Плач граммар-наци + запах навоза

до набоковского рассказа «Подлец» («обеими руками схватил хлеб, засопел, сразу измазал пальцы и подбородок в сале»).

Роман, по большому счету, состоялся лишь как материал для литературной викторины. Раз уж к слову пришлось: потом букероносного Шишкина не единожды уличали в плагиате. Но это совсем другая история…

В 2005-м лавров сподобился Денис Гуцко за роман «Без пути-следа». Главной интригой 350-страничного романа было получение российского паспорта, а основным содержанием – вялые и сумбурные рефлексии анемичного протагониста. Гуцко назначили лауреатом исключительно в пику тогдашнему председателю жюри Аксенову – тот чересчур ретиво опекал своего приятеля Наймана. В итоге букеровский ареопаг предпочел безвестного ростовчанина маститому питерцу. Экая прелесть: назло маме уши отморожу! В будущем эта задорная детсадовская фронда станет едва ли не традицией.

В 2007-м «Букер» достался Александру Иличевскому за роман «Матисс». Не обольщайтесь, фовизм тут не при чем. Книжка могла бы называться «Сезанн», «Гоген» или «Тулуз-Лотрек», – титул ровным счетом ничего не меняет, ибо речь тут про математика, который пошел бомжевать. И опять-таки не обольщайтесь: бомжи, включая главного героя, – так, шелупонь и статисты. Автор большей частью демонстрировал свои риторические таланты, предаваясь извитию ничего не значащих словес: «Он был опьянен ватными снами, природа его стала продвигаться в сторону призраков, чья умаленная существенность наделяла той же аморальностью, не прикладной и потому неявленной, покуда содержащей его в неведении». Червонец тому, кто хоть что-то понял. Да, все-таки, а как насчет Матисса? Г-н сочинитель важно разъяснил, что Матисс – фигура умолчания, которая незримо структурирует смысловую наполненность романа. Стольник тому, кто хоть что-то понял! Ну о-очень интеллектуальная проза…

В 2009-м отметили Михаила Елизарова за роман «Библиотекарь» – и снова из одного только фрондерства. Член букеровского комитета Александр Кабаков в сердцах обозвал книжку «низкопробным фашистским трэшем», – вот вам и результат. Больше всего «Библиотекарь» напоминал «Банды Нью-Йорка» в постановке заводского драмкружка: «Анна сшибла цепом шишак с головы наступающего крикливого евнуха… Второй взмах цепа вмял пегую прядь в хрупнувшую кровью височную кость. В следующий миг когтистый багор впился Анне в шею». Реестр раздробленных костей и отрубленных конечностей занимал 80 процентов текста, никак не меньше. Странное дело, но голливудская резня бензопилой и прочими колюще-режущими инструментами оказалась щедро пересыпана признаниями в нежной любви к СССР. Автор, что характерно, при этом имел весьма отдаленное представление о советских реалиях: «председатель совхоза», не угодно ли? Стиль… да вот вам образчики для дегустации: «мачете импортного производства», «кивающий палец» и проч. No comment.
В 2010-м премию пожаловали Елене Колядиной за роман «Цветочный крест», – настал звездный час «Русского Букера»: масса абсурда возросла до критической. Этакого ядреного срама отечественная словесность не знала ни до, ни после. «Цветочный крест» был достоин помещения во ВНИИ метрологии как эталон графомании. От более развернутой оценки воздержусь, поскольку Роскомнадзор исключил обсценную лексику из публичного употребления, – а иная здесь немыслима. Авторесса затеяла писать о Древней Руси, не зная матчасти. В итоге герои лихо оперировали современной лексикой («атмосфера», «клиентура», «зарплата», «инженер»), поедали картофельные рогульки (в допетровские-то времена!) и цитировали советскую попсу («не сыпь мне соль на рану»). Впрочем, дикие анахронизмы меркли рядом с чудесами оптом и в розницу.

Персонажи умели «топорщить глаза», имели «каурые ляжки» и «узорные брови», а у главной героини обнаружились две правые руки: «стала, опустив десницы». Она же ухитрилась родить, стоя на коленях перед образами – каково?! Грех промолчать и о красотах слога: «Иисус Христос накормил тучу хавальщиков».

Главным достоинством книги был признан «продуктивный запах навоза» (формулировка члена жюри Евгения Попова). Более внятного комментария никто из судей не дал. Наиболее правдоподобная версия гласит: в 2010-м перед «Русским Букером» маячила отчетливая перспектива закрытия (денег не хватало), и жюри напоследок решило громыхнуть дверью: а вот вам, собаки серые! Традиция, как и было сказано…

Можно было бы потолковать про аморфного Маканина, про мутно-орнаментальную Славникову, про непроходимо артхаусного Шарова, про несуразного Снегирева – да стоит ли, право? И без того все понятно.

Суть важный вопрос: чем букеровский лауреат отличается от среднестатистического литератора? Да ничем, в сущности. Ибо за букероносцами не числится никаких открытий: ни эстетических, ни стилистических, ни психологических. Павлины – те же куры, заметил Гуцко. Только в маскарадных костюмах.

И еще один любопытный вопрос вдогонку: есть ли жизнь после «Букера»? Ответ отрицательный. Лауреатов обычно обсуждают неделю, от силы две, а потом благополучно забывают. Павлины, говоришь? Хм… Гуцко с мужеством камикадзе заявил: «Не представлю ничего стоящего в ближайшие год-два – прошу списать в утиль». Не представил, хоть и старался. «Покемонов день», «Домик в Армагеддоне» и «Бета-самец» не впечатлили решительно никого. Колядина издала сиквел своего шедевра под названием «Потешная ракета», – но не потешила ни публику, ни критику. Иличевский переквалифицировался в упра… прошу прощения, в эссеисты. Елизаров исполняет песни собственного сочинения (бард-панк-шансон, крутянская крутизна!), а последний его сборник продается в столичных книжных магазинах с 70-процентной скидкой. Взвешены и найдены легкими, что тут еще скажешь…
Институт литературных премий в России давно и прочно себя дискредитировал. «Нацбест», учрежденный питерским издательством «Лимбус-Пресс», обслуживает клановые интересы: едва ли не в половине случаев премию имени «Лимбуса» получает автор «Лимбуса», а надзирает за процессом главный редактор «Лимбуса». «Большая книга» менее предсказуема в деталях, однако не изменяет себе в главном: в отрицательной селекции. Скажем, год назад премия и три миллиона наградных достались полуграмотной и слезливой Гузели Яхиной (о ней как-нибудь потолкуем). Продуктивный запах навоза ощутим повсеместно. Но у «Русского Букера» он гораздо заметнее, не находите? Потому почтим бесславную дату минутой молчания.

P.S. Статьи давние, но тем и хороши, что можно сделать ретроспекцию и увидеть, что с тех пор ничего не изменилось. УЖАСЫ!!!