давно уже не было. если бы в этом доме или в самой мадам Дешель было что-то магическое, то Вильгельм без сомнения бы утверждал, что всё это пошло на пирог, стало её даром, но…она была обыкновенной женщиной, а её дом нуждался в твёрдой руке и вложениях.
Вильгельм с сожалением доел свой кусочек. Но настроение его заметно улучшилось, и он подобрел к этой дамочке.
Она же молча смотрела на него.
–Это потрясающе! – Вильгельм говорил искренне. – Простите, что нарушил этикет, но удержаться от запаха и вкуса этого дивного пирога крайне сложно. И даже ради вас!
Услышав это признание, она тоже подобрела и улыбнулась:
–Весь секрет в том, чтобы растопить масло правильно и добавить именно вязкий мёд.
–Потрясающе…– повторил Вильгельм. – Гм, но, кажется, о деле?
Он хотел бы ещё взять кусок этого пирога, а лучше забрать остатки и повара, что его приготовил, но это было уже слишком. Да и перекус вышел славным.
–Я думаю, сила во мне…– мадам Дешель говорила уже спокойно.
Вильгельм вздохнул. Он знал таких людей. Им скучно жить в бытовых проблемах и они начинают искать утешения в иллюзиях, фантазиях и глобальности, в отличии себя от других. Это было и про мадам Дешель. Вильгельм был уверен, что со смертью мужа, на мадам Дешель до сих пор висели счета и долги. А имением явно нуждалось в уходе и в ремонте. Но ей не хотелось заниматься всем этим. Она хотела быть значимее. Она не хотела заботиться о долгах и ужиматься в средствах, ей хотелось знать, что она принадлежит к чему-то большему.
И даром, что Церковь, при случае, бросится ей глотку грызть за такую дерзость. Такие люди не заглядывают вперёд.
Вильгельм почти сорвался, в благодарность за пирог, чтобы раскрыть ей правду. Но вовремя остановился и вспомнил, что служит людям и если те желают быть обманутыми, его долг покориться этому желанию.
–Вы правы, – ответил он. – В вас есть сила. не такая, как у вашей прабабушки, но тоже есть. Вам следует развивать её.
Она просветлела и помолодела. Она ждала этих слов. И услышала всё то, что хотела услышать. И в одно мгновение вспомнились ей все странности и совпадения, которые встречают жизнь каждого человека, но которые редко являются игрищами силы и чаще действительным стечением обстоятельств. Но сейчас мадам Дешель видела в каждом резанувшем её слух слове из прошлого, в каждом взгляде иной смысл.
Мама сказала ей, что придётся крепиться. Это был знак! Она знала тогда уже о родственнице с даром, а она, мадам Дешель ещё не знала. И взгляд у матери был грустный, да!
Отец подарил ей на третий год её брака дорогой набор из колье и серёг и сказал, что она всегда сможет воспользоваться им как вкладом. И это тоже был знак! Она как-то воздействовала на силу и на отца, ведь именно тогда она впервые начала нуждаться в собственных деньгах! И это её мысль сподвигла отца на такой подарок.
И подруги не общались с нею от того, что чувствовали как растёт её сила! и детей ей не дал господь от того, что она посвятит себя чему-то большему и отдастся этому всецело…
Теперь в глазах мадам Дешель всё складывалось. Она не хотела знать о том, что мать просто всё поняла о несчастливом браке дочери, полным одиночества и тоски; что отец прекрасно знал о скупости её супруга и сделал ей подарок в утешение; что подруги не общались с нею больше от того, что не было общество девиц, ожидающих когда их участь решат, подругами…
А детей не было от старости и болезненности её мужа. Вот и всё. Но что это значит, когда есть цель? Мадам Дешель была занята самообманом и желала обманываться дальше. только теперь, вызвав Вильгельма, она получила в его лице поддержку своим подозрениям, в которых увязла лишь для того, чтобы не сойти с ума от затхлости собственной жизни.
Он был добр. Он подтвердил ей всё. И пока она приходила в себя, пока торжествовала, чувствуя, как новое зарождается в ней, как обретается смысл, Вильгельм отрезал себе ещё кусок орехового пирога. Поглощение лакомства позволило ему в очередной раз не думать о правильности своего поступка и успокоиться тем, что она сама хотела быть обманутой, что делать ему, бедному слуге? Не расстраивать же её!
–Ох…это волнительно! – мадам Дешель взяла себя в руки. – Что же мне делать?!
–Прежде всего…– Вильгельм откусил ещё кусочек, прожевал, стараясь посмаковать подольше, – прежде всего, помалкивать.
Она не сможет. Пусть кивает, пусть делает страшные глаза, не сможет! Не того поля ягода. Её так и тянет уже броситься в трёп. Потому что не о чем было говорить все эти годы и не о чем молчать. И Церковь сцапает её. А там разговор будет короткий.
Но Вильгельм не виноват в таком повороте событий. Он предупреждает о том, что трепаться нельзя. Остальное – выбор мадам Дешель, вплоть до её же собственного желания обмануться.
–Второе…практики.
Вильгельм не собирался посвящать мадам Дешель в практики настоящей магии. Но он прекрасно знал шарлатанские методики и поведал о них. сами по себе все эти заваривания чаинок под определённую луну были неопасны, но Церкви не объяснишь! Опять же, это уже не его проблемы.
Мадам Дешель послушно кивала и даже записывала. Она была согласна в эту минуту со всем и на всё. Вильгельм приговорил почти весь пирог, терпеливо отвечая на все вопросы этой женщины, которая желала обманываться и дальше.
–Здесь сильное магическое присутствие, – объяснял Вильгельм, не ощущавший здесь никакого присутствия магии в принципе. Но за этот ответ ему бы не заплатили. – Значит, вам нужно и быть здесь для лучшей связи с предком.
–Да, я понимаю…
Пришло время для расставания. Вильгельм поднялся из кресла тяжело, но довольно и сыто. Мадам Дешель, преданно заглядывая ему в глаза, поднесла ему кошель, полный обещанного золота за его визит. Вильгельм взял и посоветовал ещё раз не болтать лишнего.
Он точно знал – нарушит и не сдержится, но это уже не было его виной. Он сделал всё, что от него ждали и предупредил. Оставалось отправиться дальше и забыть.
–Могу ли я вас просить о милости и называть вас своим другом? – впервые мадам Дешель была счастлива. Она чувствовала, как её собственная значимость растёт с каждым мгновением и не хотела расставаться с Вильгельмом, подарившем ей это чувство и даже то, что за свои услуги он потребовал столько денег, не омрачило её настроения.
–Называйте! – Вильгельм отмахнулся. Ему очень легко было разрешить подобное. У него было много желающих называть его «другом», но сам Вильгельм словами не разбрасывался, считая, что дружба – это контракт, к тому же не особенно-то и выгодный.
–Тогда до встречи! – она улыбалась своему будущему, провожая его.
«Прощайте!» – подумал Вильгельм, выходя за ворота её имения, которое (Вильгельм уже видел это ясно), скоро перейдёт в руки Церкви, пожелавшей очистить его от дурного магического влияния мадам Дешель.
Саму её заставят каяться и казнят как отступницу от веры. Но даже умирая она будет счастлива, считая смерть за идею – даром, и ни разу не усомнится она в словах Вильгельма.
Он видел всё это, выходя за ворота жизни мадам Дешель и единственное, о чём жалел, так о том, что не взял полного рецепта чудесного орехового пирога, который на сегодняшний день показался ему даром жизни.
