Чума-космонавт

           

К Виктору Чумакову давно прилипло прозвище Чума. То ли происходило оно от фамилии, то ли от того, что парень в самом деле был малость с закидонами.
   
На окраине посёлка, в котором жил Чума, находился НИИ Транспортного Машиностроения, именуемый в народе "Трансмаш". Институт был секретным, скрывался за высоким забором, но в посёлке каждая собака знала, что НИИ связан с космосом. Бывало по главной улице посёлка проносилась целая кавалькада  чёрных начальственных автомобилей с мигалками и скрывалась за воротами трансмаша, вызывая у жителей почтительный трепет. На работу в институт брали далеко не каждого. Но Витьку Чумакова приняли. На должность слесаря четвёртого разряда в сборочный цех опытного производства.
   
Через неделю Чума уже знал, что Трансмаш работает над модернизацией лунохода, и даже ходят слухи о "марсоходе"... Через полгода вполне освоился на работе, сошёлся с ребятами и оттого видно, что появились деньжата, стал попивать. И вот по пьянке, а потом и по-трезвому в нём вдруг стала зреть уверенность в своём немалом вкладе в создание передовой космической техники, просыпаться непонятная мания величия и безудержная страсть к вранью. Из рассказов Чумы постепенно становилось понятно, что слесарь - это как бы главная должность в институте, Трансмаш в общем-то держится на нём, на Чумакове, а «космос» для парня - дело обычное и даже рутинное.
   
Всю смену в цехе, как и другие слесари, он по простым схемам подгонял друг к дружке мелкие детали мудрёных узлов, сажал на болты, гайки и заклёпки малопонятные элементы, а придя домой навеселе, начинал:
- Ну и как тут работать?! - возмущался Витька, обращаясь к молодой жене Светлане. - Разложил я на верстаке чертёж нового лунохода, принесли железки, ("железками" Чума называл всякие детали), начинаю собирать... не успел грунтозацеп смонтировать - тут по селектору объявляют: «Виктор Павлович! Зайдите, пожалуйста, в кабинет главного конструктора!"
- Тебя?
- А кого же!
Светлана удивлённо глянула на мужа: она первый раз слышала, чтобы кто-то называл Чуму по отчеству. Сказала с сомнением:
- Фамилию же не назвали.
- А зачем? Будто в Трансмаше не знают, кто такой Виктор Палыч!
Бросаю крейцмейсель, поднимаюсь к главному, он мне: «Виктор Павлович, ты уж извини, но тут такое дело: готов проект марсохода, вот чертёж - приступай к сборке.» Я ему: "У меня луноход не закончен, Борисыч..." Он: "Стране нужен марсоход - это решение правительства. Выручай, Палыч, мы на тебя надеемся."
- Ну не бардак?! Я должен бросить луноход и заниматься марсоходом - штурмовщина сплошная!
- А что, уже и на Марс, Витя?
- Всего не могу сказать – подписку давал в первом отделе... да и ты пока не болтай нигде, что у тебя муж на космос работает.
   
Светлана слушала и не понимала: верить или не верить... так складно Чума рассказывал, так искренне возмущался... В один из дней Витька опять пришёл поддавши, но с очень озабоченным лицом:
– Света, скажи честно, у тебя судимостей раньше не было?
– Что? Ты опять выпил?
- А в родне?
- Да нет у нас вроде судимых... тебе-то зачем?
- Это хорошо. Мне анкету надо заполнять - в командировку посылают.
- Куда тебя посылают?
- В командировку, в США, - Витька равнодушно зевнул, - в Хьюстон... с делегацией по обмену опытом. А подкалывать будешь, когда вернусь.
- Слесаря с делегацией? Не смеши.
- Э, не скажи... Так задумано: должны быть представители всех служб. Нас пять человек от Трансмаша едет... вернее летит: я, директор, главный конструктор, начальник кабэ и завхоз. Космонавты ещё с нами: Жора Гречко, Лёша Леонов, может и Валя полетит, но пока не известно.
- Какая ещё Валя?
- Терешкова. Лететь правда долго, четырнадцать часов в воздухе - с ума сойдёшь! - Чума хитро прищурился, – не боишься, что останусь на западе, а? У них хорошие слесаря тоже на вес золота, слесарь - он и в Африке слесарь. Найду себе американочку в штате Техас, а? Шучу, Светка!.. Не останусь, не предам Родину, да и без тебя затоскую в этой Америке. Послушаю только симпозиум, культурную программу... в Лас-Вегас повезут, в Голливуде встреча с артистами, после банкет большой обещают. Потом в Мексиканском заливе поплещемся, на белом песочке поваляемся, на солнышке пожаримся - не обгореть бы, а после домой. А что ты улыбаешься? Не веришь?!
- Верю, почему нет, - ответила Светлана, пряча улыбку, - Чума, не пришлось бы ехать в город, заказывать тебе смокинг.

    - Телогрейки возьмите с собой, кальсоны, другие тёплые вещи - по ночам там холодно, - говорил на следующий день начальник сборочного цеха на собрании бригады, отправлявшейся в командировку на камчатский испытательный полигон. В бригаду был включён и Чума.
- Перелёт долгий: четырнадцать часов в воздухе, - продолжал начальник, - предстоят работы по расширению площадки для марсохода и строительству жилого барака для сотрудников: рота военных строителей не успевает со сроками - надо помочь. Пока придётся жить в армейских палатках, условия полевые. Но оплата двойная, питание, суточные.

Витька явился домой, объявил жене, что Америка отменяется, что есть место, где сейчас Чумаков нужнее, что времени нет, быстро собрал рюкзак, попрощался и убежал назад в Трансмаш.
   
Через два дня Светлана получила телеграмму из Петропавловска-Камчатского: "ПОЛЁТ ПРОШЁЛ ШТАТНО ВСЕ СИСТЕМЫ РАБОТАЮТ НОРМАЛЬНО САМОЧУВСТВИЕ ОТЛИЧНОЕ ПРИСТУПАЮ К ВЫПОЛНЕНИЮ ЗАДАНИЯ ПАРТИИ И ПРАВИТЕЛЬСТВА ПЕРЕДАЮ ПРИВЕТ СОВЕТСКОМУ НАРОДУ ВСЕМУ ЧЕЛОВЕЧЕСТВУ ЖЕНЕ СВЕТЛАНЕ ТЧК ВИКТОР ТЧК

И только спустя две недели, когда Светлана уже собралась  идти в Трансмаш, выяснять, куда пропал Чума, от него пришло письмо. К её удивлению, Витя не врал, писал, что саму "тележку" пока в глаза не видел, что сначала таскали на носилках скальные обломки из каменоломни, раскидывали по плато, создавая соответствующую поверхность, а теперь заливают битумом крышу нового барака для обслуги, что у них сухой закон, что после смены еле заползают в палатки от усталости, а руки как чугунные; но это с непривычки, а вообще на Камчатке красиво, и жить можно.

Далее Чума написал такое, отчего у Светланы сердце захолонуло: "Неделю назад утром стал я горелку для плавки битума разжигать - это вроде большой паяльной лампы, а в трубе видно паров от соляры за ночь скопилось, (мой напарник Серёга Кузьмин, дурила, вентиль не докрутил) - они и рванули. Бровей и ресниц - как не бывало, но глаза целы: успел закрыть, только шкура  с моего фейса лезет лохмотьями. Три дня в палатке валялся, на работу не выходил. Наш бригадир стал ЧП это разбирать, мол, докладную надо начальнику стройки писать, и грозил Серёге большой штраф за халатность и нарушение ТБ. Но Кузя же не специально... я и сказал, что это я сам вентиль не довернул. Бригадир так и написал. Мне выговор вкатили, а штрафовать, как пострадавшего, не стали, замяли это дело. Серёга на радостях обещал, как домой полетим, проставиться сразу в аэропорту - посмотрим. Ты только там не волнуйся, скоро всё заживёт, у нас тут врач есть - мажет меня мазью". Далее говорилось, что любит и соскучился. Заканчивалось письмо фразой: " Вот, Света, не простая у нас работёнка, с риском".


И ещё было продолжение, по-видимому, написанное Чумой позже, прочтя которое, Светлана с радостью поняла, что муж выздоравливает, и в его башке всё опять встаёт на своё место:
"P.S. Вчера сюда Жора Гречко прилетал на вертолёте, я его на рыбалку сводил, у костра посидели, уху сварили, о жизни поговорили. Мужик он простой - слесарей уважает, и не скажешь, что доктор технических наук, дважды герой Советского Союза и памятник ему при жизни поставлен на родине в Питере. Так что, когда в Америку полетим, то будет с кем пообщаться в самолёте. Он тайком бутылку коньяка привёз - первым делом Королёва помянули Сергей Палыча, Юру Гагарина: традиция у нас такая, у космонавтов."