высокие ворота и наша колонна въехала в средину этого странного места. Мы проехали большой двор и въехали в подземный гараж. Кроме нескольких машин там стоял ещё танк и бронетранспортёр. Людей выгрузили с машин и отправили куда-то вглубь подземелья. Трупы же мы перегрузили на вагонетки и отвезли на первый этаж, где находился разделочный цех и коптильня.
Неразговорчивый мужик в грязном, заляпанном кровавыми пятнами халатами, видимо мясник, тут же принялся за дело. Трупы мы быстро раздевали, а он вспарывая животы быстро потрошил их и подвешивал на крюки, давая стечь крови. Закончив потрошить трупы, он перекурил и принялся их разделывать, как баранов. Жуткое зрелище к которому видимо здесь все привыкли, потому что некоторые партизаны даже с удовольствием пили сырую кровь.
Развесив разделанные трупы в коптилке я отправился опять в подвал, где находилась кочегарка в которую я должен был подбрасывать дрова. Нарубив мелкой щепы я развёл огонь, подбросив крупных сучьев, я дал им как следует разгореться и засыпав всё это опилками — закрыл поддувало. В коптилке огонь не нужен, только дым. Дело мне было знакомо, потому как до войны я ни один год вместе с тестем коптил свининные окорока. Длинная история, это копчение, но зато вкуснотища непередаваемая. Мням, мням...вкуснятинка.
Наладив процесс копчения, я спустился в гараж. Моя пленница сидела в машине и тихо плакала. В другое мирное время я бы её пожалел и возможно, что даже бы утешил, но не сейчас. Если я её отпущу, то её по любому сначалс изнасилуют, а потом убьют и сожрут. Так что пусть она лучше пока побудет со мной в роли прачки, куховарки и давалки. Тем более что у меня с ней был уговор. Оставив ей еды и воды, я опять ушел в свою кочегарку. Расслабляться нельзя ни в коем случае — самого сожрут.
Надо было узнать куда Макаров с Ильиным хранят партизанскую кассу и подобрав удобный момент выкрав часть денег, дезертировать из этого мутного отряда. Не верил я здесь никому. Грабители, бандиты и канибаллы, с таким букетом преступлений на снисхождение ни от украинского, ни от российского правосудия, ждать не приходится. Если и не расстреляют сразу, то посадят надолго. А зачем мне надо такое счастье? Нет, оно мне не надо. Жизнь даётся один раз и прожить её надо в Европе.
Вот только как узнать, где хранится та касса? Долго ломал голову мне над этой проблеммой не пришлось. Помог случай. В колонне беженцев были найдены деньги и ценности, которые мне поручили на следующее утро отнести в хранилище. Оказывается деньги хранились в подвале и хотя двери того хранилища-сейфа запирались на несколько замков и тщательно охранялись, усыпив охранников их можно было вскрыть. Благо меня мой мастер в училище обучил этому непростому ремеслу...так на всякий случай. Осталось сделать универсальную отмычку и дождаться удобного случая.
Ждать пришлось долго. Через неделю, отряд куда-то срочно уехал и на базе осталось всего несколько человек охраны, мясник коптильщик и я истопник. Если и действовать, то только сейчас, когда ещё подвернётся такой удобный случай. За ужином я выставил на стол заранее припасенную четверть спирта. Ужинать пришли даже партизаны стоявшие на охране внешнего периметра базы. Всем до чертиков надоел сухой закон насаждаемый в отряде Ильиным и Макаровым, которые сами втихаря от своих людей пьянствовали и развратничали. У каждого из них был свой гарем, который они регулярно обновляли. Надоевших наложниц они отправляли в коптилку.
Ужин был закончен. Спирт выпит и захмелевшие люди разошлись по своим постам. Снотворное которое я добавил в спирт должно было через час начать действовать. Я убрал стол и взяв отмычку пошел в хранилище. Охрана тихо и мирно спала у дверей. Пора было действовать.
Помолившись всем известным мне богам, я аккуратно вставил отмычку в скважину замка банковского сейфа и затаив дыхание начал лёгкими движениями ощупывать его механизм — что шевелится, а что стоит на месте, что можно сдвинуть, а что лучше и не пытаться сдвинуть с мета...только время потеряешь. Работа сродни настроки музыкального инструмента. Очень нервная и кропотливая работа, которая занимает много времени, но стоящая потраченных на это дело усилий.
Не знаю сколько временим заняло у меня отпирание замка, но всё же мне удалось открыть сейф. Но это был только один замок, теперь надо было подобрать код к цифровому замку. С ним я промучился довольно долго, но всё же открыл и его. Я повернул колесо, блокирующее ригели и потянул его на себя. Полуметровой толщины двери сейфа нехотя открылись и я затаив дыхание, вошел в хранилище. Увиденное меня потрясло. Ящики с золотом, стеллажи заваленные пачками валют разных стран, золотые монеты в мешках, акции каких-то компаний, векселя и сертификаты.
С таким количеством золотовалютного запаса можно было смело встречать старость, но до неё ещё надо было дожить...и не надорваться таская ящики с золотом. К погрузке я решил привлечь свою пленницу Вику, не всё же время ей ноги раздвигать, надо и поработать. Денег я решил много с собой не брать, а золото попробовать вывести всё. Ему не страшны мировые катаклизмы и биржевые потрясения. Хотя и золото иногда обесценивается, но гораздо реже, чем бумажные деньги. Кусок бумаги с краской, чего он стоит в производстве? Немного, но если проведя его через войны, сделать мировой валютой, за него можно купить продукты, воду, землю, недвижимость и другие непреходящие, вечные ценности других государств. Чем современные пираты в деловых центрах и занимаются.
Ящики мы таскали в броневик Тигр, в отжатый партизанами у россиян военный грузовик с пулемётом на крыше, который я заранее подогнал к зданию. Но как мы не спешили - погрузка ценностей - отняла много времени и сил. Взяв с собой ещё патронов, пару автоматов и продовольствия - консервов и круп, я закрыл сейф и мы выехали за территорию базы. У меня был план - держась вдалеке от центральных дорог, сёл и городов, где могли стоять гарнизоны, выехать в Таврические степи и там на некоторое время притаиться. Местность мне та была знакома, в своё время мы проводили раскопки скифских курганов и в одном из археологических лагерей можно было отсидеться. А потом как-то прорваться в Европу. Краем уха я слышал, что погранцы за десять тысяч евро закрывали глаза на нарушение границы.
Хороший план. Вот только не надо их строить, чтобы не смешить Бога. Не успели мы въехать в степи, как вдалеке на грунтовой дороге, возле разбитого здания, показался блокпост. Рядом стоял броневик, на котором на палке висела трёхцветная тряпка, которая у оккупантов считалась флагом. Идиоты кругом степь, а они выставили блокпост и видимо ещё и дорогу за ним заминировали.
Помолившись всем богам я решил не испытывать судьбу, а объехать его. Приняв круто вправо, я нажал на педаль газа и рванул по степи, оставляя блокпост позади. Но изнывающие от скуки оккупанты решили нас не пропускать. Они завели свою машину и стреляя в воздух бросились за нами в погоню. Петляя утыканной камнями и изрытой звериными норами степью, я не мог ни на мгновенье расслабиться. Если я остановлюсь и пока займу место у пулемёта, оккупанты меня просто расстреляют из крупнокалиберного пулемёта,.. А сдаваться мне не хотелось. Неожиданно позади меня я услышал выстрелы. Повернув на мгновенье голову, я краем глаза увидел Вику, которая вылезла в люки и, заняв место у пулемёта, стреляла по грузовику.
— Бей по колёсам! — заорал я, стараясь перекричать звуки выстрелов.
— Не учи ученую. Держи ровней машину, Сявка, — донеслись до меня её слова.
Я сбросив скорость, повёл машину ровнее. Это принесло результаты. Следующей очередью Вика расстреляла колёса броневика и подожгла его. Густо зачадив он остановился и из него, с криком:"Не стреляйте, мы сдаёмся!«, стали выпрыгивать оккупанты. Я тоже остановил машину . Вика, матерясь, торопливо достала автомат и, передёрнув затвор, короткими очередями, как в на полигоне, стала срезать сдающихся в плен оккупантов .
— Зачем? Они же в плен уже сдались? — задал я идиотский вопрос.
— Да? — искренне удивилась Вика. — А я и не видела. Земля им железобетоном.
— Ты где так стрелять научилась? — стараясь унять нервную дрожь, закуривая, спросил я.
— Ты пока, Сявка, людей коптил, я других людей расстреливала...там и наблатыкалась с пулемётом обращаться. Хорошо, что здесь были бронебойные патроны иначе хана бы нам пришла, не выпутались бы.
— Эт-точно, — согласился я.
Моя молодая спутница, закинув на плечо автомат, пошла к дымящей машине оккупантов. Современные амазонки, быстро взрослеющие дети войны, которые льют кровь, как воду. Их уже не останавливают какие-то неизвестно кем придуманные моральные принципы и совесть, которую они обменяли в детском саду на жвачку. И Вика одна из них. Но на неё уже можно было сейчас положиться и это радовало.
Предаст ли меня Вика в будущем? Непременно. Я же ей не брат, ни муж и ни отец. Один из многих мужчин, которых она повстречала на этой войне И не просто повстречала, а который её взял в плен и тем спас её жизнь...хотел сказать — целомудрие и девичью честь, но там той чести с целомудрием и не ночевало....видимо тоже были обменяны на жвачку. Как сказал древний философ Цицерон — «О времена, о нравы!» — не добавить и не убавить.
Вика осмотрела снаружи машину, обыскала трупы и с найденными трофеями вернулась к нашей машине.
— Посмотри, Сявка, что я нашла в машине, — протягивая мне рацию и планшет с документами, сказала Вика.
— Потом. Садись в машину, надо сваливать отсюда. Их сейчас будут искать и думаю, что вышлют вертолёт.
— Поняла, — запрыгивая в салон, ответила Вика. — Я готова. Далеко ещё ехать?
— Часа два, если не заблукаем, то к ночи приедем.
— А если заблукаем?
— Тогда нас никто здесь не найдёт. Пищи нет, воды нет — пустыня, планета Шелезяка. Слыхала о такой?
— Нет, не слыхала.
— Понятно, поколение пепси. Извини, но пепси здесь нет, и колы тоже...
— А что же мы пить здесь будем? — наивно спросила Вика, в которой гармонично сочеталась взрослая жестокость и детская наивность.
— В лагере должен быть колодец. Если повезёт и там будет вода, значит не пропадём. Вокруг пасутся стада антилоп и водятся суслики, так что трупы оккупантов нам жрать не придётся.
— Уже легче. Будем значит охотится?
— Значит будем, — оптимистически ответил я, хотя об охоте знал меньше чем за балет.
— Это хорошо. Я тогда посплю немного, что-то я устала, — зевая сказала Вика и свернувшись калачиком на сиденье задремала.
Во вражеском броневике начали рваться патроны и гранаты. По степи, противно повизгивая, стали разлетаться пули и осколки. Смеркалось. Пора было ехать.
Дорога. Молодая баба. И броневик набитый золотом и деньгами. Что ещё нужно человеку для того, чтобы встретить счастливо спокойную старость? Дожить до неё. А это не каждому суждено. И понимание этого приходит с годами. Не стоит бояться самой старости. Стоит бояться нищеты и болезней — спутников старости.
Молодость даётся человеку для того, чтобы материально обеспечить себя на старости лет — она хороша сама по себе, а спокойная и обеспеченная старость сама по себе. И горе тому кого жизненные обстоятельства (как меня) — революция или война сорвали
