13 рассказов сыщика Холмса про доктора Ватсона

доктором успели обнажиться, и наступило время подать условный сигнал. Что бы он мог из себя представлять, не подскажете? Молчите? Ну что ж, попробуем догадаться без вашей помощи. Он должен быть коротким и звонким, что-то вроде вскриков «Ах!», «Ох!», «Ай!» или «Ой!». Первые два я отметаю, как глухие и недостаточно звонкие, из двух оставшихся мне больше нравится «Ой!». Крикните, пожалуйста «Ой!», княгиня. Не хотите? Ладно, я крикну сам. «Ой! – Ой! – Ой!» - прокричал я тонким голосом и через секунду за дверью раздался топот ног, дверь с треском распахнулась, и в комнату ворвался разъярённый князь с двумя довольно неприятными субъектами.  Князь уже раскрыл рот, чтобы начать свою гневную тираду, но осёкся, развернулся и бросился к двери, но в дверях уже стоял полисмен.
- Проходите, князь, мы вас заждались. Сядьте на этот стул и расскажите нам, как вы здесь оказались, - ласково попросил я, - Не хотите? Что ж, расскажу я. Сейчас, Ватсон, вы узнаете всё, что хотели узнать в течение последнего часа.
- Минуточку, Холмс, - остановил меня Лестрейд, - надо разобраться с этими субъектами. Вы кто такие? – грозно спросил инспектор.
- Мы безработные актёры, - перебивая друг друга, завыла парочка, - этот мистер нанял нас, чтобы мы сыграли негодующих свидетелей.
- Вон! – рявкнул инспектор, и актёры немедленно исчезли.
- Простите, что перебил вас, Холмс, продолжайте, пожалуйста.

- Когда я выслушал ваш рассказ о разговоре с князем, Ватсон, в моей голове возникло ощущение чего-то знакомого, вроде бы я что-то такое слышал, но что, не могу вспомнить. Я залез в свою картотеку мировых преступлений за последние тридцать лет, пересмотрел несколько тысяч карточек, но нашёл то, что искал. Два с половиной года назад в России покончил с собой врач Булгаков. В оставленной записке он обвинил в своей смерти двух английских шантажистов, сэра и леди Гамильтон, и описал механизм их аферы.
Механизм до примитивности прост. Находится преуспевающий практикующий врач, леди Гамильтон приходит к нему на приём, где демонстрирует свои прелести, назавтра приходит сэр Гамильтон, рассказывает врачу сказку про страдающую женщину и просит помощи за очень большие деньги. Мошенник ничем не рискует: если у врача есть твёрдые моральные устои и он откажет, то будет молчать, руководствуясь принципом сохранения врачебной тайны, если врач окажется падким на деньги и женские прелести, то он тем более будет молчать из чувства самосохранения.
Всё остальное не требует детализации, поэтому опишу процесс очень коротко. Когда леди Гамильтон и врач оголятся, и доктор будет готов оказать несчастной женщине посильную помощь, страдалица посылает сигнал и муж с двумя свидетелями врывается в помещение. Женщина уверяет, что разделась для осмотра, а врач-маньяк набросился на неё с целью изнасиловать. Все доводы врача, что он выполнял просьбу мужа, отвергаются, над его головой повисает меч правосудия и огласки и само собой появляется решение замять это дело за определённую и, должен заметить, немалую сумму.
Как всегда у шантажистов разовой выплатой дело не кончается, они приходят опять и опять и доят врача, как муравьи тлю. Российская полиция вычислила аферистов. Ими оказались брат и сестра Черномызины, которым, к сожалению, удалось скрыться. Та же эта шайка или другая, будет разбираться русская полиция, а пока, инспектор, передаю их в ваши руки. Зачитайте им права и наденьте наручники на их грязные руки. Вас, Ватсон, ожидала та же участь, но мы с инспектором вас спасли. Скажите нам спасибо и живите спокойно.

- Спасибо, Холмс, спасибо, инспектор! Но почему вы не объяснили мне сразу и столько времени держали меня в неведении?
- Мошенники такого уровня очень хорошие психологи, Ватсон. Если бы я рассказал вам всё вчера утром, то на пятичасовой встрече с князем вы могли переиграть, а он мог это почувствовать и сорваться с крючка.  Сегодня утром я ничего не сказал вам, так как мог предположить, что за вами проследят через окно или через вашу приёмную. Мы же не знали, сколько человек в этой шайке. А так вы вели себя совершенно естественно в предвкушении встречи с роскошной женщиной и кучей денег. Если я удовлетворил ваше любопытство, мой дорогой друг, то предлагаю отправиться домой и насладиться «Бурбоном» десятилетней выдержки.

За завтраком Ватсон спросил меня, читал ли я утреннюю газету.
- Нет ещё, - ответил я, - а что, там есть что-то интересное?
- Есть, Холмс, вам очень понравится. Разрешите я вам прочту?
- Валяйте, - равнодушно ответил я.
- Слушайте: «Вчера в клинике доктора Ватсона, расположенной по адресу такому-то, инспектором Лестрейдом при посильном участии внештатного сыщика Скотланд-Ярда мистера Шерлока Холмса была арестована шайка мошенников-аферистов, выдававших себя за русских князя и княгиню Грибоедовых. Наша газета будет следить за развитием событий».
- Мерзавцы! – взревел я, - Как они посмели обозвать меня «внештатным сыщиком Скотланд-Ярда»? Разнесу всю редакцию этой паршивой газетёнки, застрелю, порежу на куски …
Я бушевал около часа, но потом устал и сказал:
- Чёрт с ними, Ватсон, всё же, какая-никакая, а реклама.

                                                        ТЕАТРАЛЫ

- А что, Ватсон, давно ли вы перечитывали Гамлета,  или смотрели спектакль, или вовсе ничего про него не знаете?
- Ваши подначки, Холмс, неуместны, - с обидой ответил мой друг, - я не только читал и смотрел, но и принимал участие в студенческой постановке.
- Не обижайтесь, Ватсон, я не хотел вас обидеть. Позвольте во искупление своей вины я угадаю, кого вы играли?
- Попробуйте, только я уверен, что у вас ничего не получится.
- Вы играли, - я выдержал театральную паузу, - Горацио. Правильно?
- Как вы узнали, - в изумлении воскликнул он, - разве я вам когда-нибудь об этом рассказывал?
- Элементарно, Ватсон, дедуктивный метод во всей красе. Вы совершенно не умеете гримироваться, следовательно, не могли играть ни Клавдия, ни Полония. Вы не умеете фехтовать, значит, не могли играть Гамлета или Лаэрта. Какие роли остаются? Горацио да Йорик. Я выбрал Горацио и, как видите, не ошибся. А спросил я потому, что хочу предложить вам и Лестрейду сыграть в постановке Гамлета на сцене одного частного театра. Я пригласил инспектора посетить нас в полдень и когда он придёт, я посвящу вас обоих в мой план. Сейчас мне нужно получить ваше предварительное согласие.
- С вами, Холмс, я готов ехать хоть в Россию, - с чувством произнёс мой друг.

Часы на Биг Бене отбили восьмой удар из двенадцати, когда на пороге нашей комнаты появился инспектор Лестрейд.
- Вы оторвали меня от очень важного дела, Холмс, - войдя, заявил он, - и я надеюсь, что у вас были для этого достаточно веские причины.
- Если вы подумали, инспектор, что я позвал вас, чтобы пропустить стаканчик виски, то вы сильно ошиблись.
- Насчёт стаканчика виски совсем неплохая идея, Холмс, - встрепенулся Лестрейд.
- Здесь вам не придорожный трактир, - жёстко ответил я, - а причина, по которой я вас пригласил, касается тройного убийства. Коротко изложу суть дела. Пару дней назад я получил письмо, в котором некая девушка, у которой парализованы ноги, умоляла меня срочно посетить её по совершенно неотложному делу. Я был абсолютно свободен и выполнил её просьбу. Не стану тратить время на перечисление благодарственных слов, которыми я был осыпан, и перейду к её рассказу.
«Мне было около четырнадцати лет. Мы с отцом ехали в двуколке по дороге, пролегавшей вдоль ячменного поля. Надвигалась гроза, и мы торопились домой. Внезапный раскат грома прямо у нас над головой испугал лошадь, она понесла, перевернула двуколку, оборвала постромки и умчалась, бросив нас посреди дороги. Отец получил множество ушибов, а я сломала позвоночник, получив в результате паралич ног. Несколько лет разные врачи пытались меня вылечить, но кроме того, что мы потеряли всё состояние, это ни к чему не привело. Последнее, что у нас осталось, это очень плодородный кусок земли, примыкавший к землям графа Кендал, который отец сдал ему в аренду. На эти деньги мы и существовали два с половиной года.
А потом случилось страшное: отца вызвали в суд и сообщили, что отныне наша земля принадлежит графу и аренда прекращается. Были предъявлены какие-то липовые документы, подделанные подписи и всё прочее. У нас не было денег на адвокатов и подношения судьям, и мы остались совершенно без каких-либо средств к существованию. Родители от горя скончались, меня из жалости приютила двоюродная тётка, а мой брат ушёл и пропал на целых четыре года. А два дня назад он вернулся.

Он пришёл тайно, когда никого не было дома, и сказал, что  твёрдо решил убить всё семейство Кендал, а их три человека: отец, мать и сын. Брат рассказал, что под вымышленным именем устроился к ним на работу, что они помешаны на театре и ставят у себя любительские спектакли. В эту субботу они играют Гамлета, где графы будут исполнять роли Клавдия, Гертруды и Гамлета, а брат слугу и Фортинбраса. Брат очень склонен к театральным эффектам и задумал убить их под финальный монолог норвежского принца.
Я не знаю, как брат собирается это сделать, он не сказал, но я не хочу, чтобы его повесили как убийцу. Умоляю, сделайте что-нибудь, спасите от виселицы моего отчаявшегося брата, а этих негодяев от мучительной смерти».
Вот такую историю поведала мне несчастная девушка, и я пообещал ей предотвратить убийство. Я предпринял ряд шагов, но обращаюсь к вам за помощью на случай, если что-то пойдёт не так. Уверенный, в том, что вы мне не откажете, я записал нас всех на роли свиты Фортинбраса. Если вы готовы мне помочь, то в пятницу вечером репетиция, а в субботу спектакль.

Надо было видеть лица моих компаньонов. Я получал истинное удовольствие от созерцания выпученных глаз Лестрейда и ужаса, застывшего на физиономии Ватсона.
- Позвольте спросить, Холмс, - растерянно произнёс инспектор, - кто такой Фортинбрас и какие шаги вы предприняли для предотвращения преступления?
- Не забивайте голову излишней информацией, Лестрейд, не стоит ловить то, что пролетело мимо вас в школе, - с сочувственной улыбкой ответил я, - а про шаги, конечно, расскажу. Вы знаете, что в душе я артист, а брат девушки тоже имеет склонность к театральщине, вот я и поставил себя на его место и представил, как можно убить всех графов в духе великой трагедии Шекспира. Перебрав множество вариантов, я пришёл к выводу, что в духе нашего Уильяма может быть только яд.
- Шекспир, Уильям Шекспир, Гамлет, - пробормотал Лестрейд, - что-то вспоминаю, вроде в школе проходили. Ватсон прыснул в кулак, а я продолжил:
- Я пришёл в домашний театр графа Кендал записаться на исполнение нами ролей в спектакле, спрятался в каком-то помещении и когда все ушли, я скрупулёзно обыскал всё, что только мог. Честно признаюсь, отчаяние не раз охватывало меня, руки просто опускались, но обещание, данное искалеченной девушке, заставляло меня вновь и вновь искать неизвестно что.
Мои старания были вознаграждены только среди ночи – я нашёл потайной шкафчик, в котором стоял пузырёк с едва заметным специфическим запахом. Сомнений не было, я нашёл то, что искал. Я зашёл в туалетную комнату, вылил содержимое и тщательно прополоскав пузырёк, наполнил его чистой водой и снова поставил в шкафчик. Чтобы