Народный артист СССР Георгий Барсов метался в сильном возбуждении по люксу гостиницы “Север”. В Мурманске он оказался совершенно случайно. Самолет, в котором он летел в Москву из Хельсинки, совершил вынужденную посадку. И ему сообщили, что, по крайней мере, в ближайшие двенадцать часов из-за погодных условий добраться в столицу будет невозможно. За окном номера, в которое время от времени он заглядывал, была унылая полярная ночь. Только снежная поземка металась по безлюдным улицам, тускло освещенным запорошенными редкими фонарями. После ярко иллюминированного Хельсинки народному артисту казалось, что он оказался на провинциальном кладбище. В дверь робко постучали.
-Наконец-то - подумал он и крикнул - открыто, заходите.
Вошла молоденькая коридорная, которую он отправлял несколько минут назад за водкой.
- Извините, Георгий Владимирович, но ничего спиртного я не нашла.
- Как это не нашла?- оторопело спросил он - Время только одиннадцать вечера. Купите в буфете.
- Нет ни у кого, а буфеты закрыты, да и не держат теперь спиртного в гостиницах по горбачевскому указу. У нас вообще строго после того, как в номере скончалась Юнашева.
Барсов вспомнил, что известная актриса и сценарист Юнашева умерла в номере мурманской гостиницы.
Говорили, что рядом с её бездыханным, худеньким телом валялась опорожненная чекушка.
- После той истории почти всех из администрации гостиницы уволили и теперь очень строго со спиртным - продолжала коридорная.
- Так что же прикажете и мне помирать в вашей дыре - крикнул Барсов - Куда я попал, Господи помилуй! У меня депрессия. Вы знаете, что это такое? Идите куда хотите, звоните своему начальству, но чтобы через десять минут водка была у меня в номере, или я по кирпичику этот ваш чум разберу.
Девушка, испуганная его криком, скрылась за дверью.
Откуда ей было знать про эту безобразную тварь -депрессию. Зато он-то Георгий знал, что это такое.
Знал, как эта гадина вдруг устраивается на твоем загривке, задними лапами упирается куда-то в живот, а передними сжимает грудь, удерживая в пасти твой мозг и слизывая мысли. И с каждой минутой усиливает хватку, не давая не только дышать, но и просто думать. Профессор- психиатр, к которому когда-то обращался Георгий Владимирович, тогда внушительно ему сообщил:
-Это состояние, с которым вам придётся бороться всю жизнь. Если не бросите привычку выпивать, оно вас непременно доконает.
Потом профессор повернулся к его сестре Насте, тоже известной актрисе, которая собственно и притащила Георгия на приём, сказал:
-Сам он не справится. Советую пройти курс лечения в стационаре.
Это его тогда сильно поразило. Впервые в жизни с ним обращались как с неразумным дитём. Целый месяц он пролежал с сумасшедшими в закрытом отделении. Его поместили в отдельную палату, но всё равно было очень тяжело. Но ещё хуже стало потом. По годами установленной традиции, после спектакля, актеры непременно выпивали на посошок, перед тем как разойтись по домам. Эти дружеские посиделки значили для него слишком многое. И, перестав участвовать в них, он словно вычеркнул из своей жизни значительный разноцветный пласт. Отдалился от приятелей. Хотя, надо сказать, что эти три сухих года были лучшими по количеству новых ролей. Да и звание народного ему присвоили именно в этот период. Но ощущение утраты чего-то радостного и существенного не оставляло его с тех пор ни на минуту. И вот в Финляндии он и позволил себе расслабиться. После столь долгого воздержания, появилась предательская уверенность в том, что он здоров.
Вокруг сновали молоденькие актрисульки с такими соблазнительными ножками, что он не удержался. Все началось с бокала шампанского, после которого ощущение полноты жизни стремительно вернулось к нему. Потом он несколько раз спускался в бар, заказывал виски и наслаждался, казалось бы, навсегда забытым его вкусом. Как он добрался до своего номера, совершенно не помнилось. Пробуждение было безрадостным. Георгий проснулся на ковровом покрытии рядом с неразобранной кроватью. Самое ужасное заключалось в том, что под ним, одетым в смокинг, была лужа. Такого ещё никогда не случалось и потрясло его. После горячего душа, когда он натягивал на себя джинсы, пришло понимание - всё на своих старых местах. Болезнь никуда не делась и гадина на загривке орудует с ещё большей яростью, чем прежде. Он поспешил в бар и, только приняв два бокала водки, почувствовал облегчение. Тут же сообразив, что надо срочно убираться домой в Москву, он заказал билет на самолет. А через два часа уже в аэропорту, когда объявили, что время вылета московского рейса переносится на несколько часов, обреченно поплёлся в бар, из которого выбрался только, когда уже шла посадка. Потом вместо Москвы самолёт приземлился в Мурманске, а он очутился в этой западне из невероятных обстоятельств. Именно так он расценивал своё положение. И теперь ругал себя за то, что ещё на пару дней не остался в Финляндии. Там хоть выпивки было достаточно, не смотря на полусухой закон.
В дверь опять постучали. Коридорная с трагическими нотками в голосе сообщила
- Нет, Георгий Владимирович, ни у кого водки. Я уже всех знакомых обзвонила, ни у кого даже дома нет. А то бы я мигом на такси съездила.
И видя, как его с детства по фильмам знакомое лицо становится бледным и злым от бешенства, внезапно предложила
- Может скорую вызвать?
Он вопросительно посмотрел на неё.
- Это ещё зачем?
- У них же, у врачей, спирт есть. Уж для вас то, думаю, не пожалеют.
- Вызывай. Мне кажется, так или иначе, в эту ночь не миновать мне врачей.
Коридорная умчалась воплощать эту идею. Минут через двадцать она уже завела в номер доктора. Тот, вникнув в суть вопроса, сходу их разочаровал.
- Вот весь наш спирт - и достал маленький пузырек - тут грамм тридцать не больше. Едва ли вас это устроит. А вот где взять шнапс я знаю. Сегодня был вызов к бармену с “Марии Ермоловой”. Он ногу подвернул. И дома у него выпивки больше, чем в винном отделе. Хотите мы вас к нему подбросим.
Георгий, чувствуя как гадина на загривке плотнее сдвинула пасть, спросил
- Может вы, голубчик, как-нибудь без меня съездите, я деньги дам, разумеется.
Врач в ответ только улыбнулся так, что стало понятно, сказана глупость. Пока ехали по заснеженным улицам в машине скорой, Георгий отметил, что эти хлопоты, да и просто общение с людьми, принесли некоторое облегчение. Эх, сейчас бы сыграть что-нибудь трагическое и настроение соответствует. Спектакль для актёра самое лучшее лекарство. Он припомнил, как совершенно больной с высокой температурой выходил на сцену, а к концу спектакля чувствовал себя бодрым и здоровым, и температура становилась даже ниже нормы. Фронтовики во время войны, говорят, тоже болели крайне редко. А ведь этот феномен никем, наверное, не изучался, как и то, почему актёры так рано уходят из жизни. И какая они легкая добыча для этой зверюги - депрессии. Он с завистью посмотрел на доктора, с лица которого не сходила счастливая улыбка. Наконец машина остановилась у подъезда опрятной девятиэтажки. Доктор, выходя из машины, предупредил
- Посидите, я мигом, только почву подготовлю.
- Интересно, что он сейчас скажет ничего не подозревающим людям, которые возможно уже спать легли?- подумал Георгий, ощущая стыд, но гадина на загривке, тут же, дала знать о себе. И, толи оправдываясь, толи окончательно наглея, он шепотом проговорил
- Ладно, не до жиру, быть бы живу.
Из подъезда выскочил доктор
- Идемте, ждут - сообщил он, от радости этот бармен чуть не умер. Глаза так выпучил, что я думал - выскочат. Лифт поднял их на четвертый этаж. В проёме открытой двери их поджидал высокий парень, опирающийся, как на костыль, на швабру.
- Олег - представился он - заходите и чувствуйте себя как дома. Вы даже не представляете, как я вам рад. Георгий попрощался с доктором и огляделся. Аллюминивые двери с витражами вместо обычных стёкол. Дорогая мебель, выставленный на видное место хрусталь с подсветкой – всё подчёркивало обеспеченность хозяина.
- Проходите, присаживайтесь.
Сам же он, прихрамывая, проковылял к бару.
- Что будете пить? У меня всё есть. И джин, и виски, и коньяк, и водка.
- Честно говоря, я не хотел бы вас стеснять своим присутствием. Незваный гость - сами знаете.
Георгий, достал бумажник, но Олег протестующее замахал руками.
- И слушать даже не хочу. Вы меня нисколько не побеспокоили. Я ложусь поздно, жена на телевидении работает, приходит ночью.
Он поставил перед гостем несколько бутылок со спиртным, стаканы и вазочку с ореховым ассорти
- Поправляйтесь, а жена скоро придет, покормит горяченьким.
Георгий Владимирович налил себе в стакан джина, слегка разбавил тоником и спросил
- А вы что пить будете?
- Обо мне не беспокойтесь. Я от вашего присутствия, можно сказать, пьян. А вообще-то я непьющий. Ведь пьяный бармен - это нонсенс. Это опаснее чем пьяный летчик. Гадина на загривке нетерпеливо заелозила и Георгий поторопился сделать большой глоток. Он подождал, когда жидкость обожгла желудок, достал сигарету и вопросительно глянул на хозяина.
- Курите, курите, пожалуйста, у меня и жена курит. Я когда-то в армии чуть было не пристрастился, но вовремя одумался.
- Да вы я смотрю святой - усмехнулся Георгий - не скучно совсем без вредных привычек?
- И я не без греха, Георгий Владимирович.
- Не пугайте меня.
- Правда, правда. Я, Георгий Владимирович, стихи пишу. И хотел бы очень просить вас послушать кое-что, а может даже высказать своё мнение. Вас это не очень обременит?
- Ну что вы, Олег, почитайте, конечно. Только ведь я плохой судья. В стихах не понимаю ничего. Разве только, как их читать надо, посоветую.
- Вот и спасибо мне больше ничего и не надо.
Он поковылял в другую комнату и через секунду вернулся с пухлой, в кожаном переплёте, тетрадью. Потом уселся в кресло напротив и принялся её листать, тихо приговаривая
- Кто-кто, а вы-то поймёте. Ну что прочесть? Да хоть вот это, пожалуй.
Он начал читать неумелые, длиннющие стихи, время от времени бросая взгляды на Георгия. А тот, делая вид, что внимательно слушает, размышлял о том, что заставляет этого здоровенного парнягу с рябым лицом от рубцов после прыщей, взорвавшихся когда-то в юности, сочинять пустые, скучные стихи. И не мог найти ответа. Внезапно в дверь позвонили, и лицо Олега исказила толи гримаса, толи судорога.
-Это супруга - с досадой сказал он и поспешил в прихожую.
Пока оттуда звучали приглушенные голоса, Георгий приготовил себе ещё один коктейль. За всё надо платить, не нами это придумано, не нам отменять. Спасибо хоть с рюмками в руках фотографироваться не просит, а стихи читает. В комнату вошёл Олег с женщиной. Георгий встал, чтобы поздороваться и сразу отметил, что она не смотрит на него, как на идола, в ее глазах было понимание и сочувствие. Так смотрели только близкие. Сестра Настя и может быть ещё два три человека из коллег. От этого взгляда сразу стало тепло и, как ни странно, тревожно. Он не мог оторваться от молчаливого созерцания её лица, совершенно не осознавая, что это становится неприличным.
- Я Георгию Владимировичу стихи читаю громче, чем надо - сказал Олег, пытаясь оживить этот стоп кадр - приготовь нам, что-нибудь горяченькое.
Она