десятый сон вижу. Завтра посмотрю твою игрушку. Будет день и будет пища. Ауфидерзейн!
- Да пошел ты! - Мик швырнул телефон на столик и открыл долгожданную игрушку. Сколько он над ней просидел, было неизвестно. Только вдруг повернув голову, встретился со светло-голубыми глазами на бледном-пребледном лице. В дверях стоял высокий и худощавый парень, одетый в черное, с волосами до плеч. Он молча наблюдал за ним, но порога не переступал.
"Мальчик-гот!" - зло улыбнулся про себя Мик. - "На ловца и зверь бежит. Вот бы его сейчас тромбануть! Не, нельзя, с работы выгонят и накроются стилы мои медным тазом.
А какой бледный! Точно чахоточный. Хотя эти дегенераты себе лицо театральным гримом выбеливают. Попадись ты мне на улице!" - Мик сжал кулаки, сетуя на то, что они не смогут прогуляться по худосочным бокам типа в черном. Хотя, помимо воли, заметил, что лицо незнакомца необычайно красиво, несмотря на сильную бледность.
- Можно мне войти? - спросил он очень мягким, завораживающе-приятным голосом.
- Табличку что ли повесить: "Готам вход воспрещен?" - сказал он как бы сам себе.
- Некрасиво унижать человека за мировоззрение, отличное от твоего собственного.
Мик поразился этому журчащему, льющемуся, словно родниковая вода, и гипнотизирующему голосу.
- А я еще никого не унижал, - грубо ответил он, добавив: - пока что.
Молодой человек продолжал стоять за порогом, облокотившись о дверной косяк.
- Можно мне войти? - спросил он, продолжая бесстрастно смотреть на него.
Мик начал выходить из себя, моля богов, чтобы нервы не сдали и он не лишил бы себя работы.
- Здесь уже закрыто! - как можно резче сказал Мик, решив игнорировать непрошеного гостя и продолжал втыкать в игрушку.
К нему протянулась рука с длинными тонкими ухоженными пальцами, на мизинце которого был длинный ноготь, аккуратно подточенный и налакированный. С тонкой кисти свешивался длинный, очень пышный кружевной рукав. В руке было сто долларов.
- Истинные арийцы не продаются! - иронично ответил Мик.
- Можно мне войти?! - со злобными нотками в голосе повторил готичный посетитель.
- Да нет же! - окончательно вышел из себя Мик, хлопнув кулаком по столу. Пока повернулся, а гота уже и след простыл.
- Придурок гребаный! - не мог успокоится Мик. - А что это за запах? - в воздухе витал запах гниения. Приблизительно такой, какой он чувствовал тогда, на кладбище. Мика охватил панический ужас, он стал кричать на ботаника, чтобы тот проснулся, решив спросить у него, не чувствует ли он такой же тлетворный запах, но ботаник не просыпался.
Тогда Мик решил поднять его силой, хлопая по щекам от души. Неожиданно ботаник открыл глаза - причем взгляд был абсолютно ясный, будто бы он и не засыпал вообще.
- Упырь! - сказал он и снова заснул.
Взгляд у него был такой же, как и у Фрица тогда.
- Что?! - взбесился Мик. - Да вы что, сговорились тут все до психушки меня довести! Разыгрывают! Конечно же! Как же я сразу не догадался! Меня кто-то разыгрывает. Сейчас я это узнаю! - он принялся снова колотить ботаника по щекам, но тот не просыпался.
- Мертвым сном значит спит! Подожди-подожди, обезьяна очкастая! - Мик принес целую банку воды и судорожно вылил на голову ботанику. Тот пошевелил головой, пытаясь разлепить глаза.
- Что? Куда? - спросонья не понял он.
Мик принялся трясти его за плечи: - Почему ты сказал "упырь"?
- Что?! Я ничего не говорил!
- Не говорил?! Дурочка из меня делаешь. Отвечай, почему ты сказал: "упырь"?!
- Я не говорил...
- Убирайся вон! - потерял терпение Мик, едва ли не пнями выставив ботаника за двери.
- Да что же это такое!
Начало рассветать и пришла уборщица.
Мик чуть ли не побежал на остановку, желая побыстрее доехать домой и забыться сном.
- А когда он говорит тебе: можно войти? Никогда не приглашай его. Он только этого и ждет! - услышал Мик сзади себя и с ужасом обернулся. Между собой общались две женщины. Видя, как он на них смотрит, они замолчали и уставились на него, в свою очередь. Мик отвернулся в сторону.
- Нет, я себе накручиваю, это накрут, всего лишь накрут.
После этого случая Мик стал плохо спать, ворочался ночами, постанывал. Часто ночами ему мерещился запах разложения, гнили и плесени. Он стал плохо спать и с каждым днем терял вес.
К готам относился с опаской. В каждом готе он видел лицо с бледно-голубыми глазами и готы стали наводить на него панический ужас. Он старался обходить их десятой дорогой. Однако, о своих страхах Мик не мог рассказать никому. Его бы подняли на смех, он опозорил бы и себя и своих братьев по крови. С ним бы перестали общаться, да еще бы и морду набили. Поэтому Мик стал более отчужденный, наедине со своими мыслями и переживаниями.
3
- Ох и стилы-красавцы, со вставками, как ты и хотел! - с восхищением сказал Фриц.
- Не зря работал! - гордо ответил Мик, демонстративно выхаживая взад-вперед.
- Штаны-то хоть подтяни, герой-патриот! Упадут скоро. Похудел что-то ты быстро, кожа да кости остались, - как бы невзначай, сказал Фриц.
- А это я семейки с германским флагом засветить решил, - попытался отшутиться Мик, но в горле застрял ком. "И он заметил, как я худеть стал"...
- Пацаны звонили, сегодня в десять под общагами. Надо ж стилы свои обмыть, да ты слушаешь меня или нет?
Мик кивнул головой, как бы в знак согласия, но мысли его сейчас были далеко.
"Ничего, оторвусь сегодня на малазийцах. Родина еще будет гордиться таким патриотом, как я! Я не трус! Я всем сегодня покажу!"
Собрав в единое целое всю свою злость, покрыв лысую черепушку клетчатой кепочкой от Барбэрри, надев новые подтяжки, Мик поплелся за Фрицем. Они должны были встретиться возле общаг с остальными.
- Здорово, Мик! - сказал один из бритых. - Что-то ты исхудал совсем, аж щеки впали.
Мика передернуло.
- И что? - нервно ответил он. - Мало ем и много работаю. Думаешь, я стал плохим бойцом? Посмотришь сам! - он отошел от толпы, пока остальные решали, в каких кустах засесть лучше всего. Отряд скинов, стараясь не шуметь, прошел к зарослям сирени.
- Пацаны, сюда, сюда, скорее! - командовал главный, по прозвищу Патриот. Все спрятались, стараясь не трещать и как можно меньше шуметь.
- А когда они пройдут? - спросил некто.
- Да через полчасика эти обезьяны черномазые пройдут. У них общаги закрываться будут. А пока они, сволочи, с нашими женщинами развлекаются.
- Смерть им! - выкрикнул все тот же некто.
- Смерть им! - шепотом повторили все.
- А как их в темноте-то различить? Рожи страшные, черные, с темнотой сольются.
- По задницам! - ответил Фриц.
- А ты откуда знаешь? - спросил Патриот. Все заржали.
- Тише! - цыкнул на них Патриот. - Я уже вижу одну обезьяну. Вперед!
Небольшой кучке малазийцев не суждено было дойти до общаг. Дорогу им преградили бритоголовые "друзья".
- Guten Abend! - закричал Патриот, кидаясь первым.
- I don't speak russian! - проговорил кто-то из малазийцев.
- Это немецкий, идиот! - сказал Фриц и малазиец согнулся от удара про меж ног.
Каждый разобрал по жертве. Но малазийцев оказалось меньше, чем скинов, поэтому приходилось пинать одного вдвоем, а то и втроем.
- Это мой! - сказал Мик, отталкивая Фрица от полудохлого тела. Стилы с металлическими пряжками прошлись по ребрам. Бедняга закричал. Раздался хруст.
- Сдох? - спросил Фриц.
- Кажется, вырубился, - ответил Мик. - Я ему все ребра переломал! - он еще раз с удовольствием посмотрел на дело рук (а точнее ног) своих. Вдруг малазиец поднял голову с асфальта, издевательским взглядом посмотрел на него и на чистейшем русском произнес: - Что, думаешь я не знаю, как у тебя упырь каждую ночь кровь пьет? - и захохотал.
У Мика все похолодело внутри.
- Он чего, что-то сказал, да? - тяжело дыша, спросил Мик, указывая на малазийца.
- Ты чего, - ответил Патриот, он уже нескоро что-то скажет, если вообще что-то скажет!
Мик ударил стилом об камень и с криком побежал прочь.
- Что с ним происходит? - спросил Патриот, - чудной какой-то стал, - и, обведя взглядом Юлия Цезаря валяющихся кто где малазийцев, добавил: - Biszum baldigen Wiedersehen!
Пора и нам, ребята,отсюда валить. Как бы мусоров не было.
Мик стал замечать, что его собака по ночам подозрительно смотрит в угол.
Она стала сторониться его комнаты, да и самого хозяина в частности. Мик замечал, что она куда-то злобно смотрит и рычит, ощетинив шерсть, но близко не подходит. То вдруг жалобно скулит и убегает.
Утром Мик помчался на рынок и купил столько пучков чеснока, на сколько хватило денег.
Дома он обвешал все стены пучками чеснока, который теперь висел вместо кельтских крестов и свастик. Пару пучков он повесил на люстру, кое-что спрятал под диван, оставил нарезанный дольками чеснок прямо на столе, чтобы убить проклятую трупную вонь.
Запах гниения на какое-то время исчез, но потом стал преследовать снова.
Собака вскоре убежала, да так и не вернулась. Это был породистый стафф по кличке Геббельс. Больше его никто и никогда не видел.
Мик боялся сойти с ума. Он целую неделю умолял Фрица переночевать у него хотя бы одну ночь, суля за это различные подарки. И, видя, что Фриц никак не соглашается, решил отдать ему немецкий китель со времен второй мировой. Он всегда гордился этой раритетной вещичкой. Но сейчас было не до нее.
- Не знаешь, где осины растут? - как бы между прочим, спросил Мик.
Фриц покачал головой: - И вправду говорил Патриот, что ты чудной какой-то стал. Да хватит мне уже кофе подставлять!
- Послушай, - похлопал его костлявой рукой по плечу Мик. - Тебе же всегда нравилась моя серебряная свастика на цепи.
- Ну... - подозрительно ответил Фриц. - К чему это ты клонишь, не пойму. Ты скорее утопишься, чем отдашь ее кому-то.
- Отдам! - чуть не закричал Мик. - Все отдам! И китель, и свастику, и подтяжки с германским флагом подарю. Только ты не поспи ночь, а посмотри, что будет.
- А что будет? - удивленно спросил Фриц.
- А... ну ты вот и посмотришь...
- Точно чудной. Дурь какая-то накатила. Ладно, не посплю ночь, на тебя, красавца, полюбуюсь. Кстати, можешь складывать китель в пакет.
Радостный Мик побежал исполнять поручение.
"Сегодня я с Фрицом, бояться нечего!"
Он безмятежно уснул.
Полночи Фриц втыкал на раскачивающуюся ветром занавеску, но вскоре его сморил сон. Веки отяжелели и глаза сами собою закрылись.
Сзади ночи вскочил Мик. Ему померещился собачий лай, будто бы Геббельс вернулся и залаял. Но сейчас все было тихо. Мик взглянул на друга: - Дрыхнет, так я и знал! - и тут он пригляделся. На ковре сидело маленькое странное существо и смотрело на него глазами-бусинками. Не отрывая глаз от существа, рука Мика начала судорожно будить Фрица. Повеяло запахом гнили.
- Что? Что там такое?
Мик молча указал пальцем на странное существо.
- Фу, что это? - Фриц загреб в охапку непонятное существо, сжав его в огромной ладони.
Мик с криком и визгом побежал включать светильник.
- Подожди, не разжимай кулак! - про себя Мик раза три прочел "Отче наш".
- Разжимай!
На ладони сидело маленькое злобное существо. Оно раскрыло маленький рот на омерзительно-уродливой рожице и показало мелкие острые
