Я дремал за старым полированным столом, положив на него ноги и надвинув шляпу на глаза. Я бы мог дремать так тысячу лет или две тысячи. И стакан джина с тоником, шипя пузырьками, стоял бы на столе. И неугасимый свет ломился бы в окно моего офиса. Такие дела.
Он появился, как всегда, внезапно. Таково уж свойство всякого ангела – возникать из ниоткуда и растворяться в нигде. Автандиил был вечно бледен и печален, хотя некоторые утверждают: светел и задумчив. Он сложил за спиной белоснежные крылья, засунул руку в карман просторных незапятнанных одежд, ровными складками спадающих до пола. Бумага сразу не нашлась. Он нахмурился и пошевелил пальцами правой ноги в золотистой сандалии. Наконец нашарил листок, вытянул двумя пальцами и бросил на стол.
- Есть новое дело, - сообщил он.
- Я только что старое закончил!
Я говорил ему это каждый раз – хотелось знать, где заканчивается ангельское терпение.
- У нас отсутствует понятие «только что», «позже» или «раньше», - повторил он, тоже в который раз, голосом, каким объясняют хорошие родители математическую задачку непонятливому первоклашке. - В мои полномочия входит передать тебе вводные данные, а в дальнейшем это дело будет курировать Бахорез. К нему и обращайся в случае необходимости.
Автандиил спихивал меня к чертям. Бахорез, конечно, ничего парень - веселый, но иметь дело с чертями… Иногда ловишь такие взгляды, будто он примеряет на тебя котел с кипящей смолой. А ведь неизвестно, где я могу очутиться в конце концов. Может, я попал в хвост длинной очереди. Кто его знает, этот Промысел Господен!
Я опять хотел возмутиться, но Автандиил уже исчез. Побежал, наверное, являться какой-нибудь девственнице. Занятой парень!
Я взял со стола листок бумаги и развернул. Имя и адрес.
Надо сказать, малому в черепушке проделали приличную дырку.
Навскидку убитый выглядел как продавец из магазина мужской одежды. Обидчивый клиент, которому не понравился цвет галстука? Но что такой парень делал в пустующем складе? Тайная жизнь?
Над телом собрались полицейские. Они фотографировали, обшаривали карманы, обставляли номерками следы ботинок на пыльном полу – обычная рутина. Лейтенант Хедли, не выпуская изо рта зубочистку, копался в бумажнике убитого.
Знаком мне этот коп! Он не способен найти зонтик своей мамаши в прихожей. А у нашего парня-то неудачный денек. Прихлопнули, да еще и дело поручили Хедли.
Я отошел от тела и осмотрелся. Чаще всего души прячутся в темных углах, если конечно не любуются на собственный труп. Над телом ее не было и в углах тоже. Нет правил, по которым привидение обязано оставаться на месте убийства, но часто душа испытывает шок и держится возле тела. Может, его шлепнули не здесь? Но перевезти тело едва ли успели бы. Парень достался копам с дымящейся дыркой от пули. Похоже, кто-то позвонил в полицию, когда парень был еще жив. Патрульные сказали, что их вызывала женщина.
- Билл Смит, - прочитал лейтенант Хедли в водительских правах. – Тридцать восемь лет. Женат. В бумажнике фото семьи. Есть и домашний адрес.
Отлично, пойду взгляну на вдовушку. Надеюсь, она милашка.
Дом Билла Смита стоял в ряду таких же домов, двухэтажных, выкрашенных белой краской, со стеклянной верандой, пристроенной с одной стороны, и гаражом, к которому вела асфальтированная дорожка – с другой. Небольшую зеленую лужайку обильно смачивали фонтанчики. Мечта обывателя!
Изнутри доносились голоса и топот детских ног. Любой дом для меня закрыт до тех пор, пока кто-нибудь не впустит меня впервые. И я постучался. Подбежала белобрысая девчонка, распахнула двери. Никого не увидев, удивилась, оглядела крыльцо.
- Сара, зачем ты открыла двери?! Закрой немедленно! - нервно проговорила женщина.
- Стучали, мамочка, - откликнулась девчонка, захлопывая дверь.
Впрочем, я уже вошел.
- Никто не стучал, милая – тебе показалось! Иди, помоги мне собрать вещи.
- Но я слышала!
Мать только пожала плечами.
Они паковали чемоданы. Весь их милый домик был перевернут вверх дном, как бывает при поспешных сборах. Бегут куда-то? От кого?
Я сел в кресло. Вдовушка, точно, оказалась миловидной. На низком журнальном столике стоял раскрытый чемодан, и миссис Смит, повернувшись ко мне спиной, рылась в нем, проверяя, все ли собрано. А передо мной оказалась ее…. Симпатично! Ничего себе дамочку оттяпал Бил Смит. Эх, сейчас бы джина с тоником! Прямо чувствую, как он вырывается в глотку бурлящим Ниагарским водопадом. Дался он мне…
Я поднялся и обошел весь дом. Здесь тоже нет того, кто раньше звался Биллом Смитом. Потерялась душа! Подкинул ты мне работенку, ангел Автандиил. Покатываешься, наверное, сейчас со смеху, сидя на облачке и покачивая сандалией! Но чего так обеспокоилась Небесная канцелярия? Чего засуетилась? Черти-то надо мной тоже шефствуют, да ангелы не любят, когда черти правят бал – не доверяют. Оно и правильно.
И я позвал:
- Бахорез!
И тут же очутился в своем кабинете, за столом, с закинутыми на него ногами и скрещенными руками на груди – то есть в той позе, в которой собирался вздремнуть до появления Автандиила. «Что за черт?!» – закричал бы я раньше. А сейчас и так ясно – не существует времени, а только «удобный момент». Это для людей проще знать, что жизнь катится по прямой, будто поезд по рельсам.
Бахорез обладал интересной, дьявольской внешностью. Все было при нем: длинный облезлый хвост и рога, и свинячьи уши, и копыта, если он не форсил в лаковых туфлях. В петлице фрачной пары он носил красную гвоздику. Сейчас он расположился на стареньком стулике с другой стороны стола, посасывая металлический набалдашник своей трости, зажатой между толстых ляжек.
- Видел уже клиента? – спросил он, выпуская набалдашник изо рта.
И я заметил, что он не только посасывал набалдашник, но и грыз – на металле остались борозды от острых зубов. Это выдавало, насколько обеспокоен черт. Его лицу нельзя доверять. Подрисованные брови удивленно приподнимались, будто он только что услышал, что его жена проиграла кучу денег в Вегасе в компании известного плейбоя-миллионера. Разноцветные глаза жутко косили, бывало, и вовсе удалялись пошептаться с ушными раковинами, оставляя слепые бельма; а иногда они оказывались одного льдисто-голубого цвета. Неровные зубы плотоядно лезли изо рта, перекошенного, будто сведенного судорогой. Поэтому набалдашник трости служил верным флюгером его настроений. Борозды на металле вопили о том, что дело серьезное.
- Видел его бывшее тело, а с ним самим встретиться не довелось, - ответил я, снимая ноги со стола.
Бахорез издал утробный звук и проскреб зубом по набалдашнику.
- Дома тоже пусто. Может, души-то у него не было? Слышал, живут на земле такие болванчики.
- Была! – с зубовным скрежетом прохрипел Бахорез, и глаза разбежались к ушам. – Когда он заключал с нами сделку, мы проверяли – имелась у него душа.
Вот это номер! Теперь ясно, чего ты грызешь набалдашник – да это малый обдурил всю вашу контору! Ясно, почему ангелы спихнули это дело к чертям. Сами заварили – сами и расхлебывайте! Вот только выходит, что расхлебывать придется мне.
- А парень – хват! – осторожно проговорил я. Бахорез придушенно взвыл. Можно представить, что делалось у них на этаже, когда черти услыхали новость. – Сложное дельце. Без основательной подготовки такое не провернешь. Может, ему и помогал кто из ваших, или из тех, - я ткнул указательным пальцем в потолок.
Глаза Бахореза выкатились на места, став одинаковыми, бледно-голубыми.
- Ты говори, да не заговаривайся, - холодно посоветовал он. – Никто у нас не стал бы ему помогать. А они, - он приподнял подбородок, указывая вверх, - тем более. Это подрывает Божественный порядок.
- Да, я все больше понимаю, какое серьезное преступление совершил Билл Смит.
Глаза Бахореза снова разъехались. Один уставился на меня, второй – отбыл к уху посовещаться, но быстро вернулся оттуда, уже карим, и сместился под углом вверх и к носу. Проницательный дьявол услышал мой многозначительный тон. Я становился на тонкий лед, но игра стоила свеч.
- И что ты хочешь? – спросил черт и обнажил выступающий клык.
Это он нарочно, чтобы я не наглел.
- Стакан холодного джин-тоника, - сорвалось у меня с языка.
- Что?! – изумился черт и второй его глаз, нырнув под верхнее веко, выплыл красным.
- Это так, к слову, - быстро поправился я. - Желание у меня всегда одно и то же: хочу знать: сколько еще торчать здесь?!
- Тьфу ты! Как вы мне все надоели! Все-то знать хотите! Попросил бы стакан джин-тоника – я бы сделал уступку. Дело-то серьезное. Так нет же! Знания ему подавай! – и резко закончил:
- Ничего тебе не будет сверх положенного!
Мне оставалось только принять поражение. Я пожал плечами.
- Вот тебе вся его подноготная, - сказал Бахорез выкладывая, на стол смятые листы, исписанные красными чернилами. - Быстро ознакомься и действуй.
- Жене его что-то известно – она пакует чемоданы, - бросил я.
Бахорез рыкнул и исчез.
Я пролистал историю жизни мистера Смита. Все, как обычно: родился, учился, женился, купил, продал и снова купил. Жена, двое детей. Друзей особенно близких нет. Работал в офисе крупной строительной компании. А потом вдруг взял и заключил сделку с дьяволом. Попросил, как обычно, денег. Имелась у него страстишка – он был игрок. Раз в месяц-два летал в Вегас на весь уикенд и там спускал монеты. Летал всегда один. Знала ли жена, что он гулял на доходы со стороны?
И я вернулся в дом Смитов – если мне однажды открыли дверь….
Милого задика миссис Смит перед глазами не оказалось, вместо этого крик и шум стояли в доме. Мальчишка, сын, кубарем скатился с лестницы, и теперь лежал внизу, держась за ногу и крича от боли. Мать причитала над сыном. Младшая девчонка плакала в голос со страху.
Тут не обошлось без черта. Я поглядел на лестницу. На ступеньках стоял Бахорез и невозмутимо поигрывал тростью.
- Делов-то - сломанная нога, - пожал плечами он. – Страховка покроет.
Теперь, когда его вдовушка не сбежит, настало время познакомиться с окружением Билла Смита. В истории жизни мистера Смита упоминались двое его друзей. Правда, на точность этой информации надежды мало. Это только говорят, что от Божественного правосудия ничто не укроется, чтобы народ в страхе держать. Сами подумайте, шесть миллиардов и у каждого каждый день что-нибудь происходит. Как тут уследить?
Первым я навестил мистера Джека Спенсера. Этот парень жил в доме-близнеце Смитов, и тоже имел жену, двоих детишек и носил хорошие, но недорогие костюмы. Он был сослуживцем Смита, и они дважды в неделю заходили в бар пропустить по стаканчику и за виски сплетничали о коллегах. Таким не доверяют секреты. Наверняка, он даже не знает, куда ездил Смит каждый месяц.
И я отправился ко второму приятелю Смита, Гарри Медисону. Этот тип торговал подержанными машинами, носил голубой пиджак и золотую печатку на мизинце.
Гарри Медисон торчал у зеркала, застегивая рубашку из блестящего шелка, и насвистывал какую-то модную песенку. Темные, коротко стриженые волосы он зализал гелем. Бьюсь об заклад, он поливает себя одеколоном, как старая миссис Трем рождественскую индейку жиром.
Гарри Медисон настолько не подходил к респектабельному миру Смита, что становилось ясно – у них имелись общие интересы. А какие
