Моему деду, Колосову Петру Петровичу посвящаю.
Мой дед не воевал. Он не ходил в атаку, не бил немцев, не сидел в землянках у костра и не слушал песен про синий платочек. Он был на войне, на самой что ни на есть, далеко-далеко от дома.
Но надо напомнить не много истории. ( это для тех, кому я в конце всё напишу).
Вторая мировая война началась 1 сентября 1939 года.
К этому времени мой дед уже преуспел в строительной профессии, получив образование в Москве, равное по сегодняшним меркам институту, имел двух сыновей и красавицу жену.
22 сентября 1939 Брест был передан немцами 29-й танковой бригаде Красной армии, под руководством комбрига Кривошеина. Во время официальной процедуры передачи города Бреста и Брестской крепости советской стороне состоялся организованный одновременный вывод немецких войск и ввод войск РККА в Брест. Формально, с точки зрения строевого устава РККА тех времен, процедура торжественной передачи Бреста не являлась парадом. Но фотографии размещенные в музее крепости вполне отражают именно то, что у нас принято называть парадом. Таким образом, Брест и Брестская крепость вошли в состав СССР.
Мой дед к этому времени был призван на службу в армию и приписан к гарнизону Бресткой крепости в составе 33 отдельного инженерного полка.
Граница отодвинулась на несколько километров и нуждалась в новых укреплениях на случай войны. Деда командировали под Гродно, где он и руководил строительством, под командованием генерал-лейтенанта Дмитрия Карбышева.
Об этом времени дед рассказывал много и с удовольствием. Они получили дом, обустроились, и зажили своим счастливым миром. Дед всегда удивлялся местному населению. В чистом поле стояли в ряд дома. Голые и унылые. Их же дом сразу обзавелся огородиком, палисадником и кустами сирени. На окошках висели вышитые моей бабушкой шторки. Дом охраняла огромная овчарка.
Примерно в 1978 году дед попросил моего отца отвезти его в ту деревню, посмотреть. Мы долго ехали на машине, дед всю дорогу вспоминал мирное время и первые дни войны. Самое неожиданное, я увидела эту деревню ровно такой, какой ее описывал дед. Несколько голых унылых домов в чистом поле. Там ничего не изменилось за столько лет! Мы постояли у ограды его бывшего дома, из-за забора торчали хилые кустики сирени.
- Это наверное те, что я сажал - грустно сказал дед.
Так же, через забор мы поговорили с женщиной, которая вышла на крыльцо. Она помнила и деда и бабушку, и их сыновей. Поговорили и пошли восвояси. Жители деревни оказались крайне неприветливы.
7 июня 1941-го генерал-лейтенант инженерных наук, доктор военных наук, профессор Дмитрий Карбышев выехал в командировку в Гродно. А через две недели отборные немецкие части уже начали перемалывать советские войска.
После мощной артподготовки, на недостроенные укрепления пошли танки. Дед нервно смеялся, когда рассказывал, что его посадили на белую лошадь, что бы было видно из далека командира и отправили в бой. Против танков. На лошадях. Первый же разорвавшийся снаряд, ранил его осколком в ногу, выбил из седла и сбросил с лошади. Падая, он потерял сознание. Придя в себя, он оказался в плену.
Его хотели расстрелять. Это был его первый раз. Раненых в плен не брали. Он мужественно шел на раненой ноге, превозмогая боль, чтобы выжить. Их гнали в Сувалки, в их первый лагерь для военнопленных. Рядом с ним шел Дмитрий Карбышев. Дед очень гордился этим знакомством, ставшим достаточно близким в плену, хоть и недолгим.
Дальше было Граево, Хаммельбург… Он мечтал там побывать, но не получилось. В 1980 году, перед самой Олимпиадой деда не стало.
В лагере его расстреливали еще два раза. Из огромного строя, врачи отбирали евреев. Отобранные люди подвергались измерениям черепа, скелета, разрезу глаз и форме губ.
Дед потом не очень весело говорил, что сами нацисты признали его русским. Признали и вернули в строй.
К сожалению, мы не знаем своих корней, кто были мои предки - неизвестно. Древний московский род, всё что мог поведать дед. Я только теперь понимаю его испуганность. Страшную испуганность, боязливость, невозможность что-то рассказывать, говорить, иметь свое мнение. На все смелые замечания моего отца, он отвечал - так надо, правительству виднее. И никогда!, никогда не спорил ни с кем.
В моей памяти этот очень интеллигентный, умный, образованный человек остался сломленным.
Его освободили советские войска 15 апреля 1945 года. Но это практически ничего не изменило в его жизни. Он рассказывал, что ему пришлось отсидеть три месяца в фильтрационном лагере. Я, тогда маленькая девочка, возмущалась, нам же показывали в кино, вот идут наши, открывают ворота и люди уходят на свободу. Дед терпеливо мне объяснял, что так нельзя, люди были всякие, и власти должны были убедиться, кто есть кто. Судя по его карточке военнопленного, он только в сентябре попал в фильтрационный лагерь. То есть с апреля по сентябрь он был или все в том же немецком лагере или где-то по пути в другой. Три месяца перекрестных допросов в НКВД. Три месяца выматывающих выяснений - как, почему, что делал. Его спасло членство в партии, куда он вступил в лагере и председательство в партийной ячейке, когда это уже было некому делать, все умерли. А могли бы и расстрелять...в четвертый раз.
Его отпустили жить. Ему запретили возвращаться в Москву. Он не мог общаться с матерью. И только через много лет, я случайно узнала, что моя прабабушка умерла, когда мне было лет десять. И что у деда было две сестры. Их дети и внуки живут в Москве, и мы не знакомы. Нашу семью перемолола эта страшная война.
После войны дед восстанавливал Великие Луки, практически уничтоженные в ходе боёв. Потом преподавал в институте. Он был не последним человеком в городе, но в краеведческом музее о нем нет ни слова. Память о его заслугах отсутствует, я думаю, именно потому, что он был на "другой" войне.
Но мне очень повезло. У меня был дед! У меня была живая история, которую я по крупицам восстанавливаю сейчас для своих детей.
Но это была предыстория.
Сегодняшний день. Не смотрю телевизор почти совсем, а тут что называется - бес попутал. Ночь глубокая, не спится, может что интересное покажут, не только время покажет. Включила. Сидят нетоварищи в кружок и трясут учебником истории, не нашим учебником, и рассуждают. О чём бы вы думали? А все о той же Брестской крепости и разделе Польши в союзе с Германией. Фейк говорят они. Это всё фейк. Слово такое иностранное птичье, как печать ставят. Сидят и свистят- фейк, фейк, фейк…
Так что вот, дорогие мои, мой дед оказывается это фейк. Значит и я тоже фейк? Подошла к зеркалу, смотрю. Лицо славянское, глаза зеленые, да возраст, но это никого не минует, мозги вроде тоже на месте…в глазах увидела. Вполне себе настоящая.
Рано, ой рано они стали переписывать историю. Мы, кто знает о ней не из учебников, а непосредственно от участников, еще живы!!! И я догадываюсь, вы не фашисты, вы меня в строй не вернете. Постарайтесь только стрелять поточнее...
Замечательные воспоминания!