Друид Мерлин иногда ненавидел свою жизнь. У него было непрекращающееся чувство того, что все вокруг ведут себя как дети, а он один – случайно оставленный взрослый маг – в ответе за все их деяния.
Он придерживался такого мнения до того часа, пока не приходила пора ехать к очередному, уже настоящему, ребенку, в котором жила магическая сила, и Мерлин был призван (иногда даже самопризван), чтобы научить дитя владеть своей силой и помочь направить означенную силу по нужному пути.
Нужному ему и Камелоту пути.
Мерлин считал себя предусмотрительным и старался, чтобы число неприятных неожиданностей сходило к минимальному значению. Он страховал и сам себя, и Камелот, становясь во главе правления Совета при короле Утере Пендрагоне, выслеживая отпрысков с магическим дарованием в знатных семьях, и обучая их по своему разумению.
Это было очень утомительно. Непонятно кто был хуже. То ли советники короля Утера, желающие рвануться в военный поход по поводу и без, то ли король Утер, упрямо вбивающий себе в голову то одно, то другое безумное желание и не умеющий от этого желания отступать, то ли знатные отпрыски, имеющие зачатки магии, а вместе с тем и очень тяжелые характеры.
Иногда друид Мерлин ненавидел всю свою жизнь, но, чувствуя в себе долг, поднимался раз за разом с постели, принимался за работу и сдерживал то, что на самом деле хотел сказать, полагая, что если он не справится с таким трудным и необходимым делом, то не справится уже никто.
***
Моргана Корнуэл имела все шансы в будущем стать сильным адептом в служении трону Камелота. Мерлин взялся её обучать с самого раннего возраста, но уже сейчас отмечал в пятилетней малышке что-то очень пугающее, яростное, дремлющее темными змеями в её душе. Он понимал, что это идёт от большого количества силы, сваленного в детство, а ещё от того, что девочке нужно было дать цель в будущем. Мерлин хотел сделать из неё защитницу земель, полагая, что она направит все свои силы лишь на это.
К тому же – у неё была хорошая семья. Герцог Корнуэл отличался известной храбростью, успел прославиться во многих военных походах и был на хорошем счету короля Пендрагона. Мать же – Алейне Корнуэл, славилась красотой столь огромной, что с неё писали портреты и делали статуи, ей посвящали стихи все знатные и сколько-нибудь значимые мужчины, и гадали, ожидая её выбора. И день свадьбы Алейне ознаменовался множественным отчаянием, и признанием: пара была удивительно хороша. Мужественный герцог и она – прекрасная, хрупкая, наполненная неземной красотой…
Судить было рано, но Мерлин, приглядываясь к Моргане, уже угадывал черты ее матери и предвидел, что она унаследует от нее много красоты. А это значит, что партия ей может быть сделана поистине блестящая!
Мерлин не любил неприятностей и предпочитал контролировать все, что только мог контролировать. У короля Утера не было детей, и это омрачало и расшатывало положение Камелота, как незыблемой единицы. Но у короля был близкий родственник – принц Багдамаг де Горр, и у того уже был наследник – сын Мелеагант, обладающий также могущественной силой, и годом лишь старше Морганы.
Мерлин старался не заглядывать настолько вперед, но в хитром уме его, против воли, зародилась уже неплохая линия: после смерти Утера трон займёт Багдамаг, но а там подрастет и Мелеагант, станет наследником и, когда придет пора искать ему жену, почему бы не составить хорошую партию, выгодную трону?
Два ребенка, выращенные Мерлином, обученные им, должны были иметь и благодарность перед ним, и ум, и неслабое магическое стремление – такая сладкая реальность плыла в мыслях друида.
Но реальность начала горчить после первой же встречи уже на занятии с Морганой Корнуэл.
***
Девочка оказалась въедливой. Нет, не по-детски наивно-въедливой, а какой-то злобной. Она не прощала Мерлину никаких оговорок, не гнушалась передразниванием, хихикала, когда Мерлин терял нить разговора, а еще любила задавать вопросы. И не такие, какие Мерлин привык выслушивать, а очень мрачные.
Например, о смерти:
-Что происходит с человеком, когда он умирает? – задавала она вопрос самым требовательным тоном, перебивая рассказ Мерлина о лекарственных зельях первого порядка.
-Что? – друид моргал глазами. – Э, человека хоронят. Или сжигают. Словом…
-Нет! ему больно?
-Человеку? Нет. дух покидает тело задолго до того, как его хоронят или сжигают. Дух уходит в чертоги Авалона, к вратам вечности.
-А может ли дух вернуться?
-Моргана, - Мерлин старался держать себя в руках,- сейчас мы с тобой проходим лекарственное воздействие ромашки на головную…
-Это неинтересно! – категорически отвечала Моргана.
За ней вообще такое бывало. Если ей неинтересно, то всё – ответов можно не ждать. Даже если знает, будет молчать. Мерлин пытался и так, и эдак, и уговаривал, и ругал, и стыдил, и даже матери её жаловался, и отцу, но получал в ответ от отца:
-Вся в меня! Я тоже упрям!
И от матери:
-Девочка знает, чего хочет!
Мерлин смотрел на герцога Корнуэл и хмурился, смотрел на мать и понимал, что красота Алейне не позволяла многим увидеть её довольно примитивный ум, и здесь дочка пошла все-таки в отца…
А Моргана продолжала задавать свои вопросы. Вместо обсуждения трех магических законов, она спрашивала:
-Можно ли совершить злое дело ради хорошего?
-Э…хорошее дело нуждается в хороших поступках, - отвечал Мерлин, - но давай поговорим об этом позже, когда закончим с законами? Хорошо?
-Нет, сейчас!
Мерлин вздыхал. К Моргане требовался подход, которого он не мог дать. А она, словно бы чувствуя его бессилие, донимала:
-А как одно дело может быть хорошим или плохим?
-Твой отец уходит на войну за короля и народ – это хорошо, - объяснял Мерлин.
-Но если ему нужно воевать, значит, те люди тоже считают, что поступают хорошо! – возмущалась Моргана и у Мерлина не было ответа. А девчонка добивала. – У них же тоже есть король, народ…
-Но они нападали на нас! Мы идем вернуть и отвоевать свое.
-А почему они нападали?
-Потому что они плохие. Они злые. Они завоеватели.
-Завоеватели без причины? – уточняла Моргана и Мерлину хотелось сбежать подальше. В свои, едва исполнившиеся, проклятые пять лет она понимала больше, чем некоторая часть советников Утера.
Тяжело было друиду, очень тяжело.
***
Со вторым учеником, на которого Мерлин делал ставки, с Мелеагантом де Горром, будущим, как надеялся друид, королём, было тоже непросто. тот не был въедливо-злобным, тот был очень любознательным и несчастным. Он уходил в книги и знания, не имея любви отца – Багдамаг не мог простить Мелеаганту то, что своим рождением тот убил мать, и не пропускал ни одного случая как-то сделать больно сыну, вымещая на нем боль. И боль эта была опаснее физической.
Ни одно достижение, ни одна мысль сына не была достойной внимания Багдамага. Советники принца переглядывались – они уже давно заметили в ребенке некоторые черты отца и ум, и видели, что будущее его ждет блестящее, но Багдамаг не слушал здравого смысла и на все отвечал:
-Мой сын слишком слаб. Слишком ничтожен. Ему не удержать моего трона. Мой род будет опозорен!
Мерлин же, обучая Мелеаганта общим наукам и магии, чувствовал в ребенке тяжелую ношу от этого нелюбви самого близкого человека, и, как мог пытался подбодрить его. Но Мелеагант, несмотря на свой детский возраст, сам нашёл себе утешение в учебе.
Ни один том, ни одно сочинение не задерживались у Мелеаганта надолго. Он с жадностью проглатывал все книги, что приносил ему Мерлин, читал все подряд, даже зачастую многого не понимая, но запоминая и переписывая себе в бумаги что-то. Что казалось ему важным. Его не интересовали ни игры, ни рыцари, ни турниры, ни охота…
У Мелеаганта к приезду Мерлина была сотня вопросов, которую он методично задавал, вычеркивая вопрос из длинного листа и переходя к следующему. Вопросы были и простые о толковании истории и географии, и до сложных, каких-то философских размышлениях об идеальной власти, выдернутые бог знает откуда. И путь Мелеагант не понимал даже пока всей этой сложности, он требовал объяснения, постоянно и методично, постигая все области, какие мог только охватить.
Мерлин пришел к двум выводам: первый- с обоими детьми, на которые он делал ставку, что-то не так; второй – если смешать их и разделить на два равных человека – получится два многообещающих человека, а если на три – то три нормальных ребенка.
Но никто никого не делил и Мерлин сначала пререкался с пятилетней Морганой, а потом отвечал на кучу вопросов Мелеаганта. Первая брала только то, что ей было интересно, второй – все подряд и требовал объяснений без конца и края. Первая не отличалась добрым характером и мягкостью нрава, уверенно чувствуя себя в своем доме, а второй просто искал способ уйти от неприятия отцом и, возможно, добиться его расположения…
Но Мерлин уставал от обоих. Помимо обучения общим наукам и магии, ему приходилось еще успокаивать конфликты Камелота, участвовать в заседаниях совета, а еще заботиться о короле Утере, который впадал во всю большую мрачность и Мерлин пока не видел этой причины.
Ему нигде не было отдыха, но он крепился ради долга. Но судьба перемешала весь его долг, словно карточную колоду и построила сама свою комбинацию.
***
Король Утер Пендрагон был упрям. Он не умел отступать ни от чего и, встретив Алейне Корнуэл на пиру в честь большой победы, значительная часть которой принадлежала и ее мужу, влюбился. Вернее, этим «влюбился» он красиво описал своё желание обладания столь прекрасным трофеем. И от этого мрачнел.
Алейне не изменяла мужу. Мерлин, правда, мог предполагать, что до красавицы просто не доходили намеки поклонников, но так или иначе – она была верной женой и любящей матерью, баловавшей свою единственную дочь Моргану.
Мерлин, прознав о мыслях Утера, направленных на получение столь желанного дара, попытался воззвать к рассудку короля:
-Она замужем. У них хорошая, крепкая, любящая семья…
-Разве король не может брать все, что пожелает? – возразил Утер. – Ее муж всего лишь мой слуга. Все его имущество принадлежит мне.
-Но она не имущество, - попытался напомнить друид, - а ваш герцог Корнуэл – вам верный слуга, защитник Камелота, у него много прекрасных и славных походов, и…
-Храбрецы всегда найдутся, - отмахнулся Утер, - Мерлин…ты же маг!
-Да, я догадался, - напряженно ответил советник. Ситуация выходила из-под контроля.
-Тогда придумай способ, чтобы хоть раз, но Алейне Корнуэл стала моей! – рявкнул король и в глазах его полыхнуло безумие.
Отговоры, даже угрозы Мерлина не помогали делу. Король стал практически болен одной мыслью о недоступной красавице.
«В конце концов, я присягал короне, а не Корнуэлам!» - в отчаянии подумалось Мерлину, и он дал долгожданный ответ:
-Я согласен отыскать для вас способ.
Утер вцепился обеими руками в его плечо и горячо зашептал:
-Благодарю, благодарю, мой друг! Никогда не забуду! Никогда! Вечный твой должник!
-Погодите, - смущенно отозвался друид, - тут хитростью надо…
***
В хитрости у друида недостатка не было. Была проблема в совести, что взбунтовалась, но Мерлин успокоил сам себя тем, что сумеет провернуть все так, что никто ни о чем не узнает. Недаром он маг!
Была выбрана ночь. Герцог Корнуэл днем раннее
