Закон равновесия.

                                                                 Закон равновесия.

  За спиной стояли два охранника, за окном пять, у автомобиля два, у входа в роскошный особняк два, а сколько их было по периметру огромного двора с лужайками и лесами, он не знал. Не знал он и сколько денег зарабатывает, как и не понимал, что в отпуск можно пойти по желанию, а не по разрешению. Он часто не понимал того, что должен знать человек в возрасте и иногда удивлялся услышанному, поэтому, во время отдыха у моря кушал и пил только то, что разрешалось, а не что хотелось. Не могло у него быть и того, что называется расслабиться – веселья, танцев до упада, кальяна, новых знакомств, сна в любом кресле или на песочке, легкого флирта не было, утренних прогулок вдоль пляжа, как и другого, что случается с обычным человеком. На отдыхе его преследовали все те же персональные врачи, охрана и ребята в темных очках от непонятного ведомства. При этом он никогда не носил с собой телефон, но телефон каким-то образом всегда был рядом, в чьей-то руке с номерным браслетом.
  Вся его жизнь была насыщена яркими событиями и всегда было, что вспомнить, но он давно ничего не вспоминал, потому что хотел одного – покоя, и чего-то земного, как в детстве, с привкусом домашнего хлеба и молока. Но этим утром он ковырял ложкой овсяную кашу, ненавистную кашу, от которой хотелось плакать, как в младенчестве, которое ему все чаще и чаще снилось ночами. Все, абсолютно все изменилось в голове у него после очередного дня рождения, которое всегда было дежурным мероприятием. Обычно в этот день пьют за здоровье, за спокойную жизнь, но пили, как всегда за успехи именинника, желали ему сил и новых побед. А сил уже не было и могли они восстановиться только в тихой обстановке, подальше от города, суеты, чтобы никого не было рядом из чужих людей, в маленьком домике при яблоневом саду. Но, очередное «но», его не отпускали на заслуженный отдых, потому что роль у него была пожизненная – изображать из себя сильного, богатого, удачливого руководителя, за которым должны идти все, кто проживал вне особняка. И было неважно, шли за ним люди - не шли, по ТВ все равно показывали, что шли, а на самом деле от него оставался только нехороший шлейф в воспоминаниях тех, кем он управлял.
- Вы кто? – округлились у него глаза, когда он внезапно увидел перед собой двух особ скверной наружности. – Как вы сюда попали?
- Мы кто? Она Опа, я твоя Совесть. Не нравимся?
- Охрана! – заорал, что мочи наш герой.
- Не кричи, они тебя не услышат, потому что говорим мы с тобой не голосом, а мыслями. Что, каша уже не нравится? Раньше тебе все нравилось, и ты был согласен до конца жизни играть свою роль, а теперь все изменилось? Что произошло?
Наш герой понял, что к нему пришли на откровенный разговор серьезные «товарищи», чего он не ожидал сегодня, но ждал всегда.
- Я устал. Ничего не хочу, ничего не интересно, все надоело.
- Вон оно что? – посмотрела Опа на Совесть и они засмеялись, как смеются дети, непринужденно и звонко, как все смеются когда-то. – Устал? Раньше надо было думать, кому служить, людям или начальству. А теперь до гробовой доски придется жить в окружении охраны и прислуги, не голодать, деньги не считать. Ты думаешь, что сам нанял этих людей? Нет, их к тебе приставили, чтобы ты не сбежал.
- Так живут все, кто очень богат.
- И ты живи, что тебе еще надо? Радости от жизни уже не получаешь? А была ли она, искренняя радость, у тебя? Ты же радовался только за себя, за свои успехи.
- Была радость, в самом начале, когда согласился работать. Нет, не работать, исполнять роль. И за это мне обещали всЁ! Чего моя душа желала - я все имел, как и сверх того. А теперь мне это не надо, мне столько не нужно и я устал. Но, меня теперь не отпускают и говорят одно: либо завтра в гроб, либо работай до гробовой доски. А я еще пожить хочу, в спокойствии, дома, - мешал кашу ложкой наш герой и слезы капали в тарелку. – Мне все надоело.
- Знал бы ты, как ты людям надоел, - встала со стула Опа. – Пойдем, Совесть. Пусть с ним остается его душа. Эти души не одного сгубили и ему путь уготовлен туда, что называется вечный покой. Но и там ему покоя не будет, и он этого еще не знает, потому что В ВЕЧНОМ – ВЕЧНАЯ СВЯЗЬ С ПРОШЛЫМ. Кто этого не знает, охотно соглашается на роль счастливчика, а кто руководит солнцеподобными – тот все знает и понимает, потому и находит дурака на эту роль, который должен выглядеть сильным и счастливым, без понимания, что ждет его в вечном мире. Связь прошлого и вечного никто не отменял, но разве об этом думается, когда обещают звездами осыпать твой путь восхождения к вершинам? Ты только живи и делай, что прикажут, а за это у тебя будет всЁ, как и все должны думать, что ты само могущество – несгибаемое. А на самом деле, никакое ты не могущество, если все твое существование - по разрешению. Мы уходим, прощай.
- Постойте! С Совестью понятно, она от меня. А от кого ты, Опа?
- Я от тех, над кем ты был. Я от людей, которым ты меня подарил. А Совесть при мне потому, что ты ее давно потерял, она и бродит по свету. Теперь мы вместе, Опа и Совесть, и ты о нас не вспоминай – уже поздно, как и поздно мечтать о покое. Ты сам согласился жить по разрешению, а не по Совести. Мы уходим, прощай!
- Вы меня оставляете одного? Это несправедливо, я стар, мне требуется поддержка!
- Я здесь, я твоя поддержка! – прозвучал голос из темного угла.
- Покажись, хочу тебя видеть! Как тебя зовут? – встал со стула старик, в надежде обнять Поддержку.
- Меня видеть нельзя, но теперь я буду рядом, буду твоей тенью, стеной, и мы вместе уйдем в Вечность.
- Как тебя зовут?
- Проклятие!
- Зачем ты здесь? Я тебя не звал, уходи, - упал на стул старик.
- Это невозможно. Я от тех, кого ты обманывал, они меня и прислали. Иди к ним, расскажи, какой ты хороший, и я уйду.
- Но я не могу к ним выйти, они меня растерзают.
- Правильно. Потому я здесь, как стена, которую ты строил вокруг себя, и построил. Ко мне никто не посмеет прикоснуться – я Проклятие, значит и тебя не тронут – побоятся меня. Ты своего добился! Теперь кушай свою кашу, а я побуду в темноте, чтобы ты никогда больше не смог от меня убежать. Приятного аппетита!

  Старик или еще не старик, здоровый или не совсем больной, но весьма состоятельный человек, продолжал ковырять ложкой овсянку, потупив седую голову. Охрана делала свое дело, личные врачи занимались своей работой, а жизнь простых людей все так же тихо протекала, в обнимку с Опой и чужой Совестью, незаметно и непонятно для чего.
  Простые люди давно перестали разбираться в том, какой должна быть жизнь, но они знали, что послать тому, кто мечтал о высокой стене. А тот, кто не замечал людей, всегда строил стену, без понимания, что будет проклят. Наверно это и есть один из законов равновесия, когда на весах уравновешены две стороны - без мыслей о своем будущем, в Вечном.


                                   С уважением ко всем читателям            Никита Антонович.