тот случай не
вспоминай, если не хочешь, чтобы мне плохо стало.
- Потом я тобой займусь, не сомневайся. А с командой пусть
Зайцев работает, - в голосе звучали уже конструктивные нотки. – Он
с Сергеевым и Крапивиным команду удержат. Кстати, знаешь, что
твой Игнат на Оксане Слесаренко жениться хочет?
- Так у нее же двое детей.
- Считай, что трое. Вот мужик молодец, только родиться на
пятнадцать лет опоздал.
- Ты о чем? - удивился Платон Иванович.
- О женском, муженек, - успокоила жена. - Наслаждайся последним
днем свободы.
Тренер выключил телефон и глянул в сторону ворот. Игнат
Крапивин по привычке, слегка подпрыгнув, обхватил перекладину,
одним броском из центра достал левую штангу, затем правую,
привычно поплевал на руки и вышел на линию вратарской.
О том, что Игнат помогает семье Сергея Слесаренко, Платон
Иванович знал, хоть и не привык вмешиваться в личную жизнь
игроков. Слишком часто тот ездил в Москву. Возможно, дружба
и сочувствие между мужчиной и женщиной способны перейти в
любовь, но будет ли она искренней. Особенно, с ее стороны. В
Крапивине тренер был уверен. Знает, что делает.
«Откуда женщины обо всем узнают? - ревниво мелькнула мысль
об информированности жены. - Верно, что ум их отличен от
мужского большей широтой, но меньшей глубиной. Женщина может
одновременно варить обед, гладить белье, смотреть телевизор,
слушать радио, попутно болтая по мобильному телефону. Правда,
рассказать, что видела и слышала, не сможет. Хорошо хоть, что
белье поглажено, да обед готов».
Жену он любил нежно и трепетно, но в последнее время,
сам не зная почему, стал сомневаться во взаимности. Любит ли она его,
или просто, привыкла к совместной жизни?
Как хотелось, чтобы Игнат никогда не задал себе подобных
вопросов.
- Одним из ключевых моментов в игре станет противостояние
лучшего бомбардира чемпионата Роберта Белла и претендующего на
звание лучшего голкипера сезона Игната Крапивина, - сообщал
зрителям Горденков.
Тренер «Спартака» Андрей Карпинский с хмурым видом сел
в тренерское кресло на скамейке запасных. Прошлой ночью центральные
защитники Макс Кастро и Алекс Борхи опять тискали девок в ночном
клубе.
«Звезды», твою… - молча выругался. - Не начудили бы сегодня.
Президент клуба утром напомнил, что за зарплату, что они получают,
надо выигрывать все турниры, в которых участвуешь, вплоть до Лиги
Чемпионов. Достал своими попреками. Не нравится - сам тренируй этот
бразильский анклав. До сих пор от чемпионства не отойдут. Ох, чует
сердце беду»
Свисток. Игра началась.
Глава 2
Игнат
С первой минуты ярославцы прижали москвичей к воротам и
загнали в штрафную. Те нервничали и паниковали, хаотично
отбиваясь. Вратарь Прохорович к десятой минуте отразил три опасных
удара, но с четвертым справиться не смог.
- Гол! - всколыхнулись трибуны.
- С двадцати метров, без помех со стороны защитников,
Виталий Григорьев вгоняет мяч в «девятку» спартаковских ворот, -
комментировал Горденков. – Веселое начало. То ли еще будет.
Карпинский застыл на границе тренерской зоны. Совсем не играют,
мерзавцы, спят на ходу.
Он не признавал поражений и был по-спортивному зол. Игра
давно стала смыслом жизни, большая часть которой, с футбольной
школы принадлежала великому «Спартаку». Он играл, побеждал,
уходил и возвращался в мир, основанный мудростью Четверых Братьев,
на все времена утвердивших кодекс принципов и благородства
игры. Недаром, большинство болельщиков страны кричат хвалу
его команде. Были времена, когда спартаковцы в одиночку защищали
спортивную честь страны в Европе и мире, пока другие клубы
только строили жизнь в новой реальности, новой эпохе.
Недавно закончив играть, Карпинский чувствовал себя на поле,
с игроками. Он готов был тормошить и приводить в чувство каждого
из них. Президент клуба, толстый кошелек, привык попрекать
деньгами. А они не при чем. Только красный на белом, или белый на
красном, ромб имеет смысл. Остальное - суета.
- Сорокин! - позвал он капитана. - Степа, разбуди их. Иначе до
второго тайма не доживут. Лично каждого порву.
Платон Иванович радостно вскочил с кресла, как почувствовал
головокружение и легкую рябь перед глазами. Хорошо, что успел
схватить за руку верного Зайцева.
- Ты что, Иваныч? - озабоченно спросил тот.
- Ничего, - успокоил главный. – Все хорошо.
- Хорошо ли? - не поверил помощник, помогая сесть в кресло.
- Когда к чему-то идешь, - пояснял Кольцов. - И вдруг приходишь,
дух захватывает. Мы сегодня сможем. И мы их сделаем.
- Сделаем, сделаем, - успокоил Зайцев. - Нитроглицерин или
Валидол?
- Нитроглицерин, - вздохнул Платон Иванович. - Валидол горький.
«Эх, Петр Алексеевич, - благодарно подумал он. - Что бы я
без тебя делал. Вся «текучка» на тебе, все повседневные заботы,
решение насущных вопросов. Главный тренер разрабатывает стратегию,
а помощник воплощает в жизнь. Только не привыкай суетиться, чтобы
главного не упустить. Потом поймешь».
Игнат играл против солнца, и оно нежными майскими лучами
ласкало лицо и старалось не слепить глаза. Он любил солнце,
считая его первопричиной всего живого.
По утрам оно заполняло лучами окна крепкого деревенского дома,
где жила большая семья Крапивиных. Семья была строгих правил,
старательная и работящая. Отец - Сергей Петрович работал сельским
механизатором. Мать – Вера Степановна - дояркой на ферме. Среди
пятерых детей: трех братьев и двух сестер, Игнат был старшим. В
хозяйстве имелись корова, свиньи, куры, огород десять соток. Охранял
добро пес Балалай, звонко лаявший, но никого не кусавший. Любил
он слушать музыку, подвывая под гармонь и тявкая под балалайку.
Работы хватало с утра до вечера, особенно, летом и ранней осенью,
при уборке урожая. Часто оставаясь за старшего, Игнат зорко следил
за порядком, особенно, не позволял погодку Петьке обижать близняшек:
Дашку и Машку и самого младшего – Кольку. Почему в семьях средние
дети сплошь шалопаи? Наверно, потому, что ответственности за собой не
чувствуют, все-таки не старшие, а мудрой родительской любви к
младшим завидуют.
И злился Петька порой, да Игнат от природы крепок был, явно
в деда по материнской линии. И ростом, и силой. Только лицо
подкачало: угрюмое, сосредоточенное, с резкими неправильными
чертами. Не дать, не взять - аксаковский хозяин неведомого острова.
Только глаза были добрые и тоскливые.
Слов много Игнат не говорил. С Петькой управлялся просто:
сперва слово, потом подзатыльник, затем основанием ладони по лбу
(не больно, зато жутко обидно), а на крайний случай ладонью в
основание грудной клетки. Петька в себя только на полу приходил.
Кулаков Игнат никогда не сжимал, словно чувствовал, где у человека
болевые точки. Мать говорила, что от деда ему эта наука по крови
досталась. Большим мастером драки в молодости слыл.
В школе Игнат учился средне. Двоек, правда, ни разу не получал.
В основном четверки, иногда тройки проскакивали. Не было времени
«зубрить», до смысла предмета дойти хотелось. Знания получил, может,
не обширные, но надежные. Хотел после девятого класса в техникум, но
отец настоял, чтобы все одиннадцать закончил. Время, говорил, такое.
Без полного образования нельзя.
Любил Игнат землю, солнце, семью, родную деревню Крапивино
из села Крапивное, хотел посвятить жизнь крестьянскому труду. Но
все иначе вышло.
Началось с военной службы. Как призвали, в первый месяц,
в гарнизоне спартакиада проходила. Наспех собранную команду
молодого пополнения бросили на футбольное поле под ноги маститых
игроков. Игнату сразу определили место в воротах. Он не отказывался.
Надо, значит надо.
Порядка и сыгранности было мало, поэтому решили в первом
тайме держать оборону, а затем играть как получится. Получилось
хорошо. Защиту держали, не проваливались, бились за каждый мяч.
Дальние удары Игнат легко брал. Выяснилось, что он инстинктивно
чувствует за спиной ворота и правильно выбирает позицию. Первый
тайм на ноль отстояли. А во втором соперник подсел и посыпался.
Ребята осмелели и вкатили шесть безответных мячей. Выиграли
спартакиаду.
На следующее утро у лучшего нападающего Яшки Петухова под
левым глазом синяк вскочил. Упал, говорил, на зарядке. Подошел к нему
после завтрака Игнат, тот и не выдержал. Подошли вечером после
игры трое, отвели к складам. Били в живот и по ногам, приговаривая,
что буреть и рыпаться молодым не положено. Один в лицо зацепил, так
другой наорал на него, видно, говорил, будет. Хитрые, сволочи.
Игнат попросил за обедом показать кто. Яшка показал. Взял тогда
Крапивин поднос, да проходя мимо стола на одного из них нечаянно
опрокинул. С ног до головы облил супом, лапшой, гуляшем, киселем.
Тот хотел вскочить, да наткнулся основанием шеи на ребро ладони и
как студень на пол сполз.
- Вечером, у складов? - спросил Игнат троих, застывших на стульях.
Вечером пришел с Яшкой к установленному месту. Никто не явился.
На следующий день в обед снова пошел к тому столу. Там занервничали.
Остановился.
- Из наших кого еще тронете, пришибу, - тихо и членораздельно
произнес. - Без синяков дух выпущу и медицина не поможет.
Сказал и пошел обедать. Говорят, давно «молодые» так спокойно не
жили.
Взяли Игната в сборную гарнизона, а тут первенство округа.
Выиграли. Раньше никогда не выигрывали. В последней игре до
послематчевых пенальти дело дошло. Два раза прямо в него игроки
соперника били, а в третий вообще, мимо. Это с одиннадцати метров-то.
Через месяц вызвали к командиру полка.
- Вот он, наш талант, - представил он его незнакомому майору.
Глава 3
Талант
Майор оказался функционером из ЦСКА, проверяя округ на
наличие футбольных талантов. Посмотрел, проверил силу, скорость,
выносливость. Годится, говорит.
Тогда Игнат еще не понимал, что началась новая жизнь,
неразрывно связанная с футболом.
На базе ЦСКА готовили резерв для команды мастеров. Режим
был жесточайший, нагрузки запредельные, конкуренция дикая. Самый
натуральный естественный отбор. Многие не выдерживали, а Игнат
становился только сильнее, прикипая сердцем к игре. К силе и
выносливости добавились эластичность мышц и кошачья ловкость.
И желание, постоянное желание сражения. Едва ли
