открытым ртом. Мне и оставалось только лечить, словно на манекене тренировочном! ¬– и просить порою:
–Сплюньте.
А так…всю очистку зуба от налёта, бормашину с её визгом, от которого у людей происходил стремительный обморок или потеря реальности, удаление нависающих краёв эмали (неприятно, но быстро) и даже пломбирование вампир вынес с такой стойкостью, что я даже восхитилась.
Вот это выдержка! Вот это покорность!
–Сейчас я отшлифую вам пломбу, – пообещала я. Дело спорилось. Оказалось, что когда тебе не мешают. Не дёргаются и не ойкают, не уверяют, что больно (даже несмотря на анестезию), и не пытаются поправить лампу (а то светит, доктор, прямо в глаза!) – процесс идёт не то что быстро, а очень быстро.
–Прикусите, – попросила я, подсовывая под новую пломбу пластину. Вампир слегка прикусил. След остался ровный. С первого раза! Ай да я! – Всё, я кариесом закончили.
Вампир тотчас открыл глаза и взглянул на меня внимательно:
–А пятна?
–Вы уверены?
–Да.
–Ну хорошо. Я наложу вам пасту.
–А сверлить? – с подозрением осведомился пациент.
–Я хороший стоматолог! – пришёл мой черёд злиться. – Не спорьте, пожалуйста. Если доверились мне, давайте уже до конца.
–Хорошо! – покорился вампир и открыл рот.
А через пару минут и с этим было покончено и вампир легко, словно не было ничего с ним сделано, поднялся.
–Спасибо! – произнёс он. – Знаете, я в последнее время просто ощущаю физически, как меняется общество! В шестнадцатом веке я лечил уже кариес, но тогда пошла повальная мода на шоколад. Знаете, вас там бы на руках носили!
Он на мгновение задумался, не то вспоминая, не то размышляя, наконец, продолжил, и моё траурное молчание его не смущало:
–Или не носили. Тогда чернота на зубах значила то, что у человека есть деньги на сладкое. Но сегодня…о да, сегодня, у людей такая сладкая кровь!
Он едва заметно облизнулся. Я хоть и притворялась, что пишу всё это время, заметила и, стараясь сдерживать дрожь в голосе, напоминал сурово:
–Два часа не есть и не пить. На профилактический осмотр пару раз…
Я замялась. В год? В век?
–Заглядывайте, в общем.
Вампир стоял напротив моего стола. Я чувствовала его присутствие, ощущала его липкий, страшный взгляд. Он хищник. Вампиры пьют кровь, так? что мешает ему меня выпить? То, что ему два часа нельзя пить и есть? Так это для людей. А что для него реальность я не знаю.
–У вас что-то еще? – я подняла голову. Логика и разум, это, конечно, лучшее сочетание, но что я могу? Видимо, если есть вампиры, то и судьбе придётся быть.
–Я буду рекомендовать вас друзьям, – прошелестел вампир. Именно прошелестел, потому что это не имело ничего общего с речью, с прежним его голосом. – А это вам…за беспокойство.
И пропал. Просто был и пропал. Я даже вскочила, заозиралась. Но нет. пустой стоматологический кабинет, включенные лампы, бормашина – великая и страшная в своём торжественном молчании, а вампиров нет.
А стопка хрустящих купюр на уголке моего стола есть. Внушительная стопка. Раза в три больше, чем моя зарплата за день.
***
–Добрый день, какие у вас жалобы? – я улыбаюсь. Теперь искренне. Оказывается, для того, чтобы любить свою работу, иногда надо просто чуть-чуть сменить клиентуру.
Вампиры, оборотни, вурдалаки, ведьмы… все, кто умер или скрывается от реалий современного мира, мои пациенты. Зубы болят у всех. У кого от сырого мяса, у кого от шоколада, а у кого от вековых жизней.
Вот уж не знаю кто создал жизнь на земле, кто создал солнце и луну, кто создал сердце, но за зубы точно отвечал кто-то очень хитрый и коварный, кто-то, кто покровительствовал теперь мне и моему тихому, известному в очень узких кругах стоматологическому кабинету.
–Блохи…замучили! – лает вервольф, на четвереньках входя в мой кабинет.
–А из моей сферы? – напоминаю я. – Вы поменяли пасту по моему совету?
–Да поменял, доктор! А толку нет. жевать правой стороной не больно, а левой всё ещё…и после чистки клыков вся морда в крови!
–Это нехорошо, садитесь в кресло, – велю я и, включая уже лампу и устанавливая кресло думаю о том, что следует подыскать себе напарника. Может быть даже парикмахера? И оборотням полезно, и вампирам тоже – те и без того в зеркалах не отражаются бедные!
Но это потом, когда я поднакоплю на расширение своей практики, когда-нибудь завтра.
