Уроки

–Ваше величество, всё готово! – голос Маркуса был полон отвратительного заискивания. Что делать? Такова натура самого Маркуса – одного из ближайших советников сначала короля Вэлтора, затем его сына Рудольфа…
Рудольф был уверен, что Маркус, если будет необходимость, переживёт и его. даром, что Маркус уже в возрасте увядания, а Рудольф только в расцвете сил. Маркус несгибаем, и всё его заискивание всего лишь обманка. Сам он режет и рубит похвалой не хуже ножа.
–Да, я уже иду…– Рудольф глянул на себя в зеркало, не веря, что этот день настал. Много раз он представлял себе, как станет королём, как впервые наденет тяжёлую мантию отца, его корону...он думал, что никогда не забудет день, когда это случилось.
Но теперь он немного потерялся во времени.
–Какое сегодня число? – спросил Рудольф мрачно.
Маркус не удивился, ответил всё также заискивающе:
–Сегодня, мой король, тринадцатое. Среда.
Рудольф кивнул, принимая ответ. Что ж, тринадцатое. Значит, прошло всего две недели после того, как…
***
–Позови моего сына! – король Вэлтор был убийственно спокоен. Впрочем, те, кто знали его по-настоящему, то есть ближайшие советники, прекрасно понимали, что спокойствие это – самое опасное состояние для владыки. Спокойствие – это точно принятое решение.
Рудольф – десятилетний наследник своего могучего, прославленного отца, появился меньше, чем через пять минут. Вошёл без страха, но с сомнением: он не сомневался в том, что сейчас будет выволочка. Было за что. Например, за несданный урок истории, или за дурно выученный урок языка…
–Проходи, – Вэлтор всё с тем же спокойствием приветствовал сына. – Мэлгор рассказал мне сегодня кое-что.
Рудольф с трудом удержался от стона. Мэлгор! Его проклятый учитель! Вечный доносчик, никогда не упускающий случая наябедничать: «а ваш сын, мой король, сегодня ошибся с датой».
Рудольф вообще не мог понять, откуда такое рвение у Мэлгора? Да и потом, он доносил буквально за каждую мелочь, и как радовался серьёзным проступкам!
–Что же, мой король? – отец не заговаривал, и Рудольф решил приблизить выволочку.
–Он сказал, что ты пообещал сыну кухарки пятнадцать ударов розгами.
Рудольф едва не рассмеялся от облегчения: дело не в невыученном уроке! Боже, как славно! Да, было дело, он пообещал.
После урока с Мэлгором вышел на тренировочный бой во дворе с приставленным к нему рыцарем. Бой шёл плохо, Рудольф, и без того не самый лучший воитель, совершил грубейший промах, и рыцарь сбил его с ног.
И в этот момент, сын кухарки, этот представитель глупейшей черни, издал смешок. Он вышел как раз на двор, чтобы принять зеленщика, и стал свидетелем того, как наследный принц короля Вэлтора упал на траву.
Никто не засмеялся. Не засмеялся рыцарь-наставник. Не засмеялся его оруженосец. Не засмеялся и зеленщик. А вот сын кухарки издал тихий смешок. И Рудольф, у которого и без того было отвратительное настроение, взбеленился, вскочил на ноги и бешено закричал:
–Ах ты свинья! Смеяться решил надо мной?! Я велю, чтобы тебе всыпали! Десять, нет, пятнадцать раз! Розгами!
Вот тут кухаркин сын почему-то смеяться перестал. Рудолфь не считал уже это происшествием, и сладкий пирог с орехами после сытного обеда уже унёс все невзгоды, но теперь, оказывается, это происшествие стало известно отцу.
–Он смеялся надо мной, отец…ваше величество.
Рудольф всё ещё путал те моменты, когда отец был королём, а король отцом.
–И всё? – уточнил Вэлтор спокойно.
Рудольф почувствовал что-то неладное, но отпираться не стал:
–Да, ваше величество.
***
Молодого короля приветствовали с подобающим восторгом. Что ж, обо всём позаботились дорогие советники короля Вэлтора, ставшие теперь советниками короля Рудольфа. Толпа усыпала путь нового владыки цветами, встречала звонкими аплодисментами и была так счастлива, что это было даже неприлично. В конце концов, прошло всего две недели после того, как по этой же дороге пронесли торжественно гроб с телом короля Вэлтора, и толпа рыдала и рвала на себе волосы в скорби о нём.
И Рудольф тогда шёл по этой дороге за телом отца, опустив голову. Виноватый для бога, невиновный для своего убеждения, хорошо выучивший уроки своего отца.
***
–То есть ты потребовал пятнадцать ударов розгами для кухаркиного сына за смешок, что он себе позволил? – уточнил Вэлтор с каким-то удовлетворением.
–Да, ваше величество, – Рудольф не понимал, куда дует ветер, но чувствовал, что лучше покоряться королю, а не держать ответ перед отцом.
–Ты будущий король, – промолвил Вэлтор. – И ты будешь иметь власть над народом. А это значит, что ты должен знать народ, и то, чем он живёт. Отправляя солдат на войну, ты должен будешь знать запах крови. Требуя повышения налогов, пройтись по самым нищим улицам. Ругая и кляня за любовь…впрочем, об этом поговорим чуть позже. Суть проста – ты должен знать, что твои слова – это не слова крестьянина. Твои слова вес. Твои слова закон. И на тебе ответственность за каждое произнесённое слово. Ты не должен быть необдуманным. И ты должен знать, что говоришь…
Король сделал знак слуге, стоявшему до сих пор за спиною Рудольфа, и тот вышел. А через пару мгновений вернулся, принёс  широкую скамеечку, снова вышел…
Но вскоре опять вернулся с длинными розгами и ведром воды. Рудольф непонимающе, но с бессознательным страхом оглянулся на отца.
–Сколько ударов ты назначил тому мальчишке? – спросил король. Не отец. Король.
Рудольф мог сказать о десяти, ведь изначально он сказал именно так. и только потом добавил ещё пять. Но Рудольф понял, что отец ждёт от него честности и ответил:
–Пятнадцать, ваше величество.
–Ложись, – велел король, указывая на скамейку. – Тебя никогда не секли. Что ж, опробуй. Может быть, испытав на себе розги, ты будешь аккуратнее в словах и решениях. Может быть, станешь спокойнее и не будешь гневлив.
Рудольф сглотнул. Ему казалось, что отец шутит. Не может же такого…
–Ступай, или тебя отволокут! – в голосе короля Вэлтора ни капли ярости. Холодный приказ, и Рудольф на ватных ногах подошёл к скамейке, неумело пристроился.
–В половину…нет, даже в четверть, – сказал король слуге. – Засечь своего сына я не желаю.
Слуга коротко ответствовал о том, что понял, свистнули розги, и тело Рудольфа обожгло отвратительной, мерзкой, всепоглощающей и едкой болью. Он, забыв о том, что обещал себе быть храбрым, закричал.
–Раз, – Вэлтор не отреагировал на  его крик.
Слуга бил в четверть силы. Но Рудольф не знал этого. Он, всё-таки изнеженный, вообще представить не мог, что такое настоящий удар розгами, полученный от тех мастеров, что с одного удара рассекают до кости…
Пятнадцать ударов забрали все силы Рудольфа, он упал со скамейки в слезах, скуля и дрожа всем своим тельцем. Он не был похож сейчас ни на короля, ни даже на человека.
–Раны заживают, – отец бережно помог ему подняться с пола, поправил одежду, ласково провёл по щеке, стирая слёзы. – Все раны заживают, остаются лишь уроки.
***
–Да здравствует король Рудольф! Да здравствует король Рудольф! – это уже не толпа. это придворные, разодетые ради такого торжества побогаче, залитые духами, запудренные. Сейчас они его любят, и сейчас ждут от него того, что он, следуя политике своего отца, оставит их на прежнем месте. а если повезёт, то от молодости и неопытности своей, попадёт под чьё-нибудь нужное влияние, и тогда…
И тогда всё! Одно королевское солнце!
Советники перемигиваются – ради этого стоило пойти на преступление. Да и преступление ли? Нет, так, спасение. Спасение собственных душ и мест, которые желал отнять король Вэлтор, не то заподозрив что-то, не то устав от них. Кто этих королей разберёт?
***
–Позови кухаркиного сынка, – Вэлтор снова обратился к слуге. Король всё также приобнимал своего заплаканного сына, но рука его как будто бы стала тяжелее.
–Я не злюсь…не злюсь на него, отец! – Рудольф вдруг понял, что не просто так слуга не убрал скамеечку и разлохмаченные розги. Не просто так!
Ввели бледного, ни кровинки в лице, высокого и худого кухаркиного сына. Его имени Рудольф не знал. Он вообще не замечал до сегодняшнего дня этого мальчонки, который был старше его на две головы и на целую пропасть ниже по положению.
–Мать его плачет, ваше величество, – сказал слуга, – я её отшвырнул там.
Рудольф сжался в комочек. Что-то страшное произошло из-за него. Бедную женщину, ту самую кухарку, что умело творила обеды и всегда привечала его, Рудольфа, на своём кухонном закутке, всегда угощая его чем-нибудь сладким, отшвырнули лишь за то, что она пыталась не пустить сына.
И что будет с ним?..
–Мой сын, твой принц, – заговорил Вэлтор, отпуская руку с плеча Рудольфа, – велел дать тебе пятнадцать ударов розгами. Я не стану вмешиваться в справедливость и несправедливость его решения. Я приучаю его к ответственности, и я утверждаю его наказание.
Кухаркиного сына слуга толкнул на скамью:
–Живее!
И Рудольф не выдержал. Он бросился перед отцом на колени, взмолился:
–Прошу, отец! Не надо! Я снимаю наказание. Я не хочу. Не надо!
Это была историческая, дикая сцена – наследный принц заступался за сына кухарки. Жаль, некому было оценить это. Король на сына даже не взглянул, холодно промолвил:
–Слово короля – закон. И прежде, чем сказать это слово, король должен всё уметь обдумать.
–Я обдумал! Прошу, отец, не надо! – Рудольф снова рыдал. От страха. От обиды. От ненависти к себе и от бессилия.
–Начинай! –велел Вэлтор слуге. – Вполсилы.
Сына кухарки уже секли пару раз. Он честно выдержал два удара без рёва и вскрика, а потом сломался. Но к четырнадцатому удару затих, и только вздрагивал всем телом, когда розги касались его. голова бессильно моталась по скамеечке, как у куклы.
Рудольф пытался отвернуться, но король велел ему:
–Смотри. Король никогда не должен отворачиваться. Он до конца несёт ответственность за то, что делает и за то, что сделано по его слову. Смотри! Король принимает чужую боль как свою. Так он чувствует народ. Не смей отворачиваться и смотри. Это всё из-за твоего слова.
Рудольф смотрел. Смотрел и тихо плакал. И ничего не мог изменить. В его хрустальной, ещё чистой душе, зарождалась тьма, пришедшая из ненависти, ненависти к отцу и его урокам. В этот день что-то навсегда сломалось в принце Рудольфе. В этот день он, наверное, впервые по-настоящему возненавидел.
***
–Долгие лета, мой король!
–Да здравствует король Рудольф!
–Ваше величество, если позволите, я не успел поговорить с вашим отцом об одном важном…
Они говорили со всех сторон. Выражали свою верность, спешили уже просить, прикрываясь: «ваш отец обещал». Они думали, что он наивен. Но Рудольф не был наивен. Он улыбался холодно и равнодушно, следил глазами за теми советниками, жизнь которых должна была оборваться этой ночью, за отравленным вином, что они пили.
Отец учил его быть жестоким и нести ответственность за свои поступки. Сейчас свою ответственность Рудольф видел в том, чтобы стереть всякое упоминание о том, что произошло в ночь гибели его отца и в ту ночь, что была перед нею.
***
–Пятнадцать, – слуга, тяжело дыша, отшвырнул на пол розги. – Этот без сознания.
–Это хорошо, – одобрил Вэлтор. – Закончи дело и свободен.
–Здесь? – уточнил слуга, доставая из-за пояса кинжал. Рудольфа передернуло, он вцепился