Начинается зима, начинается, да всё никак не наступит. Снег срывается иногда, уже настоящий, хлопьями, а не абы какой, наполовину с дождём перемешанный. Укутает всё вокруг по-зимнему. Ну, думаешь, всё – свершилось. Ан – нет. К утру вся эта пуховая белизна померкнет, водой возьмётся и таять начинает, наполняя воздух в городе серым туманом, похожим на смрад. И день, медленно набравший силу, всё равно остаётся на сумерки похожим. И даже если не болеешь, всё равно чувствуешь себя плохо. И начинаешь думать о старости, увядании и смерти. И жить становится скучно. И умирать не страшно. И выхода нет.
Слоняешься по гулкому пустому дому, заглядываешь в комнаты поочерёдно. А тоска – везде. За каждым поворотом поджидает. И не по углам таится-прячется, а клюквой развесистой заполонила всё пространство вокруг. И душно сердцу от этой тоски, так душно, что вспоминать начинаешь. И обязательно – плохое, такое, от чего ещё тоскливее делается и горше.
Вот у Сани сегодня именно такой день. Потому что мама его сегодня замуж выходит. За дядю Володю. Этот дяденька, конечно, хороший, но всё равно: папа же лучше был. А «был» потому, что теперь его нет. Совсем нет, нигде. Папа Санин заболел, и его в больницу увезли. И мама с Саней ходили к папе каждый день. А папа всё худел и худел. И всё тише и тише разговаривал.
А потом позвонили по телефону. Мама взяла трубку, сказала «Алло…» и плакать сразу начала. Сначала тихо, одними слезами, которых становилось всё больше и больше. Потом всхлипывать стала, а потом закричала и на пол села.
Саня так испугался тогда. Даже больше чем когда папу в больницу на носилках выносили. Он к маме подошёл, сел рядом с нею на корточки и слёзы стал ей своим платочком вытирать: мама всегда ему в кармашек чистый платочек засовывала. Этот был чистый – Саня сегодня в него только два раза высморкался.
Мама на Саню не смотрела, а смотрела в стенку напротив. А потом и говорит так, через слёзы:
- Нет, сынок, у нас папы больше. Ушёл он на небо. А нас с тобою здесь сиротами оставил.
Саня тогда тоже хотел заплакать, но подумал, что ему-то слёзы вытирать некому, мама же сама плачет. А как же они вдвоём плакать в один платок будут? И Саня плакать не стал, потому что мама всё плакала и плакала, и он не знал, что делать. А потом вдруг вспомнил кино какое-то, где тётенька плакала, а её мама, уже бабушка прям совсем, обняла её за шею, прижалась своей щекой к её щеке и сказала:
- Не кручинься, милая моя. Всё проходит, как вода талая…
Саня только слово «кручинься» забыл. А потому вместо него сказал: «Не кукуйся…» А всё остальное он хорошо запомнил и сделал всё как в кино.
Мама тогда посмотрела на него и лицо своё у него на груди спрятала. И плечи у неё вздрагивали сильно. Только теперь уже без звука.
И начали Саня с мамой жить одни, без папы. Сначала было непривычно и как-то… страшно немножко. А потом они научились. Одни быть научились. Саня маме помогал, в чём мог. Даже пельмени с нею вместе теперь лепил. И дом они по воскресеньям вместе теперь убирали.
Так прошла зима. И новая наступила. А Саня с мамой старались привыкнуть к одинокой жизни. А потом, уже летом, к ним стал приходить дядя Володя. И мама суетиться начинала, улыбалась и всё Саню ему расхваливала. А тот стеснялся и уходил к себе в комнату.
Сердцем же влюблённого мужчины (а Саня в маму свою, конечно же, влюблён был, как любой мальчик семи с половиной лет!) он чувствовал, что от дяди Володи исходит какая-то угроза их с мамой тихому счастью.
Вот, стало быть, и не ошибся он. Мама с дядей Володей решили пожениться. И сегодня едут в загс, чтобы там сделать всё по правилам и стать настоящими мужем и женой. И Саню с собой берут. Вот почему он сегодня такой нарядный, даже с бабочкой под самой шеей.
Саня, конечно, хочет, чтобы мама всегда радостная была. А когда дядя Володя приходит, она такой и становится. Но человек Саня солидный (у него в 1 «А» второе место по успеваемости!), а потому он опасается: а вдруг дядя Володя будет для мамы худшим мужем, чем папа был.
Но маму Саня старался не огорчать, а потому послушно оделся с утра в тёмный костюм, белую рубашку и даже против бабочки возражать не стал, хотя в ней он сам себе казался «мальчиком на торте», которых делают из карамели и ставят рядом с такой же идиотской девочкой на самой вершине свадебного исполина.
В большом дворце было очень людно. Много других невест в белых платьях, много старых и не очень улыбающихся тётенек и дяденек, много цветов и суеты. Тётя Света, мамина подруга, хотела взять Саню за руку, но он руку свою отдёрнул, подошёл к маме и сам взял за руку её. Не мог же он оставить маму в такой серьёзный момент её жизни.
И когда заиграла музыка и перед ними распахнулись белые двери, к столу тётеньки с лентой через плечо они так и подошли втроём: Саня с мамой и дядя Володя с ними.
Тётенька не очень долго что-то говорила пластмассовым голосом.
Но когда она спросила дядю Володю, согласен ли он взять в жёны Санину маму, тот присел перед Саней на корточки, взял его двумя руками за плечи и спросил:
- А ты согласен, Саня, стать сыном мне до конца моих дней?..
Саня не стал задерживать церемонию и сразу же согласился. После этого и дядя Володя согласился быть мужем Саниной мамы…
А зима вдруг силу набрала и окрепла. Встала, наконец , на ноги. Снег сначала заструился с неба, прочерчивая в воздухе каждой снежинкой витиеватые зигзаги, а потом ровно повалил и уверенно, будто осознавая свою правоту на владение землёй. И накрыл за один вечер её, землю эту самую, сгладив все неровности и шероховатости, скрыв безобразия осени и черничную пустоту раскисших газонов.
