служащих ориентиром для разбредшихся по лесу и болотам орков, побуждая их собираться вместе. Но в то же время служащие ориентиром для преследователей.
Когда лес пошел в гору к Углуку примкнуло уже много отрядов. Прибыли и волчьи всадники пришедшего в себя после ранения Грахуса, рвавшегося в бой.
-Остановимся Углук, дадим бой, - прогнусавил он, оборачиваясь назад. Туда откуда должны были появиться преследователи, но всадники людей похоже отстали, или устав загонять ордынцев, предпочли отказаться от погони. – Отомстим за братьев!
Углук молчал, продолжая направлять волка в гору. Спасительно для него виднелась верхушка Таусента.
-Дадим бой на холме, засыплем их стелами, - ответил Углук, зная, что Грахус не решиться ослушаться приказ и увести свои незначительные силы на верную гибель. Грахус фыркнул.
Гроза над Баздангом усиливалась, волновыми раскатами докатилась до орков, но небо над ними было чистым.
Первый тревожный знак повстречался Углуку на окраине леса. Несколько могучих дубов на опушке были увешаны телами орков. Выйдя из-под крон вождь Углук осознал, что Волчья Корона больше не принадлежит Орде…
И прием был подобающий. В выходящих из леса орков и троллей полетели данагские стрелы и арбалетные болты. Со склона вниз, набирая скорость для таранного удара, устремилась конная баталия «яблочной свиньи».
Увидев несущегося во главе конного клина, Тенсилора, бока лошади которого, обрамляли вязанки орочьих голов, Углук скомандовал поворачивать к Баздангу, устремив волка на примыкающую к холму равнину.
Первые ряды ордынцев Углука приняли бой, дав остальным уйти.
Равнина обрамлялась с восточной стороны лесом, а в центре венчалась Баздангом, небо над которым было все также темно, как и отступившей ночью, что натолкнуло Углука на неприятные мысли. И в подтверждение их, орк смог рассмотреть в черных тучах пронизываемых молниями, кружащих тварей, неразличимыми отсюда.
Но орков встревожил не Базданг. Орда остановилась пред несущимися на них полчищами гулей, высовывающими свои уродливые морды из клубов пыли, поднятой ими же. Знакомый, но успевший забыться звук, хрипящей и стонущей орды мертвецов, скрытой пылевой завесой. И грузные, неповоротливые исполины мясных големов, возвышающихся над темной ратью.
Зловонное полчище, ревущее, стонущее и хрипящее, надвигалось на орков отрезая тем путь к Баздангу. Но Углук уже понимал, что в Базданге их не ждут.
-Зак-Разам, - прорычал Углук, обреченно наблюдая за надвигающимся концом. С юга, из леса выходили уцелевшие на Таусенте ордынцы. Уходите, глупцы! – подумал Углук понимая, что самому ему не спастись.
Из леса позади орков, выдвигались рыцари людей под разномастными знаменами, так излюбленными ими. Блистающие начищенной сталью всадники и фаланги закованных в броню пехотинцев.
Грахус рядом, в растерянности бросал встревоженный взгляд округлившихся черных глазок, то на полчища умертвий, то на Военного Вождя. Даже его воинственности поубавилось перед лицом неизбежного.
Нас предали! Подлый тролль продал Орду демонам, подумал Углук. Иного быть не могло. Базданг должен был удерживать тролль и его союзники, приведенные из Пустошей! А рокочущее небо, над Баздангом, пенящееся, словно штормовое море, свидетельство начало чего-то страшного. Не осознавая, что именно происходит над захваченной крепостью Углук в глубине души понимал, что своими глазами узрел начало нового вторжения демонов.
Увидевшие несущуюся волну мертвецов люди остановили преследование и не спешили атаковать. Будто мир замер в ожидании решения Военного Вождя.
Прорубаться ли назад, через людей, в надежде спастись хоть кому-то в кровавой рубке? Или устремится в бой на врагов этого мира и сгинуть, дав шанс победить людям?
Выбор для любого из орков очевиден…
-Орда! Час пробил! Отступать некуда! – прокричал он, настолько громко, чтоб как можно больше воинов могли его услышать. – Духи ждут! И пусть пред величием предков нам нечего будет стыдиться!
Низкий, гортанный боевой клич огласил равнину и лес. Орда взорвалась ревом тысячи глоток…
И к удивлению всех, ему вторили пронзительные голоса людей и протяжное завывание боевых рогов, призывающих к атаке. И ослепительные вспышки Паладинов разогнали сумрак болот.
Небо сотрясалось, а воздух был необычайно сух, что значило только одно, - Зак-Разам начал ритуал по приказу Кхарна, и Сильвар ждал неподалеку, чтоб вступить в сложное действо. Он знал, что нужно делать. Слова древнего запретного языка да`эр`монум разносились над окружающей Базданг долиной, произносимые устами черного тролля.
Лжебог наблюдал, озирая окрестности где вот-вот схлестнутся в битве полчища его чудовищ и воины смертных, к неожиданности демона, объединившиеся заклятые враги. В глубине души Сильвар злорадствовал по этому поводу. Это давало надежду, что вторжение, подобное Илданусову, не повторится. Хотя бы здесь, хотя бы не сейчас.
Но как противостоять тому, что надвигается?
Сильвар понимал, насколько он слаб. Лживое древнее божество собрало достаточно сил, и даже ведомые Светом смертные не гарантировали победы. Раздробленность королей, падение некоторых из них во Тьму ослепило смертных.
Поклонение или уничтожение. Все, что способны предложить демоны. Но Сильвар не смел осуждать тех, кто сделал единственно возможный выбор.
Небо, пенящееся будто пенной волной - грозовыми тучами, содрогнулось, и рябь, кольцами на воде разошлась по гигантскому телу шторма, нависшего над Баздангом.
Сильвар бросил взгляд на Лжебога, ждущего от него действия, потом на Зак-Разама, стоящего на надбашенной машинной галереи и исторгающего не своим голосом слова на запретном языке, и обратился к Дамьену:
-Начинай, Дамьен. Вспомни, тогда, в роще под Баздангом. Действуй! – напутствовал Сильвар, не решаясь противится воле Кхарна, не сводящего с «Познавшего» взгляд.
Мальчик помнил: Стонущие от боли и ужаса голоса, сливающиеся в зловещую какофонию. Вопиющие о пощаде. Переполненные ужасом и жалостливой мольбой. Наполненные невыносимой мукой и слезливой тоской. Замолкшие в одночасье, ударившие глухой, тягучей тишиной. Истлевшие души, отправленные в дар Князьям Пустоты, взамен на темную силу Бездны, наполняющую Дамьена Ривайса.
Он не видел растерзанные тела, сливавшиеся для него с землей, ветошью и буреломом. А кровь, ручьями текшая вокруг, уподоблялась журчанию воды, после того как голоса убиенных стихли.
Дамьен Ривайс знал что делать. И земля содрогнулась.
Дав коню шпор Кранвельд устремился за королевским отрядом. Лавина всадников, разгоняя перед собой надвигающуюся средь дня мглу сиянием Света неслась на надвигающуюся орду мертвецов. Стремительно догоняя волчьих всадников, рванувших в бой, огибая отстающих от своих наездников, пеших орков.
-Свет, не отринь меня, - прогудел Кранвельд в стальной горжет, когда смог рассмотреть уродливые рожи гулей. И удар стали, плоти и костей, сравнявшихся между собой орков и людей содрогнул лавину мертвецов, опаляя их снизошедшим на воинов королевств Светом.
Орки зарычали. Заревели рядом, но глас их, впервые для Кранвельда, был воодушевляющим. Обожженные гули заскулили, находя свой конец на концах рыцарских копий, под ударами мечей и тяжелых молотов Паладинов Света.
Король Аран бьется рядом. Орден Паладинов крушит отвратительные черепа гулей и трупоедов. Брат Сеймур увлеченно кромсает наползающую волну, орудуя тяжелым молот и мечом, изливающими обжигающих скверну Свет. Аэрдаль Регир, северней выстраивает рыцарские клинья на опушке леса. С юга из леса выходят конники спустившегося с Таусента Эрна Тенсилора. Но волна гулей не иссякает. Они наползают друг на друга, выпрыгивают из толпы собратьев и стаскивают рыцарей с коней, рвут людей, орков, коней и волков, острыми, черными когтями и мощными челюстями.
Стремительные твари кишат вокруг, ломая строй всадников и волчьих наездников. И Царский гуль, возвышается над своей стаей.
Набрав разгон огромная тварь устремились на всадников Сеймура, разметав их вместе с конями. Сеймур Арлус вылетел из седла, когти царя гулей выбили искру из заговоренного рунного доспеха, оставив на нем глубокие царапины. Лошадь со сломанным хребтом и распотрошённым когтистой лапой боком улетела в другую сторону, ставь добычей для ненасытной стаи.
Царь атаковал, быстро и стремительно. Размашистые лапы с черными когтями-кинжалами гудели в воздухе, а прожорливая пасть клацала зубами. Сеймур успел увернуться от размашистого когтистого хлопка по земле, ушел от следующего, пытавшегося схватить его в охапку. Бойком молота в гулеву скулу отвратил, рискующие клацнуть на его голове, зубы. Тут же крутанул молот, ошарашив гигантскую тварь ударом по лысому черепу. Но гуль будто не заметил этого, в бешенной, безудержной ярости, он метался из стороны в сторону, разрывая когтями все что двигалось. С легким хлопком боек выставленного вперед молота блеснул Светом, заставив тварь защурить белесые глазки. Светящийся клинок Сеймура тут же пришелся по уродливой морде, оросив пыльную землю красной с зеленью кровью. Паладин отпрыгнул назад, уходя от чудовищного замаха. Гуль развернулся не обращая внимания на рану на клыкастой морде, и его следующий удар разъединил александриского рыцаря, спешащего на помощь, с его конем. Воин пал, его доспех был вспорот словно бумага, а лошадь лишилась головы.
Свет всполохом скользнул по бойку, дугой снизу вверх ударяющему на опережение снова обратившему на Сеймура внимания царскому гулю. Челюсть твари хрустнула, несколько острых, как костяные жала, зубов, покинули пасть Царя. Молот, не останавливаясь в верхней точке прогудел вокруг Сеймура, ломая левую скулу гигантской твари.
Удар способный убить любое другое существо, казалось, не причинял монстру никаких неудобств. Все также крепко стоя на четырех лапах, расставив их словно пес перед боем, гуль воззрился на Паладина, сжимающего молот на изготовке. Пошевелил поломанными костями, пытаясь втянуть вывалившийся из пасти длинный язык, и снова атаковал. Сеймур уворачивался от когтистых лап, чувствуя, что силы покидают его. Раскрылась старая рана, полученная в битве с орками Орнака в Эстлинге.
Поднимая пыль Углук промчался позади царского гуля, рубанул того мечом по крестцу. Уйти он не успел, Царь развернулся, по-кошачьи ловко и быстро ударяя вдогонку волчьего всадника. Военный вождь вылетел со спицы убитого волка и грохнувшись оземь едва не был растерзан гулевой стаей.
Кранвельд во главе рыцарского клина, протаранил надвигающиеся на Углука полчища.
Копье, со звуком удара о дерево, вонзилось в бледное тело царя гулей. За ним еще одно. По небу просвистели стрелы, а рядом послышались боевые кличи троллей и их тяжелые копья обрушились на вечно голодное стадо.
Подоспела пехота.
Кранвельд развернул коня высоко поднимая сияющий молот.
-Свет, не отринь меня! – прошептал Сеймур Арлус, занося тяжелое орудие для удара.
Светящиеся бойки Паладинов обрушились на противное Свету порождение скверны. Череп Царя хрустнул под тяжестью Сеймуровой стали, как и хребет твари, от удара Кранвельда.
Царский гуль осел, пытаясь вернуть контроль над отказавшими
