в кустах. Исэндар тут же поднимается, не успев догадаться, что какой-то мелкий зверек, слишком поздно заметивший человека, бросился убегать и поднял шум. Этим мальчик себя и выдает, но отец, заметив его, спокойно и добродушно улыбается, поворачивается к собеседникам и вновь заговаривает с ними размеренным тоном.
– Уж вечереет, – сообщает он, лишь теперь обращая внимание на побагровевшее небо. – Пора и нам оканчивать разговоры. И не забывайте, друзья, не мудростью вас желаю я своей увещевать, жажду я в вас самих видеть ту мудрость, что за все годы мне до сих пор так и не открылась… но хватит. Язык болтаться может, как трава на ветру, да вот уму покой все-таки нужен. А потому отдыхайте и приходите снова, когда будете готовы спорить или же искать в моих словах ответы.
И старик, отвернувшись, спокойно отправляется по тропе в сторону дома. Исэндар пытается изображать недовольство, а сам не может не глядеть, какими запутанными, хмурыми, задумчивыми и восхищенными глазами смотрят на мудреца пастухи. И в особенности трудно не заметить сердитый, но усмиренный взгляд лопоухого незнакомца, который до сих пор в мыслях отчаянно спорит с мудрецом, ища возможность доказать его неправоту.
А уже незаметно подкрался вечер. Мрачный туман окутывает едва заметную, узенькую тропку, и мальчик с отцом уходят, спеша быстрее оказаться в кривом, но уютном, родном доме, где их уже ждет горячий, сытный ужин.
