Нет, что ты! Он будет только ЗА!
Так в жизни Натальи чёрные будни тоски и боли сменились буднями хлопот, хождением по многочисленным инстанциям, преодолением бюрократической чёрствости, когда бумажка оказывается важнее самого человека. Но она со всем этим справится. Ей не впервой, жизнь её уже научила, как надо за неё бороться. А следующим летом она с Данилкой обязательно поедут в деревню Соловьёвку, чтобы послушать, как в ветвях их зелёной подруги поют-заливаются соловьи…
Спасибо, за ностальгию! 
Сердце защемило и, на глазах, слёзы! 
. Перечитала сама, тоже до слёз. Близко у нас слёзы 