откинулась на спинку рабочего кресла Джека и закрыла глаза. Она не молила больше Господа о пощаде. Он все равно ее не слышал. Никогда. Сейчас она услышит, что Джек безнадежен, что он умрет. Она не хотела этого слышать. Может, бросить трубку? Пойти и умереть самой, чтобы так и не узнать, что ее Джек больше не будет жить…
- Миссис Рэндэл… я должен вам сказать… я должен извиниться…
- Что? - чуть слышно сказала она, и ее вопрос был больше похож на стон.
- Дело в том, что Джек здоров.
Кэрол открыла глаза, уставившись в потолок удивленным взглядом. У нее что, галлюцинации начались? Она все-таки сходит потихоньку с ума?
- Простите меня, ради Бога. Я не хотел… я никогда так не поступал, но он меня уговорил, он сказал, что если я этого не сделаю, разрушится его семья. Я сам не понимаю, как я позволил ему себя убедить…
- Джек здоров? - Кэрол оторвалась от спинки кресла и выпрямилась. - Но вы же сказали… его кровь…
- Я вам солгал. С его кровью все в порядке.
- Но как же… а его постоянная усталость, сонливость, чрезмерная утомляемость?
- Это всего лишь хроническая усталость. Есть такое, синдром хронической усталости. Он пытается прыгнуть выше собственных сил, много работает и мало отдыхает, и это сказывается на здоровье. Ему нужно всего лишь сменить темп и ритм жизни, и все наладится.
Кэрол пораженно молчала, не зная, что ответить. Тогда доктор снова заговорил сам:
- Я пытался объяснить ему, что это не метод, что так нельзя, что это жестоко по отношению к вам, но он был непреклонен. Но когда я увидел, как вы отреагировали на это, как вам стало плохо, я… я… понял, что повел себя непростительно, не по человечески, не как врач… Я не рассчитываю на ваше понимание и прощение, потому что я сам себе никогда этого не прощу. Но я выполнил все же свой долг, я сказал вам правду. И теперь смогу заснуть спокойно, зная, что вы больше не страдаете, думая, что ваш муж тяжело болен. Конечно, я понимаю, что Джек мне этого не простит, и самое меньшее и безобидное, что он может сделать - это найти себе другого доктора. Может, поэтому я ему и уступил. Вашему мужу трудно возражать, миссис Рэндэл, ему безопаснее уступить, чем настроить против себя. Вот и я струсил… смалодушничал. Простите меня, пожалуйста.
- Спасибо, доктор Тоундс. И не думайте… Джек не узнает о том, что вы мне сказали. Спасибо.
- Извините еще раз…
- Если он спросит, утверждайте, что вы ничего мне не говорили, я подтвержу…
- Нет, миссис Рэндэл. Я скажу ему, что это я вам все рассказал, даже если он меня за это сотрет с лица земли, скажу, что он был неправ и непозволительно жесток с вами, что нельзя пользоваться и играть на любви людей, да еще таким низким ужасным способом! Моя честь и мой долг для меня важнее, и мне стыдно, что я согнулся под ним, потупившись ими. Больше такого не будет, никогда. Я достойный человек, что бы вы сейчас обо мне не думали, и я хочу таковым оставаться, особенно теперь, когда я стар, и я хочу, чтобы люди меня уважали…
- Так и есть, мистер Тоундс. Я не сержусь, я знаю своего мужа, знаю, что он может как убедить, так и принудить… И все же я бы попросила вас не говорить ему. Не к чему это.
- Я поступлю так, как мне подскажет моя совесть и чувство собственного достоинства. Не смею больше задерживать, миссис Рэндэл. Искренне желаю, чтобы у вас с мужем все наладилось, и ему не приходилось бы больше прибегать к таким ужасным способам, чтобы вас удержать. Всего доброго.
- Всего доброго, - эхом откликнулась Кэрол и положила трубку.
Упав в кресло, она зажмурилась, но все равно из-под век брызнули слезы. В первый момент она ощущала только невероятное облегчение и радость. Но постепенно они стали вытесняться другими чувствами, не менее сильными - яростью и негодованием.
И вскоре она в бешенстве срывала одежду с вешалок в гардеробе в спальне и небрежно бросала в расставленные на полу открытые чемоданы…
