Я разговариваю с кошками. С кошками разговаривать удобно, они благодарные слушатели. Конечно, кошки разные бывают, но моя Мурка из таких, которые удобные. Она внимательно смотрит на меня, жмурится и мурлычит. Всегда вспоминаю Павла Петровича, он четко подметил про кошек. У него в одном произведении кошка приговаривает: -Правильно говоришь, правильно... .
А моя Мурка говорит по-другому:
-Друг, друг, дрр-рруг! Вкруг, вкруг, вкрр-руг! Вдруг, вдруг, вдрр-руг! Мрак, мрак, мрр-рак! Враг, враг, врр-раг!
Она всегда настороже. Мы встретили эту кошку, когда она была дикой процентов на семьдесят. Она родила двух чудесных котяток под крышей бани. Когда Мурка уходила надолго в очередной поход, котята мяукали, видимо от голода, но не выходили из укрытия. Мне дела не было до каких-то кошек, но вот моя семья была настроена по-другому. Девки мои сразу взяли шефство над мохнатыми комочками. В ход пошли пакетики с кормами и котята каждый раз всё охотнее высовывали свои мордочки, когда мы появлялись на даче. И всё бы ничего, но пришла зима.
Мурка всё чаще пропадала где-то, видимо она решила, что детишки уже выросли и сами могут себя прокормить. Но реальность была другой. Пока было тепло котята как-то держались, поочереди они выходили из укрытия, выпрашивая кормежку, но с наступлением холодов они дрожжали и голодно орали при виде моих девочек. Голод ведь не тётка.
Кота я назвал Дымка, это была ассоциация. Как будто бы котенок был в дыму, дымке, с неясными очертаниями, размыт, раздымлен, размазан.
Кошечке дали имя Герда, потом Магда, потом Гретта, все с каким-то прусско германским акцентом. Она была холодна, осторожна и даже будучи голодна не спускалась к еде рядом со мной. Только увидев, что я удалился на приличное расстояние, она накидывалась на корм, стараясь управиться с ним как можно скорее, мало ли...
Дымка не мог терпеть голод даже в угоду опасности, едва завидев нас он спускался к мискам и даже позволял себя гладить пока насыщался. Он был обезволен, если можно так выразиться. Голода он совсем не мог переносить. Магда была стойким бойцом, она сидела под крышей и ждала, когда я уйду, и ни за что не приближалась к еде.
Из обрезков пенопласта я сварганил им домик, но и этого мне показалось недостаточно. На пол кошачьей конуры я прикрепил греющий электрический кабель, оставшийся от какого-то монтажа. В домике было тепло даже при минус двадцати. И всё бы было хорошо, если бы однажды к нам на участок не забрела собака. Она разорила домик, распугав кошек. И даже когда собаки не было, наши сиротки не решались забраться в теплое жилище, а дрожжа от холода сидели на чердаке бани. Надо было что-то делать. В нашем строящемся доме уже было запущено отопление и там было тепло. С Муркой было просто. Она зашла в дом, понюхала углы и, решив, что всё безопасно, устроилась на лестнице ведущей на второй этаж, как раз над радиатором отопления. После декабрьских холодов, которые ей приходилось переживать на улице, она, кажется, спала сутками, только немного поев.
Котят я ловил одев зимние рукавицы. Наверное они бы расцарапали меня "в кровь", если бы я решился сделать это голыми руками. Дикие, как дети гор или уральской тайги. Даже оказавшись в тепле и безопасности, они прятались под лестницей или дальних углах.
Постепенно дикие звери становились домашними, на это ушел почти год, но до сих пор они поют ту самую песню: Друг, в круг, вдруг, мрак, враг, враг, врр-рагг...
