жаждал Дионисий, а чтоб перебили противники друг дружку, расчистив для него поляну. Но на этот раз, скрепя сердце, приходилось ему посредником работать. Потому, как не время, да и больно уж голытьба распоясалась. Заодно очки перед Федькой-дурачком зарабатывал. Смотри, мол, надёжа-царь, как я за мир во всём мире стою!
В общем, стороны типа замирились. Но каждая из них, ясный перец, затаила.
И пока Годунов бродил по Москве, оценивая ущерб и разрабатывая план реновации, ему нанесли новый удар. На этот раз заход был со стороны престолонаследия. Пришел однажды хитропопый жучара Дионисий в Кремль, да не один пришёл, с представителями земства и прочей братвой, и подал царю Федору прошение, «чтобы он, государь, чадородия ради второй брак принял, а первую свою царицу отпустил во иноческий чин».
Другими словами, время идёт, а наследника у тебя Федька, как не было, так и нет. Непорядок. Так что, ты бы Феденька нынешнюю жену в проруби утопил, или в монахини постриг, или медведями затравил – на твоё усмотрение. А взял бы себе жену другую. К примеру, ту, что ещё батюшка твой Иван Грозный по прозванию «Четвёртый», для тебя, на всякий случай, про запас присмотрел.
И сильно ли ты, читатель удивишься, узнав, что как-то так вот вышло - что этой «запасной» женой числилась Агрипина Мстиславская?
Прошение, помимо Дионисия и представителей земства, подписали представители боярской думы, а так же авторитеты среди купечества и даже «представители посада» - ночные короли Москвы и пригородов. Расчёт был, что Федька-дурак испужается пойти против воли такого множества авторитетных пацанов. Не учли они двух вещей.
Первая – любовь. Любил Фёдор Иоанович свою жену. По-настоящему, крепко, искренне. И та, судя по всему, платила мужу тем же.
В своё время не испугался Федька даже своего папашу-маньячилу, который хотел его переженить на другой. Упёрся. «Хоть режь!» - кричал на грозного родителя. А тот и рад бы, да только накануне он одного сынка уже «замочил».
Что Фёдору теперь были эти людишки, которые и мизинца папкиного не стоили.
А вторым просчётом было то, что заговорщики недооценили Годунова. Думали, что «очканёт» Бориска переть против такой тьмы супротивников.
Только вот Годунов не испугался. Подошёл он к трону, на который царь Фёдор в виду сильного волнения с ногами забрался, поворотился к Дионисию и спросил невинно: «А в чём, собс-нно»?
А тот хорохорится, прошением перед носом Борисовым помахивает. Потому как повод – не отвертишься. Царица Ирка хоть и регулярно беременела, выносить плод до конца у неё никак не получалось. А нахрена царю жена, которая не умеет наследников рожать? Всё это Дионисий ещё раз торжественно царскому шурину изложил, сзади сочувствующие земцы и бояре одобрительно прогудели, и замолкли. Стоят, ждут, глазками посверкивая. Мол, что ответишь, пёс смердячий?
Годунов же плечиками пожал и сказал что-то вроде: «Засиделся ты Дионисий в патриархах. Херню какую-то порешь. И народ понапрасну баламутишь. Ну, нету пока у царя нашего наследника. Так то не твоя, а Божья забота. Лучше делом занимайся - молись усердней за царя-надёжу! Глядишь - ещё и родится у него сыночек. А нет, так ты что, запамятовал, что в Угличе проживает некто Димка-царевич? Такой же сын Грозного, как и Фёдор наш свет Иоанович. Так что в случае, если не даст Бог наследника нынешнему царю, смена у него имеется и подрастает. А ты что, жук навозный, Дмитрия в расчёт уже не берёшь? Тебе на сына Грозного наплевать? Ты говори, не стесняйся! Может ты на одного сына плюнув, и на другого покусишься, а?» Ну и в том же духе. Пришедшие с Дионисием тут же зачесали репы, типа, как это мы про Дмитрия не подумали? А всё он! Задурил головы, козёл старый! А-нутка, по сусалам его!
А тот стоит, синеет – вона как повернул Годунов-падлюка – да от тычков в спину да по бокам трясётся.
Кончилось тем, что Годунов послал просителей по матери и впредь дураков в Кремль приказал не пускать! Однако прошение не выбросил и всех, кто его подписал, по дурости или с умыслом, в списочек себе переписал. Потому, как злопамятный был.
А вечером собрал верных людей и сказал, что слух до него дошёл верный. Будто бы Агрипина Мстиславская уж так хочет постриг принять - прямо кушать не может. Так что нужно девице помочь монашеский сан обрести. А-то вишь, как мучается.
Людишки его поняли правильно, и спустя несколько дней Агрипина Мстиславская исчезла. Зато в Вознесенском монастыре Москвы появилась новая монахиня Ирина.
С виду-то Годунов напустил на себя беззаботный вид. Мол, ничуть его эти наезды по поводу царицы не смущают.
На самом же деле, Борис, как никто был озабочен бездетностью своей сестры. За год до этих событий, англичанин Джером Горсей по поручению Бориса консультировался с лучшими врачами в Оксфорде, Кембридже и Лондоне, что, вот, мол, в далёкой Московии царица Ирина страдает от того, что часто бывает беременной, но каждый раз доносить ребёночка до родов у неё не получается. И как бы можно было повернуть, что бы хоть раз получилось?
Как уж там Горсей уговаривал, какие взятки да подношения и кому совал, но только когда в конце марта 1586 г. с началом навигации отплыл он в Россию, при нём были не кто-нибудь, а сам королевский медик Роберт Якоби и некая "аглицкая" повивальная бабка. Тоже, видать, не последний человек в нужной области медицины.
Но до Москвы они так и не добрались. Были задержаны в Вологде. «Сдали» их, как стеклотару. И такое поднялось!
«Как может «еретическая дохторица» с «еретическим же дохтуром» облегчить появление на свет православного царевича?», - ревела боярская дума: «Они ж там все поголовно еретики и схизматики. А ну, как католика из младенца сотворят! Или, не дай Бог, обрезание сделают! Не бывать этому!»
Еле удалось Годунову свести всё к личности самого Горсея, который, якобы вознамерился в порядке частной инициативы, помочь русской царице.
А с того что возьмёшь? Аглицкий подданный. Опять же посольские поручения выполнял как-то. Плюнули – гляди, нерусь проклятая! Был бы ты русский, давно бы на колу сидел! – да и успокоились.
В общем, Годунов о проблемах своей сестры Ирины знал и пытался найти выход.
Однако вернёмся к «прошению».
Обращение напрямую к царю, в обход себя любимого, что называется - «посадило Годунова на коня». Взяли, понимаешь, моду!
Первой жертвой стал хитрозадый Дионисий. 13 октября 1586 г. по указу царя этот митрополит митрополитом быть перестал. Вместо него главой русской православной церкви стал некто Иов – лично преданный Годунову поп.
Шуйские не могли не понимать, что следующие они. Ведь на прошении, помимо прочих, была и подпись князя Ивана Шуйского.
И опять они опередили Бориса. В середине декабря снова мятеж. И не как в прошлый раз! Напали конкретно на двор Годунова. Возглавил попытку зачистки Годуновых, теперь уже не скрываясь один из Шуйских - князь Андрей Иванович. Сеча была лютой. По слухам, убито было аж 800 человек. Раненых, так и вовсе никто не считал.
Вот и прикинь, читатель, сколько человек с обоих сторон махалось.
Была даже весть, что наконец-то убили и Бориску! Шуйские начали было праздновать победу, но обломались. Радостная весть оказалась фейком, нападавших взяли с поличным, и вот тут уж у Годунова взыграло!
И в правду – ну сколько можно!
Задолбали уже своими бунтами!
Арестована было уйма народу. Некоторых казнили у Кремлёвской стены, большинство раскидали по монастырям и «кукуевским» губерниям, подальше от первопрестольной.
И на этот раз Шуйские отгребли, так отгребли! Кого в монахи постригли, кто в ссылке помер при до конца не выясненных. В общем, прочесали их изрядно. И снова всё на время затихло.
Когда раздача пряников и кнутов закончилась, глянули приближённые, а из четвёрки регентского совета рядом с Федором Иоановичем осталась только фигура всесильного шурина Бориса Годунова. Остальные – тю-тю! Бельский в Нижнем. Романов помер, Мстиславского в монахи постригли, Шуйского сослали. А новых ввести некому.
"Да и незачем, царь-батюшка. Я уж сам как-нибудь потихоньку, полегоньку. А-то сцепятся новые-то, снова – разнимай...", - говорил, наверное, царю Годунов, скромно глазки свои бесстыжие потупив.
Переведём дух, читатель. Как тебе эта история всего трёх лет из жизни тогдашней кремляди? Не знаю, как вы, а я в гробу видал такую власть! И чего они к ней рвались? У них же у всех буквально земля под ногами горела. А это ещё Смутное время не настало! Вот уж где жесть творилась, так жесть!
Давайте теперь вернёмся в Углич и попробуем разобраться, что же там произошло 15 мая 1591 года.
Часть вторая. История. События 15 мая 1591 года.
Итак: Мария Нагая с братьями, сыном Дмитрием и дворовыми людьми с 1584 года жили в городе Углич.
Там же, думаю, неподалёку от княжеских палат, поселился полномочный представитель Годунова некто Михаил Битяговский с женой, сыном и домочадцами.
Помимо наблюдения за опальным кланом, Битяговский ещё и выдавал месячное пособие на прожиток Нагим. Потому, как удельным князем Дмитрий был только на бумаге. В реальности, собранные налоги и прочий доход Углича и окрестностей направлялся напрямую в Москву. А там уже решали, какую часть выдать «князю» и его родственникам.
Не думаю, чтоб Нагие прямо уж голодали. Но и шиковать им тоже не давали. Денежное довольствие, что им выделялось, было явно с таким расчётом, чтоб на прожиток хватало, а на глупости какие, типа, людишек на бунт подбить или команду наёмников для ликвидации Годунова нанять – ни-ни! Потому и лаялись Нагие с Битяговским что ни месяц, да примерно такие разговоры вели:
Они ему:
- Бабло гони!
А он им:
- Накося – выкуси!
Некоторые историки пишут, что в субботу 15 мая 1591 года Битяговский тоже поругался с Андреем Нагим по поводу денег. В последний раз в жизни. Но это неправда. Суть их конфликта была в другом.
Как позднее показала на следствии вдова Битяговского:
«…в тот день с ним бранился о посохе, что велел государь с них снять посохи пятьдесят человек, под город под Гуляй, и он, государь, посохи не дал…»
То есть, по указанию царя, Нагие должны были выделить 50 человек ополчения (посошных людей) для отправки в некий Гуляй город, а те заартачились и ополчение не отпустили.
Теперь немного о колоколах.
Помимо оповестителя о началах и окончаниях богослужений, они служили ещё и чем-то вроде сигнализации, поставленной на весь город. Если сработала – значит, приключилась беда, грозящая не кому-то конкретно, а всему населению данной местности. Наводнение, набег врага, пожар.
Пожар в те времена был настоящим бедствием. Бывало, города дотла выгорали. А сколько народу в огне да дыму гибло…
И именно про него в первую очередь подумали жители Углича, заслышав вечером 15 мая 1591 года тревожный бой колокола на колокольне тамошнего Спас-Преображенского собора. Выбежали на улицу, завертели головами в поисках столба дыма. Не обнаружив ничего подобного, некоторые плюнули – опять пономарь по прозвищу Огурец напился – и вернулись к своим делам. Некоторые же, ведомые любопытством, двинулись в сторону колокольни узнать, с чего всё-таки поднялся такой кипиш? Но по пути их маршрут изменился, и толпа двинулась на княжеский двор.
Почему? – спросите вы.
Пусть
