звучание смерти

"...Даром пропали три сотни слов..."
(с)ZAHRA

____________________________________


три - не три, а прозвучат как одно. из моего личного опыта, смерть - это слово. внятное проговаривание наступает так, словно, проходя, задели локтем нечто невероятно ценное - но до сей поры незаметное, хотя и видимое во все глазницы. такая ваза эпохи Цзынь - если строить эпитет акустически и междометивно. оказывается, что жизнь была случайностью, почти нелепицей, и состояла из немногих (да вот хотя бы трехсот) мгновений стихания голоса, сотворения паузы, умиротворения эха. рассыпанное по звенящему беззвучию жизни тусклыми конфетти дежа вю, умирание заливает вавилон гомоном номиналистичного НЕТ - всему, всем, и - что самое неприятное - тебе лично. на голову упадает разом сухой, но ох, какой тяжелый, снег Вселенной; и понимаешь, что попал до талого. больше ничего не будет - вот только отзвучит это чертово слово, последнее, хотя и всего лишь первое как никогда. а оно таки ревет в ушах по нарастающей, и уже не перепонки, но тело, опыт, детские страхи, юношеские надежды, снисхождения и компромиссы зрелости - взрываются абсолютным нулем, а его звук так безжалостен, что о жестокости даже не вспоминается, ужас и боль жизни оказываются просто шалостью ребенка рядом с серьезным и грязным делом невыразительной жизни взрослого. эффект мгновенной ретроспективной перемотки памяти, думается мне, - именно музыкальной природы. уже не голос, нет. голошение. биг бенг стадиона в высшей точке финала мира. самое-то ужасное... невыносимое... мы ждем от личного умирания света, конца страданий и разрешения от бремени сумм. а выясняется презабавнейшее (кабы все это так и гуляло бы не дальше бумаги либо монитора). это последнее и окончательное слово - бессмыслица. оно не связано ни с одним предметом, состоянием, процессом или абстракцией известного нам набора экзистенций. оно не об этом, и ни о чем вообще. какой, нах, бог?! наиболее могущественный из горней братвы бодрится и шестерит где-то на задворках; ты сам в момент собственного конца отвечаешь на поставленные на ребра вопросы, главный из которых - "а можно я еще чуток поживу, ну пожалуйста?" - так и остается без какого бы то ни ответа. потому что если ты выжил, ты никогда уже не станешь тем же отмороженным тобой, которого волнует ерунда повседневного мельтешения, полагаемая здешним реальным и толковым бытийствованием. ты, наконец, научишься смеяться сквозь слезы и прощать - а не сдавливать горло собственнической горделивой песне. и странно: только умерев (хотя бы так вот, репетиционно) - и начинаешь как-то понемногу жить. не поживать, пожиная, и не проживать, выжигая. жертвовать каждый раз всем, что есть, - ради того, чего никогда не будет. жизнь становится кнопкой запуска конвейера бесполезных усилий - но тебе уже все равно. облегчением, правда, не пахнет, но кому здесь удалось хоть к чему-то привыкнуть?! мне - к запаху хвои (я живу в парковой зоне). моим друзьям - к тому, что я раннесредневековый китаец, уже вкусивший от дзен. всем остальным - не думать, не помнить о смерти - словно ее никогда не будет. ну и - антр ну, друг мой - что есть здесь еще, что касается всех без исключения? поэзия - как ни крути наполовину пустую пиалу - дело избранных. точнее - поскольку все это лишь временное затишье - избранное дело. высокий и безнаказанный труд. поэт пробует звучание смерти на вкус, катает ее во рту как острый леденец. и о чем бы он ни пытался сложить три сотни отпущенных слов - о любви, мудрости или пустяках - на самом деле, это единственный поиск свободы, паузы, вдоха, молчания, правды... и печальной улыбки

:)