Серёнька.

Серёньке недавно исполнилось 30 лет. Половина жизни! И что он достиг? Сидит на скамье напротив судьи, рядом конвоир. Сзади шепчутся несколько любопытных. Соседи, блин! Интересно, как человека унижать будут. Хорошо ещё, что в клетку не посадили!..

Сергей с самого детства страдал от своей внешности и своего имени. С детского сада он был крупнее остальных, такой розовощёкий увалень. Это умиляло многих взрослых, которые норовили ущипнуть его, и в лучшем случае за щёчку. А окружающие дети без конца приклеивали какую-нибудь обидную кличку – Толстый, Толстозадый, Гадзила, Балу. Он уже всех и не вспомнит. Почему-то всех Сергеев называли Серыми. Но он со своими размерами и розовыми щеками в эту кличку не вписывался. Дома мать звала ласково – Серёня (отца мальчик никогда не видел). Он молился, чтобы это имя не вырвалось за стены их квартиры.

Зря молился. В седьмом классе мать вызвали в школу, когда его застукали курящим в туалете. Беседа матери с учительницей происходила в классе, когда часть детей ещё его не покинула после урока. Так надо было матери громко доказывать, что её Серёнька на такое не способен! С тех пор его иначе уже и не называли, намертво имя Серёнька приклеилось.
Учился он слабо, соображал туго по всем предметам. И руками делать что-то особенное не мог. Всю голову мать сломала, куда его определить после окончания школы. Пришлось устроить сынка к себе на фабрику. Типа – подай – принеси – отнеси. Вот и ходил Серёнька из цеха в цех, как Пьер Безухов на поле сражения. Не вписывалась его колоритная фигура в рабочую обстановку. Надежды, что заберут в Армию, где из него настоящего мужчину сделают, не оправдались, нашли врачи какую-то болячку странную – плоскостопие. А как им, стопам, плоским не стать, когда на них столько кг давит?

Худо-бедно жили они с матерью в однокомнатной квартирке на пятом этаже пятиэтажки. Мать пыталась познакомить сыночка с потенциальными невестами. Он не прочь был жениться, но девицы не желали заключать с ним узы Гименея, пугались, дальше знакомства дело не шло.

Но монотонный ход их существования был жестоко нарушен. Мать сильно заболела. Она не любила лечиться, врачей просто боялась, у неё и карточки в местной поликлинике не было. Раз в год на фабрике делали медосмотр, где все работники пробегали по конвейеру врачей, один из которых стучал по коленкам, другой - заглядывал в уши, третий заставлял читать буквы… И болезней особых обычно не находили, народ со спокойной душой продолжал трудиться.

А здесь Алевтина Михайловна занемогла не на шутку. Пришлось даже скорую помощь вызывать. Отвезли мать в районную больницу, где она через две недели безуспешного лечения тихо скончалась. Соседки, которые хоронить помогали, перешёптывались – устала Аля жить. Серёнька, не стыдясь, плакал, размазывая слёзы рукавом по пухлым щекам. Его пытались успокоить – пожила Алюшка, отпустить надо её, пусть отдыхает. Где же пожила, когда даже до пенсии не дотянула?

Остался Серёнька один, тогда только и понял, как много в его жизни непутёвой мать значила. Хоть волком вой, а ничего уже не исправить. Слонялся по квартире из угла в угол, из комнаты на кухню, в холодильник заглянет, опять в комнату вернётся. В холодильнике через пару дней уже ничего не осталось, всё, что с поминок сердобольные соседки туда положили в Серёнькино пузо перекочевало. Пусто, можно выключать! А делать-то что, ложиться и умирать?

Ночью посетила парня мысль удачная (недаром говорят, что во сне очень дельные идеи людям в голову приходят). Придумал он, где жену себе сыскать, чтобы готовила и холодильник тот пополняла. Сразу после работы отправился он прямиком на рынок и стал там кружить между прилавков. А сам не на товар смотрит, а на товарок, на продавцов то есть. И высмотрел. Невысокая, плотненькая, шустрая такая, овощами торгует. Купил у неё Серёнька капусты вилок, морковок штук пять, картошки кило, а потом и спрашивает:

- Не подскажешь, красавица, что ещё надо, чтобы щи сварить, или борщ, чего полегче варится, и побыстрее, а то сильно кушать хочется!

А красавица засмущалась и стала рассказывать, да Серёньке это всё равно, что китайскую грамоту объяснять, результат нулевой. Ну и упросил девушку – прийти и помочь с готовкой. Так в его квартире Оксана эта черноглазая и поселилась. А что – и ей хорошо (она комнату снимала, с Украины сюда приехала с целью здесь обосноваться), и ему – приготовит, постирает, уберёт. А скоро и до постели дело дошло, и всё у них хорошо получилось, что те дурные девки шарахались, до двадцати пяти лет нецелованным парня продержали?

Казалось – вот оно счастье, живи и радуйся. Но стала Оксанка канючить – денег мало, ремонт надо сделать, мебель поменять. Да и техника в доме вся времён царя Гороха, стыдно подруг в дом пригласить. Почувствовала свою власть женскую. А тот и не против вовсе, оказалось даже приятно, когда над ухом кто-то жужжит. Видя, что не очень её и слушают, хитрая Оксанка пугнула, что уйдёт, что устала здесь зазря спину гнуть, даже машинки стиральной нет, а его шаровары в тазик не помещаются!
В это время и подвернулся под эту ситуацию школьный приятель – Колян. Подослал его чёрт. Случайно встретились, разговорились, и предложил Колян способ нехитрый, как большую деньгу из ничего делать. С той встречи и началась Серёнькина преступная жизнь.

Посетовал Колян на свою злую судьбу. Оказалось, что он подсел на наркотики. Ещё в школе баловался, куря в компаниях Марь Ванну. Потом постепенно перешёл на более серьёзную дурь. В их районе с покупкой дозы проблем не было, занимался один толкач. Но, не так давно, накрыли его. Теперь беда, приходится ребятам мотаться в соседний посёлок, чтобы дозы купить. И неплохо было бы наладить здесь торговлю, пока место свободное и клиентов полно. Немного нужно – денег тысяч пять, да весы аптечные.

Серёнька слушал, и было у него на душе как-то муторно. Знал, что от наркотиков тех людям одно зло. Но если на них можно деньги делать, почему бы нет? Договорился он с Коляном встретиться на следующий день, мол – с женой надо посоветоваться и всё взвесить.
Оксана, на удивление, идею Коляна поддержала. Если всё с умом делать, то страшного ничего не случится. Надо ловить удачу, пока сама в руки плывёт, ведь золотое дно. Она же согласилась выделить на раскрутку дела скопленные тяжёлым трудом деньги, пять тысяч были припрятаны у неё в тайничке. Серёньку наличие такого тайничка покоробило, но если бы не он, пришлось бы искать денежки, а тут – вот они, готовенькие.

На следующий день встретились дельцы новоявленные, и закрутилось дело. Показал Колян, где в соседнем посёлке тот барыга проживает, у которого можно дурь оптом брать (барыга оказался матерью трёх цыганят). На пять тысяч взяли десять грамм героина. Оксанка в тот же день притащила  весы аптечные, самые обычные, с двумя тарелочками на цепочках, и коробочку с разновесами. У кого она нашла эту ржавую рухлядь, парни не спросили. Здесь механизм не сложный – знай, уравновешивай. А ржавь Оксанка почистила, где смогла. Проинструктировал Колян, показал как чеки развешивать и в бумажку заворачивать. Из одного грамма получается десять чеков, если по сто рублей продавать, то выручат десять тысяч. Навар двойной!

Договорились, что Колян будет покупателей направлять, а за это бесплатную дозу иметь. Точка со следующего дня уже действовать должна, так что, выставив друга, Серёнька на своей кухне принялся за дело. Оксанка ему нос и рот тряпкой замотала, чтобы не нанюхался, и пригрозила, что бы не дай бог… Но Серёнька и сам знал, что за гадость эту люди потом жизнью платят. А у него жизнь только налаживаться начала. Вот поторгуют годик, купят, что там Оксанке надо, и завяжет он с этим. Ведь дело незаконное, если что… Страшно представить, что будет, если что…

Всё пошло, как по маслу. Со следующего дня потянулись в их подъезд люди-тени. Но шли они по одному, вели себя тихо, так что у местного населения к ним претензий не было. Нюхачи после себя особых следов не оставляют, так – бумажку мятую. А этими бумажками вся лестница загажена, одной больше, одной меньше – не заметно.
Оксанка с рынка ушла. Стала домохозяйкой. Днём она на кухне борщи варила, а ночью Серёнька за свою готовку принимался. Приноровился порошок слегка бодяжить песочком сахарным, в пудру стёртым. Из одного грамма уже дюжину чеков выходило. Больше разбавлять опасался, клиент мог заметить. А Колян у них бегунком работал – к барыге за новыми порциями бегал. Сначала Серёньке стрёмно было другу деньги доверять, но тот свою преданность делу доказал, всё точно выполнял и не подвёл ни разу.

Так у них хорошо дела пошли! Первым делом купил Оксанке стиральную машину, чтобы шароварами не попрекала. Мебель на кухне сменили, ведь теперь на этой кухне их благополучие делалось. Телевизор новый большой купили, ковёр. И почему-то список тот, что купить надо, меньше не становился, только рос. Такой закон подлости – чем больше денег, тем больше их не хватает. Серёнька в уме своём нематематическом прикинул, что за год им все вдруг образовавшиеся в домашнем хозяйстве дыры не залатать… Придётся ещё годок накинуть.

На всякий случай, если кто в милицию настучит, в доме у них больше пяти грамм порошка одновременно никогда не было (кроме первого раза). Вроде – для своего личного пользования, так ему барыга подсказала, ей тоже клиентов не с руки было терять, особенно таких постоянных. Сердечная оказалась женщина, хоть и цыганка. Ещё она посоветовала, что если, не дай бог, милиция нагрянет – всё добровольно им в руки отдать, так как иначе они весь дом перевернуть и сами всё отыщут.

Такой налаженный у них бизнес организовался! Оксанка мужа хвалить не уставала – какоё молодец, всё в семью! Хозяйственный! В доме теперь было уютно, чисто, мебель, ковры, телевизор на полстены. А женщине нужно перед кем-то похвастаться своим благополучием. Вот и стали к Оксанке её подружки ходить, которые ещё на рынке с ней сдружились. Охают, ахают, кто бы подумал, что этакий тюфяк, а оказался женихом завидным!

Как-то пришли к ней две подружки под вечер. Она им в комнате столик накрыла, чаёк, пирожные, конфеты шоколадные. Сидят, чай пьют, беседы ведут и телевизор смотрят. Серёнька в кухне закрылся, потихоньку там своим делом занят и Коляна поджидает, тот с минуты на минуту прийти должен.

Тут звонок, как договаривались – три коротких, один длинный. Открыл Серёнька дверь, Коляна впускает, а следом – люди в масках… Сколько их было, Серёнька не считал, но много. Сразу по всем уголкам квартиры как тараканы разбежались. Из комнаты крик женский, посуды звон. Серёнька инструкцию помнил, руки вверх и сразу пошёл всё добровольно властям  сдавать. Они всё забрали, но его и Коляна положили в комнате на пол, где уже Оксанка с подружками лежали, и по всей квартире такой шмон устроили, только треск шёл. И забрали неудачливых дельцов в милицию. Кончилась светлая полоса. Ох уж эта жизнь, так мало парню счастья отпустила…


Ночь, проведённая в камере предварительного заключения, врезалась в память Серёньки несмываемыми чернилами. Он не заснул ни на минуту, представляя, что заперт здесь навсегда. От этого снизу живота поднималась волна ужаса, сжимая в тисках