поужинали. На время выполнения домашних заданий и ужина дети отдавали матери свои мобильные телефоны, потом получали их обратно, но Фрея следила, чтобы они не сидели долго в Интернете и ложились спать вовремя.
После ужина все разбрелись по своим комнатам. Мы с Никитой позвонили по «Скайпу» Виоле, расспросили о её делах, рассказали о сегодняшем дне, пожелали спокойной ночи и отключились. Мортен смотрел какой-то фильм по телевизору, а мы с Никитой — разные смешные видео на «YouTube». Потом всё в доме затихло, все легли спать. Никита долго шёпотом делился со мной впечатлениями от нашей сегодняшней экскурсии, особенно от детского музея, а после забормотал что-то невнятное и засопел, уткнувшись лицом в мою рубашку.
***
Утром все позавтракали яичницей, и Тормод с Магнусом, Милой и Марией собрались и ушли — отец отвозил детей в школу, потом ехал на работу. В доме стало тихо. Фрея в одной из комнат зашивала детскую одежду и приглядывала за Маркусом, игравшим с мягкими игрушками на ковре.
Мортен повёл нас с Никитой в хлев, где была светло-коричневая корова по имени Бесси. Поставив ведро под вымя, Мортен стал доить её. Он по-доброму обращался с ней, гладил по бокам, говорил что-то ласковое по-норвежски.
— Все любят ласку, а коровы чувствуют её особенно, — сказал Мортен. — И дают много молока.
Он надоил где-то две трети ведра, отправил Никиту в дом за кружкой и дал нам попробовать молоко. Оно было таким тёплым, вкусным, немного сладковатым... Потом Мортен и Никита кормили Бесси сеном, и Никита смеялся, когда она слизывала у него охапки сена с ладони.
Мы принесли молоко в дом, и Мортен, поговорив с Фреей, сказал нам:
— Колодец здесь засорился, хозяева в родник за водой ходят. И сейчас нужна вода. Сходим?
— Конечно, давайте сам принесу, — ответил я.
Взяв вёдра, мы с Мортеном и Никитой отправились в родник через лес. Пройдя метров двести от двора, Мортен остановился перед высокой елью, выглядевшей великаном среди окружавших её деревьев.
— Знаете, что это за дерево? — спросил он. — Когда-то я вырастил эту ель... Когда наша семья только переехала сюда, мои братья и сёстры захотели, чтобы у каждого было своё деревце, за которым можно ухаживать. Ребята выбрали себе по дереву быстро, а я всё ходил по лесу и никак не мог выбрать — мне нравились все деревья. На одном деревце для отметки оставил свою варежку, на другом — шарф, на третьем — шапку... Потом эту шапку утащила белка. Сам я не помню этого, но ребята рассказывали, что она сидела на высоком дереве с моим головным убором, а я стоял внизу и упрашивал отдать его, потом стал грозить, что позову папу... Но шапку белка унесла. А мне бабушка сшила новую... Мне ребята выбрали подходящую ёлочку, она была совсем маленькой, а теперь посмотрите какая стала!
— С её вершины, наверное, центр Осло можно увидеть, — сказал я.
— А Москву? — спросил Никита. — Давай влезем и передадим маме привет!
Мы посмеялись и двинулись дальше. Хорошо было прогуляться по утреннему лесу: прохладно, дует свежий ветерок, пахнет хвоей... От дома до родника было где-то полкилометра; добравшись до него, я набрал вёдра и понёс обратно. Потом сходил за водой ещё раз.
Вернувшись в дом, Мортен стал разбирать вещи в шкафу и нашёл старый семейный фотоальбом. Он стал показывать нам с Никитой фотографии и вспоминать своих родных. На одной из фотографий была большая и дружная семья: папа, мама, бабушка, три мальчика, пять девочек и такса. Детских фотографий Мортена, его братьев и сестёр было мало, на большинстве фото они были уже взрослыми, со своими семьями. На одном снимке трое молодых мужчин чокаются бокалами на фоне горного пейзажа; на обратной стороне было написано: «Martin, Mads og Morten. 1968».
— Это мы на мальчишнике перед свадьбой Мадса, — объяснил Мортен.
А вот на фотографии счастливые молодожёны: жених в чёрном костюме и невеста в белом платье с фатой; на обратной стороне было написано: «Morten og Aurora. 1975». Почти все фотографии были из прошлого века, одна была сделана в 2007 году: на ней в каком-то ресторане или кафе сидят пожилые женщина и двое мужчин.
— Это Мона, Мадс и Уле-Александр, — сказал Мортен.
И одна фотография, попавшаяся нам в конце альбома, была ещё довоенного времени: на ней были пожилые мужчина и женщина.
— Это мои дедушка и бабушка, — поведал Мортен. — Дедушка был саамом, занимался оленеводством и рыбной ловлей, а бабушка с детства пасла коров, и на каком-то пастбище в горах они встретились... Много лет прожили душа в душу. Он прежде говорил на своём языке, но ради бабушки выучил норвежский, забросил свои промыслы и переселился к ней в деревню. Во время войны они попали в оккупацию. Дедушка был сторожем в школе, там разместился военный штаб, и он по просьбе партизан выкрал важные документы, но не успел передать им — гитлеровцы застрелили его. Бабушка осталась одна, и после войны, когда мы переехали в этот домик, родители взяли её к себе. Мы все очень любили её и заботились о ней, она была счастлива и прожила долгую жизнь...
Мортен перевернул страницу, и из альбома выпала какая-то бумажка. Мы подняли её — это была очень старая газетная заметка «Norwegian Mountain Fairy» («Норвежская Горная Фея») на английском языке с фотографией старушки в белом платочке и маленького мальчика.
— О, эта заметка сделала меня известным! — засмеялся Мортен. — Неужели она сохранилась... Мы с женой много путешествовали после свадьбы, и в Соединённых Штатах знакомые принесли нам газету с этой заметкой, узнав меня на фотографии, хотя прошло уже много лет...
— А про что эта заметка? — спросил Никита.
И я перевёл ему публикацию на русский язык:
«Норвежцы не перестают удивлять туристов своим бесстрашием и стремлением к здоровому образу жизни в любом возрасте!
Необычное событие произошло возле отеля «Норд-Пик» 14 апреля. Утром, когда туристы после завтрака вышли на лыжную прогулку, они заметили странное сооружение, съезжающее с вершины горы. Когда оно приблизилось, все разглядели большой ящик на лыжах, и в нём сидели люди. Он едва не сбил с ног группу американских лыжниц, они успели отскочить в сторону. Когда ящик, замедляя скорость, подъехал к отелю, туристы вытащили из него пожилую женщину и маленького мальчика. Их провели в отель и угостили ленчем. Мальчик ел с большим аппетитом, а женщина почти не притронулась к еде, лишь выпила две чашки кофе. Она призналась, что катание на таких «санях» — её любимый вид отдыха и что ей ничуть не страшно ездить с горы на огромной скорости. Журналисты долго общались с ней, и во время разговора в зале появилась длинная чёрно-коричневая собака и подбежала к женщине. Это была её питомица, и звали её весьма необычно — Самоварная Труба».
В обед мы вышли прогуляться до Тириллтопена — зайти за продуктами и встретить детей из школы. Когда мы были в супермаркете, мне позвонил Матиас, спросил, как у нас с Никитой дела. Я рассказал вкратце о вчерашнем и сегодняшнем днях и спросил о его делах.
— Я застрял в Эльверуме... — вздохнул он. — Ещё позавчера должна была состояться деловая встреча, но её перенесли на три дня. Извини, что так получилось, меня самого это сильно напрягает...
Выйдя из супермаркета, мы двинулись к школе — это было красивое пятиэтажное здание из красного кирпича.
— В этой школе учились мы с братьями и сёстрами, — сказал Мортен. — Здание старое, но внутри недавно сделали хороший ремонт...
Во дворе дети играли в разные подвижные игры. Мы зашли в вестибюль и увидели Марию, сидевшую на скамейке — она ждала Магнуса и Милу. Вскоре они появились, все трое переобулись и надели куртки, и мы двинулись в обратный путь.
Вечером, вернувшись с работы, Тормод решил почистить колодец. Он надел водоотталкивающий плащ, обвязался тросом и спустился вниз, а мы с мальчиками страховали его вверху. Мы вычерпали воду вёдрами из колодца, Тормод очистил внутреннюю поверхность от грязи скребком и металлической щёткой, потом поменял песок и гравий и обработал всё дезинфицирующим раствором. Когда мы вытащили его, он был весь в грязи и сразу пошёл отмываться. А колодец был теперь как новенький. Мортен сказал, что за те семьдесят лет, что его семейство живёт здесь, колодец засорился только второй раз, а так обычно он очень хорошо работает.
Мне позвонил Матиас и сообщил, что встречу перенесли ещё на день.
— Никита, приезжайте ко мне, — сказал он. — До Эльверума недалеко, всего два часа на автобусе. Мы с тобой сразу же всё обговорим насчёт книги и потом поедем на рыбалку.
Мортен попросил меня включить громкую связь, о чём-то переговорил с Матиасом по-норвежски, и мы разъединились.
— Я уже чувствовал, что он там надолго застрянет... — вздохнул Мортен. — У него со всеми командировками так... Он живёт сейчас у моей сватьи Анны-Офелии, и я попросил предупредить её, что мы можем приехать в гости. Вы хотите ехать в Эльверум?
Мы с Никитой переглянулись и кивнули.
— Тогда завтра поедем, — сказал Мортен.
После ужина мы все смотрели по телевизору фильм «Юхан-скиталец». В нём рассказывалось о том, как в конце XIX века дети из бедных семей шли трудиться на чужие фермы, чтобы не умереть от голода.
— Вот так и моя бабушка, тогда ещё маленькая девочка Матеа, пришла пасти коров на чью-то ферму... — сказал Мортен. — Ей попались хорошие хозяева, и она любила вспоминать то время, хотя оно и было очень трудным...
***
Тормод хотел подвезти нас до автовокзала, но Мортен поблагодарил его и велел спокойно доставить детей в школу и ехать на работу, уверив, что мы сами втроём быстро доберёмся на трамвае. И после завтрака Тормод с детьми уехали на машине, а мы с Никитой и Мортеном двинулись пешком в Тириллтопен, там сели на трамвай и доехали до автовокзала.
Дорога в Эльверум заняла около двух часов. За окном автобуса пробегали берёзы и ели, луга с прекрасными цветами, горы и холмы, озёра и реки, городки и деревушки. Мы проехали мимо Йессхейма, Рохольта, Эйдсволля, Тангена и Лётена, любовались большим озером Мьёса, гладким, как зеркало.
И вот мы прибыли в маленький городок Эльверум. На автовокзале нас ждал Матиас — высокий русоволосый парень. Пожав нам руки, он сказал:
— Молодцы, что приехали.
— Как там Анна-Офелия? — спросил Мортен. — Не тоскует? Она так долго в депрессии была после смерти родных...
— Сейчас уже оправилась, ведёт уроки дистанционно, но всё равно страдает от одиночества... — ответил Матиас. — Она была очень рада, что вы приедете, хоть ненадолго избавим её от тоски...
— Анна-Офелия — учитель в начальных классах, — сказал Мортен нам с Никитой. — Наши отцы долго работали вместе на грузовике, потом их семья переехала в Эльверум, но мы переписывались и перезванивались. А несколько лет назад стали роднёй — мой сын женился на её дочери.
— Никита, мне очень хотелось встретиться и поговорить с тобой, — сказал Матиас. — Твой роман заинтересовал сильно. Пойдёмте в кафе, поедим и побеседуем.
Мы пришли в кафе и заказали бутерброды с тёмным овечьим сыром и бараньей колбасой салями. Я нашёл в телефоне синопсис романа «Лучьян Смолоз» и в поисковике перевёл его на норвежский язык. Матиас прочитал его, и мы поговорили о главных событиях романа, которые нужно было проиллюстрировать: первый космический полёт Лучьяна, колонизация Солнечной системы жителями Юпитера и Сатурна, великая
