Заговор

…Под ногами растекается лужа чего-то тёмного, тягучего. Лужа подбирается всё ближе, ещё немного и запачкается подол платья. До ноздрей доносится отвратительный запах – очень знакомый, дурной. Прежде, чем разум успевает узнать этот запах, рот наполняется желчной слюной.
Она отступает, но лужа ширится, течёт слишком быстро, словно видит её страх.
И вдруг она понимает, что это за лужа. Кровь!  Слишком много крови.
Запах въедается всё сильнее, душит змеиными кольцами и совсем уже нечем дышать, и она, вырываясь, наконец, просыпается от кошмара.
Луна ещё яркая – светит ровно и мрачно, безжизненно и равнодушно. Ей плевать на все кошмары тихих людских жизней. И будь ты сама королева – луна не отреагирует и не посочувствует.
Королева Эллин сидит на постели с гулко бьющимся сердцем и не может ещё восстановить дыхание от кошмарного сновидения, ворвавшегося в её мирную жизнь. Она пытается унять свой страх и резкость пробуждения, чтобы не разбудить супруга – короля Филиппа, но поздно! Он уже проснулся.
-В чём дело? – голос его спросонья сиплый, отрывистый.
-Всё в порядке… - в темноте не видно лица королевы и это на благо – так бледно оно!
Король садится на постели – сонный, досадующий. Нрав у Филиппа жесткий, непримиримый, безжалостный и резкий, но жена, пожалуй, во всём королевстве единственная, кто может не опасаться буйного нрава. Эллин он бережет, заботится и сдерживается. Эллин хрупка, и для Филиппа она представляет особую ценность. Он скрывает от нее множество бед и историй, держит птицей в клетке, но аккуратно, чтобы ей сложно было об этом даже догадаться. И даже неверность свою король тщательно скрывает, чтобы не ранить нежную королеву.
Эллин единственная, для кого Филипп готов быть нежным. Даже к своему сыну – наследному принцу Карлу он не проявил ни разу снисхождения и милосердия, жестоко критикуя всякую его позицию и насмешничая. Чего же тогда говорить о других…
-И всё же? – король находит в темноте руку Эллин, сжимает её. Рука ледяная, дрожащая. – Милая?
-Сон…дурной сон, - королева хрупка и тонка для суровой придворной жизни. Она держится ещё мгновение, но всё же всхлипывает. – Мне снился дурной знак!
-Боги! – Филипп от облегчения не сдерживается в усмешке, затем спохватывается, - я пошлю за лекарем, пусть даст тебе ромашкового настоя.
-Нет! – Эллин вдруг осознает ужас увиденного сна и толкует встреченный знак сновидения. – Нет! прошу тебя, мне страшно.
-Эллин, это нелепо! – король хмурится, хоть и встревожен. – Что ты – кошмаров не видела?!
Она молчит.
-Счастливая, - вздыхает Филипп, - мне едва ли не каждую ночь приходится видеть!
-Это что-то другое. Это знак, предупреждение… - бедная королева вырывает руку из его руки, раскачивается взад-вперед, пытаясь унять дрожь, - лужа крови, подступающей, темной крови. Это смерть близкого.
-Суеверие, - теперь, когда спадает страх за жену, Филипп откидывается на подушки и зевает, - слушай, попробуй заснуть, ладно? Мне через несколько часов вставать на заседание. Шале сегодня должен выдвинуть один законопроект…
Шале, верный Шале! Тот, кто знает все дела короля, кто скрывает его любовниц и бастардов, плетёт незаметную клеть вокруг королевы, управляет самыми личными делами. Этому человеку удается держаться подле короля, но не обжигаться об его буйный нрав слишком уж сильно, он удерживается на месте в любую непогоду характера Филиппа и умеет быть незаметным, всегда держась рядом.
Настоящий талант этот Шале! Филиппу он нравится – преданный слуга, ловкач, делец с собственным кодексом чести. Всегда найдет лазейку и вывернет любой документ на пользу короне.
-Не ходи,-  у Эллин мертвеют губы, - не ходи!
Она в отчаянии бросается на грудь короля, тот едва-едва успевает ее обнять, неожиданно забившуюся в руках.
-Тише! – Филипп даже напуган такой реакцией, - ополоумела?!
-Не ходи… - плачет Эллин, дрожа изнутри, никак не находя тепла для своей отмирающей души.
-Да ну тебя! – король не выдерживает. – Я столько проработал документов, а ты – не ходи! Да этот закон…
Филипп осекается: не надо ей знать! Дело слишком тонкое – король хочет немного поднять налоги для всей земли, чтобы на полученные средства усилить безопасность границ. Долгие были размышления, но, в конце концов, он решил, что может – не зря же разжалованы и арестованы были многие министры? Не зря сократились расходы двора? Нужно поднять-то немного, совсем чуть-чуть, зато земле будет безопаснее.
Эллин знает, что проиграла. Она плачет беззвучно, понимая, что слёзы её льются впустую, и не заставят короля изменить своего решения. Да и самой ей даже стыдно от своего страха. Королева должна держаться гордо, с достоинством! А она? Рыдает, как дворовая девка.
Королю жаль её, но он не понимает этих внезапных слёз.
-Перестань, бог милостив, - Филипп обнимает Эллин, жалея о своей резкости к ней, и вскоре она затихает и он погружается в остатки сна.
***
Луна освещает основные коридоры и галереи, но во всяком замке есть проулки, которые остаются темными даже в свете дня. И по этим проулкам торопится тень. Тень преисполнена гордости, и того опьяняющего чувства, когда триумф уже близок, остается лишь немного, остается последний шаг, и…
Тень в нетерпении. Забыв уже про всякую осторожность, стучится в нужные двери, проскальзывает.
-Добрый вечер, Шале, - приветствуют тень.
Шале торопливо приветствует всех, кивает налево и направо, даже не вдумываясь, где какой советник, где какой приближенный двора – не до того ему!
Наследника трона – принца Карла и только его, пожалуй, выделяет. Наследник бледен, дрожит, хоть и пытается тщетно скрыть это. Конечно, ему не придется жить с клеймом отцеубийцы – об этом они позаботились, но совесть нелегко заткнуть.
-Ваше высочество, - Шале склоняет голову, разглядывая бледное лицо принца.
-Чем порадуете? Судя по вашему вторжению, Шале, вы, очевидно, несете благую весть! – граф Скаррон усмехается. Он – вечный мятежник, вечный заговорщик. У него нет идеи, его призвание строить заговор ради заговора. Это его чувство свободы, когда все зависят от тебя, когда есть тайна.
-Вот… - Шале достает скрученный в узкую трубочку документ и, не глядя, передает его за спину. – Сегодня король собирается принять этот законопроект. Он хочет увеличить налог по всему королевству!
«Нельзя доверять никому!» - так учил отец Филиппа, когда он был еще принцем. И Филипп тогда кивал со всей серьезности, а потом как-то забыл, захотел иметь опору, захотел поверить. Человек всегда будет человеком и с радостью ошибется сам.
Король Филипп сократил расходы двора в два раза, но сделал это на бумаге. Дальше бумаг Шале дело не пустил, завел по сговору с министрами двойной отчет. Там, где были ложные цифры, давал королю и совету. Правду знал сам. Нажива – вот и всё. Хочется запустить руку в казну, но в одиночку этого не сделаешь.
Пришлось делиться! Потекли монеты прочь!
Королю пытались донести, пытались открыть глаза, но он – характер буйный, принял доносы как заговор, учредил отделения Тайной Полиции, а те и рады свою власть показать. Аресты по королевству, доносы, а королю доносят все иначе. А он верит, бедный малый!
У короля много врагов, а с каждым днем все больше. Вина на нем. Человеческая вина, но королю непозволительно.
Но всякой забаве приходит конец. Шале стареет, да и чувствует, что все больше вопросов и мрачности в короле – не ровен час, догадается. А если догадается, то не сносить Шале и прочим головы. Так что же делать? Уходить в вечность бесславно не хочется, вот и обратили они взоры на принца Карла.
Карл – единственное дитя короля. Отец критикует, контролирует и воли не дает. А амбиции у Карла отцовские, страх, правда, материнский – сердце птичье! Но это поправимо. Нужно просто представить сыну отца как безумца, и поддержать. Понемногу поднимать популярность принца в народе – от его имени то раздачу монет устроив, то пиршество, то просто пустить десяток прикормленных памфлетистов.
Гаснет звезда отца-короля, восходит свет сына-принца. Только решиться очень уж тяжело, но советники умные, наседают:
-Ради блага, ваше высочество! Ради блага народа! Во имя всех матерей и детей, во имя милосердства – защитите свой народ от вашего отца, ведь только в вашей крови есть его кровь, и трон будет вашим!
-Помилуйте, ваше высочество! Помилуйте нас, грешных! Защитите, ведь страдает земля, ведь заходится голодом народ…
-Мы должны поступиться честью, чтобы заслужить мир!
Смотрит принц по сторонам, а вокруг одни друзья народа! У всех скорбные лица, у всех добродетельный вид и скорбь светится в глазах.
Но против отца?!
Бросился как-то принц Карл с Высшему Жрецу за утешением, а тот уж ждал его. А как иначе? У самого карточный долг за плечами на сорок тысяч золотых монет, и Шале обещал покрыть деньгами казны в обмен на маленькую услугу…
-Разве грех защищать слабых? Приходится поступаться гордостью, приходится идти против совести. Ты – принц, ты будущий отец народа. Разве может отец пожалеть методов для защиты дитя? Разве должен думать он о спасении одной своей души, когда на кону души многих?
Высший Жрец смотрит без всякой жалости, слова его грубые, резкие, и больно Карлу от них. но он соглашается.
И вот – луна, последняя ночь сплетенного заговора, последняя ночь перед разрывом души, и перед убийством короля Филиппа.
Дрожит принц, пытается сам себя приободрить, твердит, что верно поступает, ведь даже Жрец сказал ему о добродетельности пути! Какое может быть сомнение?
Но Шале принес лишнее подтверждение: поднятие налога? Немыслимо! Земля обнищала, крестьяне поднимут бунт, в этом сомнений нет. так что же?..
-Пора, - Шале словно угадывает мысли принца и кладет ему на плечо руку. Странное дело, в этом человеке Карл обретает такую поддержку, какую прежде не знал. Сочувствие, тихий голос и смирение во взгляде – то, чего Карлу так не хватало!
-Будьте рядом,- принцу, а уж тем более, будущему королю нельзя молить, но Карл молит.
По плану – ему нужно уехать с рассветом – демонстративно, через весь город – в дом Шале. Впрочем, отъехать далеко не придется. Ровно в десять утра, когда король отправится через королевскую залу в зал заседаний, один из купленных слуг – отчаянный, должный умереть мгновенно, бросится к королю и убьет его.
Тогда министры должны будут позаботиться о королеве и о нем. Эллин запрут в ее же покоях, напуганную, да и чтоб не мешала своей скорбью, а сына привезут обратно в замок и присягнут ему.
Нетрудно догадаться, кто будет в его ближайших кругах, и по чьим советам он будет править.
-Мой мальчик, я должен быть подле вашего отца, когда всё случится… - шепчет Шале и в глазах его слезы. – Я прошу вас – мужайтесь!
-Да, разумеется! – Карл опускает голову на грудь, и темнота слабо освещенной заговорщической залы очень удачно скрывает его ухмылку.
***
Карл молод и добродетелен. Но это не значит, что он глуп. Он умеет оправдать себя этой добродетелью и милосердством.
Карл не желает быть марионеткой для Шале и других заговорщиков, не желает быть им обязанным, а потому заранее начинает стравливать их между собою, оставаясь в стороне, словно опытный кукловод.
Он говорит Шале:
-Вы – единственный, на кого я могу положиться. Обещайте, что будете рядом со мной все