С началом октября погода резко ухудшилась: за первую неделю прошли два раза дожди. Небо всё чаще закрывали темно-снежные тучи с северным ветром и к концу второй недели выпал снежок. Всё вокруг стало двух цветов: пятна белого снега и остатки непокрытой серой земли. На этом фоне выделялись дома окрашенные синей, зелёной и коричневой краской. Деревья уже сбросили свою листву и махали голыми веточками на холодном ветру. Воробушки небольшими стайками сидели скромно на голых веточках, заменяя собой зелёную листву, иногда перелетая с места на место. На улице было не комфортно и чаще приходилось ходить к друзьям в гости. Пришло письмо от отца с севера. В нём он сообщал, что его «забраковали» на очередной медицинской комиссии по зрению и дали ему вторую группу неработающую. Он возмущался: я же работаю в вагонном депо и не работаю машинистом подвижного состава, но его все ровно отправили на пенсию. Сейчас он улаживает все дела и должен приехать в начале ноября или в конце октября. Теперь приходилось чаще заниматься заготовкой дров и угля для отопления печей в комнате и кухне. Навещал друзей: у Александра в основном играли в шахматы, а у Кольки кроме шашек, играли в карты с матерью и сестрой. Школьные задания старался выполнять добросовестно, помнил о справке, которую требовал директор. Пока учился хорошо: были только пятёрки, четвёрки и про справку забыли. Надю встречал на переменках в школе, но кроме – здравствуйте, ни каких общений не было. Анатолий предупредил меня, что она дружит с парнем из параллельного класса. В понедельник Анатолий сообщил мне новость: в клубе железнодорожников, в небольшой ансамбль песни и пляски нужен парень – будем вместе заниматься. Приходи в клуб сегодня к 18-00, в холле, дверь налево, я буду тебя там ждать. Это меня заинтриговало и в то же время закралось смятение в душу. В клуб пришел раньше назначенного времени и стал в холле рассматривать афиши и объявления. Вдруг почувствовал хлопок по плечу, оглянулся, увидел Анатолия. – Что не заходишь? – Так… думал, рано пришел. – Люди собираются, – сказал и пошел в комнату. Это был сравнительно большой зал: вдоль стены проходил поручень-брус, на уровне пояса. Минут через десять вошел в зал бодрый молодой мужчина, подошел к нам поздоровался: «Руководитель группы танца – Александр Михайлович, на нём были одеты русские шаровары и кожаные сапожки. Вижу группу в полном составе и распределил нас на две пары по росту. Занятия будут два раза в неделю и иногда дополнительно. Будем изучать правила постановки ног, рук, корпуса, осанки и мимики лица. Затем перейдём к разучиванию постановочного плясового танца. Время занятий уточним в процессе обучения. Не будем терять время, начинаем, и прошел к поручню». Два часа интенсивных занятий пролетели незаметно. Руководитель был общительный, терпеливый, успевал показывать позиции ног, рук, корпуса при приседании, наблюдать и исправлять ошибки допущенные нами. По окончании занятий, на улице, я высказал Анатолию свою благодарность за приглашение. Вечером, лежа на раскладушке, почувствовал приятную усталость в мышцах и в душе улыбнулся. Мать тоже осталась довольна моим рассказом о занятии и впечатлениях: правильное принял решение, чем баловаться на улице. Новое увлечение ещё сильнее загрузило меня, обратил на это внимание. По взрослому задумался: может это и к лучшему, раз эта нагрузка приносит удовольствие и успокоился. Погода сменилась, стало теплее, северный ветер прекратился. Пошел снег и к началу ноября земля окончательно покрылась снегом. Пока на улице была грязь и слякоть, уроки физкультуры проводили в спортзале. Но с усилением мороза преподаватель физкультуры со старшими школьниками пробили лыжную трассу 3 километра. От белого пушистого снега слепило глаза при выходе на улицу из дома. Пришла телеграмм от отца: «Встречайте 6 ноября, московским поездом, вагон 4». Занятия в клубе продолжались, и руководитель танцев нам сообщил новость: «Если будем добросовестно усиленно заниматься, то раньше приступим к изучению постановочного танца и к новому году сможем выступить с танцем на предприятии». В среду 4 ноября, урок физкультуры провели первый раз на улице, но день выдался неудачный. Морозец держался в пределах 15 градусов и ещё дул северный ветерок с позёмкой. Лыжная трасса была обозначена колышками и флажками по 500 метров, на полуторакилометровой отметке стоял большой флаг, который показывал возвращение к финишу. Мальчишки и девчонки были одеты по-разному: у кого-то была лёгкая одежда, а кто-то перегрузил себя одеждой. Я вспомнил лесную трассу с подъёмами и спусками, здесь же была ровная степь. Алексей Иванович распределил нас на старте четвёрками, наша вторая группа: Люда, Люба, Александр и я. Бежать пришлось навстречу ветру и к финишу девочки отстали от нас метров на пятьдесят. Время наше 17-36 с трудом дотягивало до юношеского разряда. Однообразная степь угнетала меня, и это повлияло на результат. Сняв лыжи, я продолжал перемещаться и бегать между школьниками, стараясь сохранить тепло. Моё внимание привлекла Люда: она стояла понурая, опустив руки вниз; Люба же стояла рядом и держала руки на груди. Я подошёл к ним и спросил Люду, что с ней. – Пальцы рук замерзли, – ответила она тихим голосом. – Это дело поправимое, – сказал я бодро и приказал, – снимай рукавицы и отдай мне. Люда с удивлением посмотрела на меня, но всё же сняла рукавицы. Взяв их, я повернулся к ней спиной и приказал, – Суй ладошки мне под мышки быстро и шевели пальчиками. Она молча выполнила мой приказ. Не прошло и пяти минут, Люда весёлым голосом сказала: Всё согрелись. – Вот теперь одевай рукавицы и сожми кулачки, сохраняй тепло. Она одела рукавицы и устремила свой взгляд на меня. В её взгляде чувствовалась радостная доброта, я же отвернулся и пошел к ребятам. Прошло ещё минут двадцать, все ученики пришли к финишу и вместе с Алексеем Ивановичем направились в школу. Дни перед приездом отца были в ожидании и вот он настал. Вечером я с матерью, за полчаса до приезда поезда, были уже на железнодорожном вокзале. Юрий в этот день работал, он подошел к нам и сообщил, что поезд прибудет по графику без опоздания. Мы стояли на перроне и увидели приближающийся состав, услышали гудок паровоза. Поезд проезжая мимо нас обдал нас паром, с шипением замедлил движение и остановился. Посмотрев номера вагонов, втроём прошли к четвёртому вагону, дверь открылась. Проводница выходя из вагона протёрла поручни влажной тряпкой и остановилась на перроне у дверей. Пассажиры, стоящие в тамбуре, начали выходить из вагона на перрон, вот появился отец, в руках у него было два чемодана. Он остановился на перроне, осмотрелся, снял фуражку и, увидев, обрадовал нас своей обворожительной улыбкой. Отец был в костюме железнодорожника и шинели. «Мой взгляд привлёк седеющий блеск волос, постарел и даже немного сгорбился», – промелькнуло у меня в голове. Юрий и отец обнялись, я взял чемодан и все вместе направились через вокзал на привокзальную площадь. Здесь Юрий сообщил отцу, что он сейчас находится на работе и дальше идти не может, да и идти всего минут семь до дома. Тёмная улица смутно освещалась светом из окон домов, не успели переброситься расспросами о поездке, как подошли к дому. Дома перекусили и начали готовиться ко сну. – Комнатка небольшая, но как говорят « В тесноте да не в обиде», – уточнил он с улыбкой. Отец с матерью сразу уснули, а я ещё продолжал лежать в темноте с открытыми глазами. Отец для меня не был загадкой, так как большую часть времени проводил дома. В основном он был открытым человеком, общительным, располагал к себе людей, это было связано с его работой, активность была у него в крови. Была у него слабость: не мог отказаться от спиртного, это отражалось на семейных отношениях и его профессии: он всё ниже опускался в должностях. Инвалидность по зрению, стало его концом на рабочей карьере, но в жизни он остался таким же активным. С этими мыслями я окончательно уснул.
