На улицах Стамбула

стучится кулаком в твое окно, реальность вламывается в твою дверь, реальность хочет твоей крови. Все, чем ты можешь быть защищен  - это молитвой. Никто не поспешит на помощь человеку, который не подает сигнал бедствия. Подайте небу сигнал SOS –помолитесь.  И каждое утро, и каждый вечер, и в течение дня нужно находиться на связи: «Я тут и у меня все в порядке, спасибо!» или: «Я тут и у меня все плохо, помогите, пожалуйста!». Если же вы не подаете сигналов бедствия, то как же вас спасут?
16 глава
Я брел уже еле-еле, усталый, взмокший и уже не чувствовал своих исколотых булыжной мостовой подошв, как вдруг увидел свой отель. Правда, не понял, как вышел на него. Должно быть, было уже далеко за полночь – на улице не было никого. Возблагодарив небо, взлетел по лесенке на свой третий этаж, и рухнул на огромную кипельно-белую двуспальную кровать, раскинув руки. День проехался по мне танком, но я был благодарен за этот день, как и за всякий другой. Я был жив, я работал во Славу Божию. Чего еще можно было желать?
Утро, прямо скажем, не задалось. Долго настраивал турецкий душ, и все равно пару раз он меня сварил в кипятке. Потом энергично растирался полотенцем и случайно задел локтем стеклянную полочку с шампунями и прочей гостиничной белибердой, и все рухнуло. Ползал, собирал все обратно – это уже чистый-то! Старался не раздражаться. Потом тыркался у кофеавтомата в коридоре, засунул несколько монет, а он мне так и не выдал кофе! И деньги не вернул! Сожрал мои лиры, а обратно не выплюнул. А не надо расслабляться на чужбине-то! В расстроенных чувствах вышел на улицу, огляделся. Стамбул уже гудел так, как будто был полдень, не меньше, хотя на часах было не больше восьми. Город великих торговцев ничуть не изменился по прошествии веков: если прищуриться, и на вечно спешащих грузчиков с полосатыми тюками на колесиках мысленно надеть тюрбаны – можно точно сказать, что сейчас 17 -18 век, не больше.  Старые седые рабочие, проработавшие всю жизнь грузчиками, таская на своих худых жилистых изможденных спинах груз, который не под силу поднять одному человеку, как муравьи, несущие вес, в несколько раз превышающий свой собственный, работающие за корку хлеба от зари до зари, начиная свой день в 5 утра с намаза, утренней молитвы, и заканчивая за полночь, о, эти люди многое могут рассказать об оскале капитализма, который сжирает людей в Стамбуле точно так же как в Америке и остальной Европе, и от которого ни спрятаться, ни скрыться.
Старые булыжные мостовые, древние дома – здесь было много порталов. Да что там, многие вопросы светлых решались в этом городе. И я любил этот город с тех пор, когда он еще был Константинополем. Мало что изменилось с веками – душа городу дается от рождения, с течением столетий город меняет все: дома, людей, мосты, но не меняет душу.  Любому путешественнику во времени легко узнать город, даже если он перестроен целиком и полностью. Москва, кстати, все та же капризная дама, как бы она ни хорошела при Собянине. Узнаю её всегда и везде, в каждой жизни, с первых мгновений.
17 глава
Я видел огромное количество мечетей и душа моя радовалась. Если народ верит в Бога, значит у этого народа есть будущее. Спасение души человеческой  - в  руцех Божиих. Главное, чтобы человек сделал все от него зависящее, чтобы это, наконец, произошло. Человек должен каяться, отрекаться от греха, стараться вести праведную, безгрешную жизнь. Бог, видя все это, нам помогает и спасает нас. Человек должен потрудиться, должен сопротивляться греху и взращивать в себе добрые дела и Слово Божье. Почему мы всегда пытаемся перевесить ответственность за все происходящее с нами на кого то другого? Почему кто-то другой должен разгребать наши грехи, а не мы сами? Следите за вашей душой 24/7,  берегите ее от греха. Мы все связаны невидимой нитью, все живем в одном пространстве и влияем друг на друга. Здесь невозможно кого-то безнаказанно ненавидеть – вся ненависть возвращается к тебе же самому. Высокоинформационное пространство всегда выдает варианты решений. Где-то там находится линия твоей жизни и записаны все моменты, когда она оказала влияние на другие.  Здесь невозможно безнаказанно совершать плохие поступки по отношению к другим или самому себе – все возвращается обратно. Каждый человек может и должен останавливать свою душу, когда она собралась нагрешить. Единственное, что я понимал, и во что верил –  Бог меня любил и пытался спасти мою душу. Уверенность в этом помогала мне и светила лучом в конце самого темного туннеля в моей жизни. И я старался. Я старался, правда.
Я прошел по той же булыжной мостовой до ближайшего кафе, от которого доносились запахи свежего хлеба, заказал себе кофе и булок, сел за уличный столик и уставился на прохожих. Мягкая золотая восточная осень, похожая на слегка пьяное грустное западное пожившее лето, раздувала желтые листья по булыжной мостовой. Осень в Стамбуле по большому счету и не была похожа на осень. Так, легкий ветерок в разгар жаркого дня и пара золотых листьев под ногами. По вечнозеленым пальмам же вообще невозможно было бы определить время года. Мне принесли кофе в золотой чашечке с золотым блюдцем, крышечка у нее откидывалась на маленькой цепочке, а аромат турецкого кофе сводил с ума. Аромат! Аромат этого кофе заставлял забыть все неприятности в жизни, он обещал тебе нежданную-негаданную радость.  Я почувствовал себя султаном, как минимум. Все утренние неприятности забылись, я был счастлив. Как мало человеку нужно – золотая чашечка кофе на золотом блюдце за столиком на улице терпкого осеннего Стамбула. Я заказал еще рахат-лукум и еще кофе. И чай. И снова кофе. Как только я отведал все, что видели мои глаза, и откинулся на спинку скамейки, мои мысли начали вращаться по обычному маршруту: куда бежать, с кем законнектиться, как и где молиться, чтобы получить сигнал, время тикает, а место Битвы до сих пор неизвестно, как конкретно я смогу помочь нашим, может, как-то подготовиться? Почему мой ангел молчит, и от неба нет никакого известия – это начинает сильно напрягать. Есть ощущение, что я ошибся или мой мозг смущен, заморочен. При слове «заморочен» я мгновенно на автомате проверил свою ауру на вторжения. Нет, было все чисто. Ох, только бы не накосячить! Такое ответственное дело, а я ничего не соображаю, что я должен делать и куда идти. Читал с утра молитвы, почувствовал себя лучше, но познать окружающую меня реальность и грядущие события это не помогло. Где и как я должен найти место Битвы? В какое время и куда я должен приехать? На эти вопросы не было ответов, я чувствовал себя пробивающим стену насквозь: не было свободно открыто ни одного пути предо мной. Я не понимал, что я делаю, и я понятия не имел, что ждет меня. Я вздохнул, заплатил, поднялся и побрел туристическим маршрутом. Я  решил двигаться во что бы то ни стало, чтобы те, кто должен был выйти на меня, свободно нашли меня в центре города, без напряга, чтобы я мог успеть к началу Битвы. Я вышел к Цистерне Базилика, древнему турецкому водохранилищу. Я знал, что там находятся статуи античных храмов, и, честно говоря, мне хотелось позырить на это на все, как обычному туристу. Я честно отстоял с другими туристами очередь за билетами, потом на вход. Никаких порталов, не вызывая никакого ненужного внимания, честно стоял, как все. Я не дергался, не нервничал и делал все размеренно. Оплатил билеты, отстоял очередь, прошел за турникеты, спустился в хранилище. Все ровно, все последовательно, без всплесков. Колонны, конечно, поражали воображение. Они были  заботливо подсвечены  снизу, и можно было видеть греческих богов, героев легенд и сказаний, или Медузу Горгону. Колонны были взяты из древних храмов, таких древних, что это увеличивало энергоемкость этого хранилища буквально в разы. Там, где прожекторы были наведены на воду, можно было заметить дно, усыпанное монетками мечтающих сюда вернуться туристов, и золотистых рыбок, безмятежно плавающих посреди таких старинных артефактов. Давно хотел понять, кому принадлежит сие заведение-светлым или темным. Я сосредоточился и попытался продиагностировать энергетику ближайшей ко мне колонны. Для этого повернулся к ней спиной и максимально незаметно протянул руку свою назад, опираясь на колонну. Я сделал вид, что разглядываю туристов, неспешно прогуливающихся по центральной аллее, но взгляд мой был расфокусирован. Я тщательно диагностировал кончиками пальцев энергию, заключенную в колонне. Немедленно я ощутил покалывание в кончиках пальцах и ступнях ног, энергии было много – к бабке не ходи. Древняя энергия прошедших веков – люди молили Бога о хорошем урожае, о том, чтобы скот не погиб от падучей болезни, молились, чтобы удачно выйти замуж, примириться с соседом и не погибнуть от меча врага на поле боя. Я протянул вторую руку к колонне и потоки энергии удвоились:  я почувствовал, что отрываюсь от земли. Мог ли я набраться энергии древних веков,  не повредит ли она мне? В голове моей мгновенно сверкнула горящая в огне надпись «Идолопоклонство».  И я немедленно рухнул вниз.
18 глава
Мгновенно я отдернул руку, как ошпаренный. Двинулся на выход, но по дороге одна из колонн, отделанная серым мрамором, привлекла мое внимание. Со змеями.  Я подошел к ней, ничего не предвещало беды. Я протянул к ней руку для диагностики, как к предыдущей, и сразу не понял, что меня колотит, как в ознобе от температуры. Эта колонна жрала меня! Жрала, как ни в чем не бывало! Подключилась мгновенно, и доли секунды не прошло! Она сожрала процентов 10 моей энергии, пока я не врубился, что происходит. Я резко отдернул руку и отшатнулся от нее так, что чуть не упал в воду. Эта тварь знала, что делает: годами она жрала энергию у туристов и портила воду у всего города. Датчик темных. С вековым пробегом. И тут такой, какой-то далеко не высший светлый, как я, пришел к ней, чтобы продиагностировать у нее энергию. Ха. «Сколько я зарезал, сколько перерезал»(с),- наверное пела эта колонна, пока жрала меня. И я не сразу заметил. Расслабился. Перед моим мысленным взором пронеслись огненной строкой слова: «Колонну взяли из погребального храма в Ларнаке. Стоит тут как источник доступа тьмы, по соглашению обоих сторон. Будь осторожен».  Поздно, ребята, поздно, я уже прокололся. Я закрыл глаза ладонью от расстройства. Вот жеж, надо же, а. Даже не промониторил и не просканировал ее, когда подходил. Змейки он там красивые увидел, ага. Ошибка номер один у всех новичков, когда те видят древние артефакты, но я-то был уже «стреляный воробей!». В общем, было крайне обидно и досадно. Я просочился со всеми туристами на выход, и был таков. Короткими путями очутился на берегу Босфора, сидящим на каменных перилах, рядом сидели турки, и так же, как я, смотрели в темно- синие воды. Я перевел дух и постарался пережить обидный промах без потерь, а самое главное – простить себя за излишнее любопытство. Любопытство – вечный камень преткновения новоночальных и опытных светлых. Новоначальные все время пытаются определить, кому что принадлежит. Опытные светлые не лезут, куда не надо, сразу отсекая артефакты, в которых может быть заключена тьма. Я помолился, восстановил силы и энергию и постарался себя простить.