Когда мы выбираем для жизни женщину, мы, большей частью, выбираем её для себя, думая, какой она будет нам женой. И крайне редко задумываемся о том, кем она станет нашим детям. Обладает ли она качествами, необходимыми для того, чтоб сформировать живую детскую душу: вниманием, чуткостью, добротой, состраданием, пониманием, терпением, прозорливостью, мудростью, искренностью, способностью к самопожертвованию, уважением, любовью и святостью – всем, что даст ей право называться и быть Матерью.
Экскурс:
…Матери своей он не помнил. Отец его женился поздно, будучи уже зрелым мужчиной, вполне здоровым, обладающим достаточным жизненным опытом, чтобы без особого риска обзавестись семьёй, и солидным достатком, чтобы эту семью содержать. В жёны он взял почти что юную девушку, стройную миловидную хохотушку, резвую, немного легкомысленную, в надежде на то, что, повзрослев, она станет серьёзнее. Надежды его оправдываться не спешили, и тогда оправдание её затянувшейся эксцентричности он стал искать в своём отношении к ней. А был он с ней нежен и ласков, вежлив и предусмотрителен, и предупредителен, и снисходителен, и доверчив, как истинно любящий муж и настоящий джентльмен. Имея обширные познания в истории, философии, литературе и искусстве, он, естественно, пытался приобщить к их богатству и разнообразию и юную супругу. Понимая, что в обычной школе обычного посёлка – откуда приехала учиться будущая жена – сложновато было получить достаточное культурное развитие (периферия всё-таки), отец исподволь, деликатно стал приобщать её к сокровищнице мирового культурного наследия. Вначале всё складывалось вроде как благополучно: влюблённая «по уши» в своего кумира, юная жена поедала его безумными взглядами и буквально смотрела ему в рот, когда, совсем не без удовольствия, слушала его занимательные истории похожие на сказки. Супруги вместе ходили в театр на спектакли, смотрели оскароносные фильмы, восхищались шедеврами Петипа и подолгу простаивали в музее перед скульптурными ваяниями Мурера, с зияющими в них отверстиями вместо внутренностей. Юная жена отца не слишком дружила с кухней, и они частенько ужинали в ресторане, пили вино и танцевали, и возвращались домой усталые и счастливые.
Шло время. Они «притёрлись» друг к другу, и времяпровождение их стало, может незначительно, но заметно меняться.
Ко всем предыдущим достоинствам отца уже прибавился немалый жизненный опыт. Отец всё правильно понимал, всё мог нормально объяснить, и, поскольку жизнь вокруг становилась всё безрадостнее, суждения его, естественно, не отличались особым оптимизмом. Он давал событиям реальную, чаще всего отрицательную оценку; называл вещи своими именами. У жены же, по определению, складывалось мнение, что он просто неудачник, коль скоро проявляет ко всему открытое недовольство. И она понемногу стала скучать с ним.
Однажды, – а слушая рассказы мужа, жена часто закрывала глаза от удовольствия, – он услышал мерное посапывание, но увлечённый темой не сразу понял, что жена спит. Он бережно, дабы не потревожить сон любимой, отнёс её в постель. Но едва голова её коснулась подушки, как руки её, тут же, ловко обвились вокруг его шеи и намертво замкнулись на ней… И, естественно, случилось то, что случается в таких случаях в постели между мужем и женой, заключившими друг друга в объятия…
Милые эти игры стали с той поры довольно частыми, и если юную жену они забавляли и вызывали у неё почти ребяческий восторг, то муж для таких забав казался явным переростком. Ему быть легкомысленным оказалось уже поздно, жене его быть серьёзной – слишком рано: разница в роковые тринадцать лет – почти что возраст целого поколения – стала сказываться всё чаще и во всём. Однако, если снобизм зрелого мужа, его стремление сделать из озорной девчушки светскую гранд-даму, потерпели крах – милые игры простодушной провинциальной простушки дали более чем положительный результат: роды прошли успешно, отец обрёл сына, сын – отца. Лишь горестно-невосполнимой утратой стала потеря ими жены и матери: в поисках более приемлемых – для своего возраста и умонастроения – жизненных условий, доброе, честное, нежное существо предпочло, такому себе, престарелому прокурору молодого богатого иностранца и оказалось вдруг за границей… Там оно и затерялось, оставив по себе неизгладимый след в заметно черствеющей, день ото дня, душе любящего мужа и наполовину осиротив маленького сынишку.
Отец поставил крест на всей женской популяции и решил заняться делом и сыном – забавным, двухгодовалым хрупким творением, недоумевающе взирающим на, пока ещё непостижимый для него, окружающий мир. Однако, если в деле сразу наметились явные успехи: решив поступить в аспирантуру, отец подготовил и успешно сдал кандидатский минимум, то уход за малышом оказался делом нелёгким – он плохо ел, беспокойно спал, часто и громко плакал. Отец мотался по квартире, пристроив крохотное чадо на раскоряку на своём бедре, пытаясь успеть сделать всё вовремя, дабы соблюсти режим малыша и при этом не оставить нерешёнными и свои проблемы.
С трудом и страхом он дотянул сынишку до школьного возраста, но скоро понял, что вконец замотался и на долгую жизнь в таком темпе его не хватит. Ясности в том, что должно предпринять в данном конкретном случае у него не было. Советы друзей и сослуживцев оказывались настолько разноречивыми, что выбрать из них что-то приемлемое не было никакой возможности. Да и все они, в основном, сводились к одному – повторной женитьбе. Но как раз о ней-то отец, уповая на горький опыт неудачного брака, и слышать не хотел. Категорически!
Новый начальник прокурорского ведомства, сменивший старого, благополучно ушедшего на заслуженный отдых, знакомясь с кадрами, проявил крайне неформальный подход: он досконально расспросил каждого сотрудника обо всех трудно решаемых, а то и вовсе неразрешимых проблемах их жизни и быта. Такой редкий для начальствующего состава того времени шаг тут же обеспечил «новому» авторитет, а предпринятые им практические шаги сделали этот авторитет просто непререкаемым.
Будущего первоклассника, вместе с его счастливым отцом, в качестве сопровождающего, отправляла на учёбу в кадетский корпус столицы вся прокурорская рать. Малыш едва успевал принимать подарки и запоминать наставления отцовых друзей и сослуживцев. Вместо ответов на вопросы он с таким рвением согласно кивал головой, что во рту у него негромко клацали зубы. Отец будущего кадета был счастлив вдвойне. «Новый» не только определил сынишку в «учебку», но и взял папика к себе в заместители. Его предыдущий зам. прокололся на какой-то шумной афере. Храня честь мундира и цвет партийного знамени, бюро обкома решило повысить штрафника от зама до начальника и понизить от областного до районного масштаба.
Отличная служебная характеристика, стабильный послужной список, степень кандидата юриспруденции, подвижничество в быту и личное обаяние стали решающим фактором карьерного роста отца: бюро тут же приняло решение назначить его на высокую должность. Служебные отношения новых начальника и зама складывались легко и непринуждённо, и, хотя сложностей в их нелёгкой работе было предостаточно – профессионализм и согласованность начальственного тандема, редкая культура отношений с подчинёнными и друг с другом, незамедлительно дали о себе знать: о них заговорили в высоких кабинетах и на бандитских сходках.
Криминальный этап первичного накопления капитала был в самом разгаре и шёл, что называется «по трупам». Кровавые разборки, рэкет, заказные убийства, грабежи – наглый, ненаказуемый властью, беспредел загонял насмерть перепуганное народонаселение с городских улиц в неосвещённые дома, едва лишь начинало темнеть. Было такое впечатление, что город находится на осадном положении или в нём, как при оккупационном режиме, действует комендантский час. По вымершим к ночи улицам сновали одни лишь таксомоторы, развозя по домам великовозрастных праздношатаев, завсегдатаев кафе и ресторанов. А их обслуга – официанты, бармены, подпольные стриптизёрши и музыканты, где они были, естественно, – добиралась до дому в служебном транспорте: глухих продуктовых фургонах, а то и в рефрижераторах с отключённой автоматикой, понятно.
Прибыльную нишу в подпольных торговых рядах занял наркобизнес, и новоявленные малоопытные наркоши, накачавшись до одури, требовали всё новых доз сногсшибательной дури, чтобы снять ломку, «заторчать» в очередном «улётном» кайфе или, не рассчитав дозу, и вовсе «откинуть копыта». И ради всего этого, наркозависимая публика шла на любые преступления, не исключая и самые тяжкие. И вовсе печальным был факт, что преступники становились всё моложе и опускались до возраста, не подпадающего под криминальную ответственность. Каким же ужасным оказывалось похмелье, когда закрытые в камерах пацаны – да и пацанки – осознав всю тяжесть содеянного и неотвратимость наказания, обливались горючими слезами запоздалого раскаяния.
А грабежи продолжались.
Грабили состоятельных торговцев импортным крамом, «обчищали» квартиры моряков загранплавания, изымали выручку таксистов, обирали дочиста одиноких стариков и старух, отбирали деньги у детей, данные им родителями на школьные завтраки. Призванная смутным так называемым «перестроечным» временем, - имевшим, однако, и свои положительные стороны, - армия грабежа и насилия вела наступление по всем фронтам некогда мирной, по-нашему богатой и по-своему счастливой страны. Гопники, рэкетиры, кидалы, напёрсточники, шапкокрады, рыночные вымогатели, разномастные аферисты – таким стал далеко не полный перечень уважаемой «новой генерации», преступными действиями которой предстояло всеръёз, каждодневно «заниматься» нашим героям – работникам областного прокурорского ведомства.
