Писатель задремал. Убаюканный шумом дождя, он не заметил, как стемнело, как сумерки медленно и мягко спрятали комнату в полумрак, размытый светом желтых уличных фонарей. В бледном квадрате окна плавали тени листвы. В провале камина тусклыми красными пятнами догорали березовые угли. И когда порывистый ветер задувал в трубу, угли оживали и вспыхивали, бросая в комнату оранжевые сполохи, бесновался дождь, выбивая на стекле неистовые синкопы, а тени листвы, подчиняясь всеобщему хаосу, исполняли в окне невиданные акробатические трюки...
Но вот ветер стих, дождь пошел сильнее, неся покой и затмив свет от фонарей, который едва пробивался сквозь пелену небесной воды.
Затрещал звонок. Он давно потерял голос и треском буквально взорвал тишину. Писатель вздрогнул, пробормотал спросонья: «Меня нет дома». Поёрзал в кресле и поправил одеяло. Но вновь настойчиво затрещал звонок, и сна как ни бывало. Пока писатель соображал, что случилось, в третий раз ожил звонок. Наглец, державший палец на кнопке, и не думал ее отпускать. Писатель в потемках спустился на первый этаж и зашаркал к двери.
- Кто там?
В ответ, словно извиняясь, что-то проскрипели доски под ногами ночного гостя и, в тон, его продрогший голос:
- Добрый вечер. Я заблудился, и не могу найти сто восьмой дом.
Писатель выдержал паузу. Он не спешил открывать дверь и размышлял, кого занесло к нему среди ночи…
Он включил свет и щёлкнул замком.
Через порог шагнул молодой человек лет двадцати трех-пяти. Одет он был, прямо скажем, не по погоде: в джинсы, замшевый пиджак, под которым на футболке «возвышалась» Статуя Свободы, и мокасины. На плече спортивная сумка «adidas». Гость промок до нитки. Одежда так напиталась водой, что под его ногами немедленно образовалась лужа.
- Добрый вечер еще раз, - поздоровался гость. Он оглядел холл, большую часть которого занимала лестница, и одобрительно закивал.
- Добрый... Добрый. Негоже, молодой человек, в тапочках по ненастью разгуливать. В старости такое легкомыслие может дорого обойтись. На дворе осень, дачники давно разъехались по зимним квартирам. Представляю, сколько домов вы обошли. Не расслышал, какой дом вы ищете?
- Сто восьмой, - напомнил гость.
- Но это мой дом! - удивлённо сказал писатель
- Значит, мне очень повезло. На многих домах вовсе нет номеров, - сказал гость.
Озадаченный писатель еще раз смерил взглядом промокшего молодого человека и жестом пригласил его наверх, в комнату. В свете торшера, она оказалась просторной гостиной, обставленной старомодной мебелью: в центре – круглый стол с нависающей над ним люстрой и десятком стульев, кресла, карточный стол, комод и большой, под потолок, буфет.
Промокшей одежде нашлось место на решетке перед камином, а ее владелец сидел в кресле, в стеганом халате, привезенном когда-то из Ташкента, и в толстых шерстяных носках. На карточном столе перед ним появилась бутылка коньяка и рюмка.
- А вы? - спросил гость, указывая на отсутствие второй рюмки.
- Чуть позже. Хочу сварить вам кофе, - ответил писатель и пошел, было, на кухню…
- Подождите, не надо кофе. У меня, честно говоря, все перепуталось в голове. Не знаю, с чего начать. Похоже, у меня промокли даже мозги, - оправдывался гость.
- Может быть, со своего имени? - подсказал писатель. Он оставил кофейник и взял вторую рюмку.
- Дэвид, - привстав в кресле, гость протянул писателю руку.
- Вы - иностранец? - удивленно спросил писатель, так как гость говорил по-русски без малейшего намека на акцент.
- В некотором роде, - сказал гость, выглядевший рассеянным и чем-то обеспокоенным, хотя и улыбался.
- В некотором роде - это как?
- Сегодня, я приехал из Финляндии. Считайте меня гражданином мира, чтобы мне не пришлось перечислять страны, в которых я побывал.
- Позволю себе усомниться. Вот если бы в кресле сидел Сенкевич или Дроздов, то тогда…
- Вас смущает мой возраст? - перебил писателя гость,
- Конечно, - подтвердил писатель, наполняя рюмки. Они выпили.
- Гражданин мира - задумчиво начал писатель, - Так что же вас привело ко мне?
- Обстоятельства.
- Я вас внимательно слушаю, - писатель пододвинул гостю сигары.
- Курить нам пока не стоит, запах табака слишком устойчив, равно как и запах кофе. И человек, пришедший с улицы, сразу его учует, - сказал гость.
- Мы еще кого-то ждем? От кофе вы тоже отказались из-за запаха? – спросил писатель, чувствуя растущее внутри беспокойство.
- Ждём, - подтвердил догадку писателя гость и уточнил:
- Мы ждём вора. Я рассчитывал встретиться с ним один на один, но вы спутали все мои планы.
Писатель прирос к креслу. Он решил, что пора вызвать милицию, и вспомнил: он не сообщил на пост о своем возвращении на дачу. Утром он предупредил дежурного об отъезде, так как сигнализацию не отремонтировали. Надо под любым предлогом выйти и позвонить в милицию.
- Я, покину вас на минутку, - сказал писатель, показав гостю жестом, что он хочет в туалет. Встав, он решительно направился вниз, к телефону. «Приговор окончательный – обжалованию не подлежит», - мысленно сказал он.
Телефон не работал. Писатель стал вспоминать, кто из его соседей остался на даче. До кого он мог быстро добежать. С этими мыслями он повернулся и увидел, что гость стоит в дверях гостиной и ехидно улыбается.
- Понимаю вас, уважаемый Николай Степаныч. Но в преклонном возрасте бегать под дождем еще более легкомысленно, чем мне. Зря испугались. Я на вашей стороне.
- Тогда почему не работает телефон? Пойдемте в милицию. Пусть они разбираются.
- Слишком скучно и неинтересно, - разочарованно сказал гость, но тут же улыбнулся и продолжил:
- Лучше обсудим детали. Милиции вовсе не надо знать о «начинке» несгораемого ящика в гостиной. Достаточно нас, и того, кто скоро придет.
Писатель подчинился. Соревноваться в беге на длинные дистанции с этим молодцем он не мог. Да и насчет «начинки» этот мошенник прав. Никак не думал оказаться в положении Корейко.
В гостиной их ждали наполненные рюмки.
- Великолепный коньяк… обстановка располагает. У вас отменный вкус, - Гость обвел рукой гостиную и откинулся в кресле.
- Это не у меня хороший вкус, а у старины.
- Погодка, конечно, ни к черту. Никак не могу привыкнуть. У нас с погодой проще - за ней следят.
- И поэтому у ВАС не бывает плохой погоды?
- Почему же не бывает, бывает. С той разницей, что существует расписание. Хотя в этой разгульной дикости все же что-то есть.
- Особенно, если сидя дома возле камина, - добавил писатель.
- Боюсь, дома мне будет скучно, - сказал гость и засмеялся.
- Так значит, все-таки у вас есть дом, гражданин мира, - сказал писатель.
- Конечно же, есть.
- Молодой человек, выкладывайте все до конца. Иначе, я не согласен, - раздражённо сказал писатель.
- Хорошо. Вы сами напросились. Я - инопланетянин. Если угодно, пришелец из космоса, - чётко и с расстановкой сказал гость, глядя писателю в глаза. При этом он приблизил взгляд, наклонившись через столик.
- И как вы «пришли» из космоса, пешком? - сыронизировал, писатель, чувствуя внутренний холодок и взбрыкивающее сердце.
- Строить дороги в космосе мы пока не додумались. Убеждать вас – пустая трата времени, – сказал гость и откинулся в кресле.
Несколько минут они сидели молча. Гость с самым непринужденным видом смотрел в окно, а писатель соображал, кого он по оплошности пустил в свой дом. Последнее заявление гостя окончательно выбило его из колеи. Инопланетянина он исключил сразу. В какой-то момент он подумал, что его гость сам из милиции, но теперь исключил и это. И звонить надо не только в милицию, но и в скорую помощь. Вдруг этот малый – буйный. И сложением он отличается спортивным. Здоровяк. Такого просто так не скрутить. Придется признать, что он – инопланетянин. Неизвестно, что у него в голове. Лучше бы он оказался инопланетянином. Черт возьми, даже ему, фантасту, трудно поверить гостю. Да какая тут фантастика! Раз он знает про сейф – он не психопат и, точно, не пришелец из космоса. В любом случае, отступать - поздно, попросить его уйти – опасно. Нет, лучше всего кивать и соглашаться, подыграть ему, а там будет видно. По крайней мере, так безопаснее. Другого выхода он не видел. Но в то же время писатель не мог понять, зачем гость позволил себя раздеть, позволил высушить одежду? Если бы писатель попытался бежать, то гостю пришлось бы гоняться за ним в халате и в шерстяных носках.
- Поймите меня правильно, - как можно мягче сказал писатель, - попробуйте встать на мое место. Как бы вы повели себя, если к вам среди ночи ломится в дом некий субъект, мокрый насквозь, и заявляет, что ищет именно вас. Следом он заявляет, что в свои молодые годы побывал везде. Сенкевич и Дроздов ему не чета. Но это все ерунда, он, оказывается, пришел спасти вас от ограбления! И он не просто пришел спасти! Он пришел из космоса, чтобы вас спасти. Он, ни много, ни мало, - ИНОПЛАНЕТЯНИН! – писатель вдруг осекся и испугался. Ни с того ни с сего он потерял над собой контроль и выдал гостю все, что он о нем думал.
Гость никак не отреагировал и спокойно сказал:
- Вы сами просили меня объяснить все до конца, - безразлично сказал он глядя на часы, - Пора погасить свет!
Писатель послушно дернул шнурок под абажуром торшера.
- Людям доверять надо, - назидательно продолжил в темноте гость. - Когда придет вор, придется все внимание сосредоточить на нем. На вашу персону времени не будет. Попробуйте успокоиться и подчиниться ходу событий. Если честно, мне до ужаса надоело вас убеждать. Как правило, человек склонен лично упереться носом в стену, и только тогда он поверит в ее существование. И вы - не исключение. У вас всё на лице. И когда я объявил себя инопланетянином, окончательно решили, что я ненормальный.
- Так а что ещё про вас думать?
- Ничего не надо думать. Понимаете, я могу управлять любым человеком, но так не интересно. Не хочу, чтобы вы сидели как кукла и выполняли мои указания. Примите на веру, и не пожалеете.
Писатель задумался. Как он ни старался, подавить страх и сомнения не получалось. История, начавшаяся с проливного дождя, как бурный поток, подхватила его и понесла. Он решил хотя бы условно поверить гостю, который преподнес еще один сюрприз, сказав, что может управлять кем угодно.
- Кто он? - спросил писатель.
- Вор-то? Он вам понравится. Как собеседник, весьма и весьма интересен эрудирован. Два высших образования у человека. Замечательно то, что он ни разу не попался на кражах. Соответственно, в тюрьме не сидел, а потому уголовных замашек нет. На мой взгляд, он эту публику не жалует. Предпочитает делать все сам. Краж у него мало, но каждая стоит сотен иных. Никогда не крал у государства – табу. Наверное, таким образом, у него проявляется патриотизм. Он чем-то напоминает мне Остапа Бендера, только более удачливого. Хочет получить все разом. Интересуется исключительно «камешками».
- Кажется, я начинаю понимать, с какой вы «планеты»,- сказал писатель, пораженный осведомленностью гостя. - Вы пришли взять его с поличным?
- Нет-нет, я не из сыскных органов, - поспешил разочаровать его гость. Понимаете, я улетаю домой, покидаю Землю, и хотел напоследок с ним поговорить. А раз вы остались на даче, посидим втроем. Я не мог оставить вас с ним один на один. В сейфе лежат миллионы долларов. Сомневаюсь, что он будет осторожничать, как и прежде. В
