В 1990 году "Дзержинец", газета Среднеазиатского пограничного округа, вызывала у некоторых отцов-командиров нечто подобие страха и неприязни. Очень уж правдиво корреспонденты излагали факты.
Факты эти подбрасывал и я, молодой задорный лейтенант.
Отцы-командиры злились, но поделать ничего не могли.
Хотя нет!
Кидали-бросали меня, как злостного мятежного внештатного корреспондента, в разные жаркие "дыры". Сначала в горячую Кушку, затем - в другую степь, атрекскую, ещё более дальнюю и раскалённую.
Там-то, в Атреке, и намекнули мне о вредных тыловиках погранкомендатуры "Кизил-Атрек".
И пошёл я, солнцем палимый, в эту самую комендатуру.
Позвонив, конечно, коменданту.
Пока брёл и размышлял, под каким соусом раздобыть информацию, набрел на знакомых туркмен. И те, по туркменскому обычаю, зазвали в гости:
- Палав, шашлык-машлык!
Дастархан этот позволил мне постучать в двери погранкомендатуры только поздно-поздно вечером.
- Кито? - настороженно спросил часовой.
- Кто-кто! Внештатник газеты "Дзержинец"!
- Какая Зержински?
- "Дзержинец", твою мать! Открывай! - разозлился я.
За воротами - тишина.
Очень хотелось мне уподобиться киногероям комедии "Иван Васильевич" и заорать:
- Отворяй, собака!
Но я сдержался. И стал ждать.
И дождался.
Вместо гостеприимства я получил звуки тревоги, звяканье оружия и дробный топот солдатских сапог.
"Застава - в ружье!" - догадался я.
Прямо над забором скрипнуло окно второго этажа. И на меня уставилось мерзкое дуло автомата.
"Щас пристрелят!" - сообразил я. И заорал благим матом:
- Вы чё, одурели, вашу мать? Я - лейтенант Ильин. Застава "Баят-Хаджи", вашу мать!
Хищное дуло уползло внутрь комнаты и задумалось.
Минут через двадцать меня запустили.
Пьяные в стельку офицеры комендатуры хлопали меня по плечу и радостно, как полковые кони, ржали:
- Ну ты даёшь, Дзержинский! Сидим мы. Пьём. Никого не трогаем. И вдруг часовой: "Дзержинский пришёл!"
- И чё? -недоумённо спросил я.
- Как чё? Ну, думаем, пиз..ц, белка пришла вместе с железным Феликсом!
