Морской царь ЧАСТЬ 1 (2)

согласился князь, – только сначала все это открытие будет как следует переписано и перерисовано. Если бы ты сам предложил мне это, то получил бы хорошую награду, а так, увы – ничего.
Карты были переданы лучшему рисовальщику, а письмена – Эсфири и Лидии, дабы они их переписали нормальным почерком. На Отца же Алексея была наложен новый вид дарпольского наказания: княжеская опала – запрет находиться где бы то ни было в присутствие Князьтархана.
Одновременно почти такая же незадача произошла с оставшимися ирбенскими рахдонитами, что собирались отправляться в Хоерз. Сопровождающие караван сорок охранников все как на подбор были в великолепных кольчугах и при украшенном самоцветами оружии. Когда Рыбья Кровь предложил вместо пошлины за проход по землям княжества поменять ирбенских охранников на сорок дарпольских ратников-соглядатаев, выяснилось, что доспехи и оружие ирбенцев были лишь еще одним скрытым от пошлин товаром для Хорезма. Корней удвоил свой сыск и обнаружил тщательно упрятанные в стенках повозок три пуда янтаря.
А вот с этого было уже совсем не грех стребовать десятинную торговую пошлину. Проданный за один день дармовой янтарь принес в войсковую и княжескую казну девятьсот, и половина всех женщина Дарполя украсило себя дорогими желтыми камешками. Немалая часть драгоценностей досталось и «курицам» за «службу», что сильно уменьшило княжеский прибыток, зато послужило первой ступенькой в создании дарпольской знати.
Пока решалось, чьи ратники и с каким оружием последуют с рахдонитами дальше на восток, объявился еще один караван уже из самого Хорезма: полсотни верблюдов, тридцать ишаков и десять дивных согдийских коней в сопровождении сотни хорезмийцев из их северного Кята. На правый берег Яика караванщики переправляться не спешили, главное, что их интересовало – является ли Дарполь частью Хазарии или нет?
– А если не являемся, они что, и торговать с нами не захотят? – удивился на Ближнем Круге Корней и был тотчас послан на Левобережье к странным купцам вместе с Эсфирью, знающей согдийский язык.
По возвращению они с женой на пару представили исчерпывающие сведенья.
– Это не купцы, а послы к хазарскому кагану. Во вьюках не товары, а дары для кагана. Просят пройти через наши земли в Хазарию. Хотят договориться о переселении туда двух тысяч семей из Кята.
– А эти семьи разве не по нашей земле будут переправляться. Мы тоже хотим за это дары получить, – смеясь, объявил Ратай.
– Только боюсь, что в Хазарии вряд ли обрадуются таким переселенцам, – добавила Эсфирь. – Это не воины и не купцы, а простые ремесленники и земледельцы. Если семьи – значит, и старики, и дети. Бегут просто от магометанской веры, думают, в Хазарии им все будет медом намазано, – толмачка не скрывала своего пренебрежения.
– Если мы их легко пропустим – они станут думать, что мы данники хазарского кагана, – глубокомысленно высказала Калчу.
– А если не пропустим, то мы не княжество и не каганат, уважающее чужих послов, а степные разбойники, – заметил на это Сигиберд.
– Но какую-то пошлину за проход ведь можем потребовать? – попытался угодить княжескому корыстолюбию Гладила.
Окончательное решение Князьтархан принял лишь на следующее утро: позволил посольству переправиться по льду на правобережье и дальше на запад, без захода в Дарполь и без встречи с ирбенскими рахдонитами. Многих, правда, удивило, что Рыбья Кровь не захотел и сам встречаться с послами, но Корней их успокоил:
– Отсутствие переговоров с Дарполем развязывает князю руки в дальнейшем, когда дело дойдет до переправы через Яик самих переселенцев.
Три согдийских коня за опасную переправу через реку с плывущим льдом перевозчики для княжеского табуна с кятцев все же содрали.

7.
Два месяца, из которых пять недель Ратай проходил в поясе верности, между тем миновали, и настал час представить итоги девичьего учения на войсковой смотр.
Заранее было оговорено, что сотня юниц будет сражаться с кутигурской отроческой сотней в пешем строю, предельно обезопасив себя тупым оружием и войлочными накладками. Все это время юнцов обучали радимские полусотские, и всем было интересно посмотреть, что против них приготовили Ратай с ромейским декархом.
Смотр проходил на ристалище Ставки. Посмотреть на потешное сражение прибыли до тысячи дарпольцев и втрое больше зрителей приехало из кочевий. Ратай настоял, чтобы его юницы изготовились как можно дальше от посторонних глаз, поэтому специально выделенные смотрители отправились к ним, чтобы проверить, нет ли там чего острого и чересчур увесистого, от чего не спасут никаких смягчающие накладки. Только чтобы щиты, копья с обернутыми тряпками наконечниками и палки вместо мечей и булав.
С ними увязался и Корней. Вернулся, ухмыляясь во весь рот:
– Сейчас девки вам покажут! – по-хазарски крикнул юнцам.
Те уже стояли сомкнутым строем: 5 шеренг по 20 человек, выставив три ряда пик по 3, 4, и 5 аршин длиной, что на выходе образовывали непреодолимого колючего «ежа».
Вдали стронулась с места и девичья сотня, трусцой направилась к противнику.
По мере их приближения стали бросаться в глаза некоторые отличия: вместо больших щитов щиты малые локтевые, короткие копья лишь по краям колонны, а в середине как бы совсем без копий и пик. Обмотанные войлоком торсы делали девушек похожими на речных головастиков только на двух ножках. Смех побежал по рядам зрителей: то, что на юнцах смотрелось почти нормально, юницам совсем не прощалось. Наконец их колонна достигла края ристалища и остановилась чуть квартатом 10 на 10 человек, ожидая начала схватки. Главный распорядитель вопросительно посмотрел на князя. Дарник против особого построения юниц не возражал. Распорядитель крикнул одним и другим, готовы ли они? Обе сотни были готовы.
Зазвучала хемодская труба, и вперед мелким шагом, чтобы сохранять ровность строя двинулись парни. А квадрат девушек стал преображаться в острый клин. Никто не понимал, что они задумали, пока к наконечнику клина не начали выдвигаться длиннющие в 8 аршин (5.7 метра) пики, которые до этого скрытно несли в опущенных руках по шесть-семь девушек. Всего таких пик было восемь, и когда они полностью выдвинулись, их наконечники оказались вдвое длиннее пик мальчишеского «ежа». Приблизившись к парням на двадцать шагов, сто юниц заорали-завизжали невыносимым женским ором и бегом со своими великаньими пиками бросились на ребят. От чего именно те дрогнули: от крика или направленных таранов было непонятно, только непоколебимый строй радимских выучеников в мгновение разлетелся по сторонам от клина. Но это было еще не все. Бросив свои тараны, девушки взялись двумя руками (локтевой щит почти не мешал) за свои палки, которые у них были в полтора раза длиннее, аршинных палок юнцов и бешено закрутили их в воздухе, нанося удары по большим щитам и одним и вторым концом своего оружия. Визгливый девичий ор не стихал, и парни продолжали дружно отступать под хохот и свист зрителей. Некоторые из ребят, правда, отступив за границы ристалища, стали собираться в отдельные ватажки, чтобы вернуться и оттеснить воительниц. Но для князя было уже достаточно. Он махнул рукой, и звук трубы дал сигнал к окончанию сражения. Горячность поединка тут же утихла. Дарник не поленился подойти к юницам, чтобы поздравить их с заслуженой победой.
– Все, принимаю вашу сотню даже не в войско, а в свою каганскую хоругвь!
За веселым зрелищем не сразу обратили внимание на начало наводнения. Сначала подхватились те, кто сидел на земле ближе к реке, потом пошел плеск от многих ног в других местах и следом поднялся крик на трех-четырех языках:
– Вода!.. Река!.. Потоп!..
Светило почти летнее солнце, снег оставался лишь в глубоких ямах, речной лед  плыл одиночными мелкими островками, а вода в Яике, тем не менее, медленно, но неотвратимо поднималась и захватывала все вокруг. Ставке что – она на холме, а вот Дарполь?!..
– Распоряжайся здесь! – приказал Дарник Калчу и с конными и пешими дарпольцами устремился в город, благо до него от ристалища было не больше двух верст.
Все время думали и готовились к разливу реки, а на деле оказались готовы очень слабо. Вместо того чтобы угонять скотину дальше от реки, половина пастухов направила ее прямо в город, туда же мчалась и толпа зрителей с ристалища.
– Юрты и палатки собирать и увозить! – сердитым голосом ревел Дарник. – Всю скотину вверх на сухое! Сперва овец и свиней! Коров и лошадей потом!
По словенской привычке часть припасов хранилась в крытых ямах, теперь это все тоже надо было спешно доставать и куда-то девать. Многие тащили вещи и из домов, вдруг испугавшись, что вода и дома затопит.
Когда первая суета более-менее улеглась, князь поднялся на сторожевую вышку. Зрелище открывалось захватывающее. Как хемодцы и говорили, русло реки расширилось на две-три версты. Но обозначились и взгорки, ранее совсем неприметные, так в центре Петли получился круглый островок на целое стрелище в поперечнике. А в самом Дарполе северный край совсем не затопило, зато в южной половине, несмотря на земляной вал, люди и лошади ходили по колено в воде, а в отдельных местах погружались в нее и по пояс. К счастью на этом уровне половодье вокруг Дарполя и остановилось. Серьезно  пострадала наружная часть города: Кутигурский посад, ипподром-ристалище, Торжище с купеческими дворищами, начатые постройки в Петле. Сильно беспокоил Затон. Повезло, что все суда там, включая трофейную хемодскую лодию, были загодя надежно закреплены, и лишь две лодки-долбленки оказались сорваны со своих привязей, одну удалось позже найти и вернуть, а вторую плывущие деревья превратили в груду обломков. Ставка, находясь на возвышенности, вообще не пострадала, вода остановилась у ее восточных рогаток.
Теперь оставалось лишь сидеть и ждать пока вода сама спадет, и ездить на коне по побережью, отмечая места для будущих «сухих» дворищ. Понятны стали и остатки селищ брошеных прежними жителями в речных тугаях, где все дома были на сваях. Видимо и самим придется либо делать под жилье хорошую подсыпку земли, либо осваивать свайное строительство. Через три дня Яик вошел в свое прежнее русло, явив на обозрение немало озерец, новых речных рукавов и целые горы принесенных течением деревьев и кустов.
На время позабыты были даже боевые занятия – все, включая обитателей Ставки, принялись за большие земляные работы: кто готовил к посеву пашни, кто завозил в город и предместья землю, кто копал рвы и канавы, дабы отвести речную воду, как можно дальше от реки и обеспечить Дарполь дополнительными пашнями и лугами.
Князь же изо всех сил рвался в море. Первый же заплыв по реке биремы, названной «Милидой» показал, что не все в ней как надо: большой крен на левый бок, не все весла нужной длины, кое-где есть протечка воды, паруса не по размеру.
Впрочем, трудности не столько смущали, сколько бодрили. В трюме по новому укладывался баласт, менялись весла, конопатились борта, разбирались с оснасткой обоих мачт, уверенно хозяйничал на верхней палубе Ратай, устанавливая свои камнеметы.
– Сколько еще ждать?! – разорялся на Никанора и всех, кто подворачивался под руку Рыбья Кровь. – Повешу, если через