министра внутренних дел Щелокова. И только тогда, со скрежетом разгоняясь, милицейская машина пришла в движение. «Мафию» выловили, Феоктистова расстреляли, остальных наказали по-разному. Но слухи еще долго не утихали, будоража умы ленинградских обывателей.
Когда Настя гуляла с Аленой и Толиком по Адмиралтейскому саду, она поделилась с ними своими впечатлениями о студенческой жизни. Оказалось, что у Толика, поступившего в ЛИАП, все вокруг было то же самое. А Алена, теперь уже студент-психолог, сказала:
- Этих инфантилистов создают родители своей леностью. Не считают для себя нужным подолгу говорить с детьми и по максимуму им объяснять, как существовать в этой жизни среди других людей и какие подводные камни могут их ждать. И считают с самого начала, с самого раннего возраста детей, что их родительский долг - побольше запихнуть ребенку в рот еды, закутать его в как можно большее количество одежды и максимально его изолировать в узком мирке, чтобы как-то оградить от негатива. А в результате - ограждают от любой информации. Потом платят за это всю жизнь, причем часто - в прямом смысле. Разве это редкость, когда тридцатилетний, а то и сорокалетний инфантилист постоянно вытягивает из пожилых родителей деньги? И последние считают, что все в порядке вещей, что это продолжение выполнения ими своего родительского долга. Тьфу!
Толик вписался в разговор, поддержав утверждение, что родительское воспитание - самое главное для личности. И привел анекдот.
- Короче, казарма после отбоя. Все спят. Вдруг рев: "Фонтаны! Газоны! Клумбы!" Все повскакивали, мгновенно оделись, построились. Оказалось, команды "подъем" не было, дневальный вообще не при делах, а орал с койки один черпак. Дембеля ему вломили. Но на следующую ночь опять: "Фонтаны! Газоны! Клумбы!". Его уже сильнее отоварили и сказали: "Еще раз ночью пикнешь - убьем!". Но на третью ночь все опять то же самое. Тогда ему говорят: "Слушай, может, тебя вообще в дурку надо?" Он отвечает: "Нет, не то. В шестом классе меня отец привел в ЦПКиО и пока гуляли, рассказал, что уважающие себя мальчики не должны даже думать об онанизме. А в конце сказал: вот если сам об этом подумаешь, пусть у тебя наш разговор и этот парк перед глазами встают!"
- А великовозрастные? - захотела услышать Настя мнение Алены.
- Великовозрастные - те же бывшие инфантилисты, - ответила Алена. - Просто жизнь их уже пообтесала. Окружающий мир их под себя лепил. Поэтому выживаемость у них выше. А вообще, грустно это все. Ведь все это большинство, которое на сессии преподы едва на тройки вытягивают - наши будущие инженеры. А где-то еще и будущие врачи учатся, и там, наверняка, та же самая фигня творится. И за все это спасибо только всей массе родителей. За то, что разорвана связь поколений. И когда-то нам это аукнется. Я думаю - очень скоро.
В тот день этот разговор расстроил Настю еще больше. Правда, потом она подумала, что пока все ее общение происходило только внутри группы. Но всего на их курсе факультета четыреста человек, которых она даже не знает. После первого курса они все вместе поедут в совхоз на уборку картошки. И вот там-то и появится тот, с кем Настя будет вечерами гулять под звездным небом, обсуждая Толстого, Дали и Вивальди, взявшись за руки и вздрагивая от прикосновения друг к другу, а потом настанет миг первого поцелуя...
Летнюю сессию, как и зимнюю, она сдала успешно. Потом студентов дернули на какую-то непонятную практику, но после нее все же дали отдохнуть месяца полтора с лишним. А потом пришло время совхоза.
Курс загрузили в автобусы и долго везли по раздолбанным дорогам Ленинградской области. Приехали только поздно вечером.
Вдали виднелись огни небольшой деревушки, за которой тянулись бесконечные поля и пустыри. С другой стороны нависал мрачноватый лес. Сам же студенческий лагерь представлял собой скопление деревянных избушек с отдельным входом в каждую комнату примерно на полтора десятка человек.
Следующий день начался с утренней линейки, на которой выяснилось, что в лагере нет ни одного преподавателя, тогда как у всех предыдущих курсов студенческими сельхозработами всегда руководили представители преподсостава. Настин же курс попал под новацию, которая называлась "студенческое самоуправление". Рулил сельхозотрядом "штаб", состоящий из десятка парней-старшекурсников. Все они были активными комсомольцами-общественниками. Сами штабисты картошку не собирали. Их задачей было поддержание дисциплины и борьба за выполнение плана.
За нарушение дисциплины студент мог получить выговор, что в скором будущем означало лишение стипендии на ближайший семестр. Повторение проступка вело к строгому выговору, а дальше уже светило отчисление из сельхозотряда, что означало – и из вуза.
Главным криминалом считалась самовольная поездка в Ленинград, даже только на ночь (легально отпроситься было невозможно). А хотели бы ее очень многие, слишком уж скучной и некомфортной оказалась совхозная жизнь. Чтобы выполнять план, надо было собирать картошку довольно быстро. Правда, так работали не все. Часть парней-великовозрастных, имевших приятельство со штабом, закидывали ведра с картошкой в кузов на прицепе. Для молодого крепкого мужчины, часто дружного со спортом, такая нагрузка была сродни спортивной и не настолько утомительной, как у остальных - тех, кто не успевал даже разогнуться.
Штабисты ходили по полю, отслеживая, как кто работает. Выявив отстающих (тех, кто, по их мнению, мешает выполнению плана), этих отстающих собрали в отдельную бригаду, которую официально назвали "бригадой большого сачка". Эта бригада должна была идти на построение или на поле, пронося перед собой детский сачок для бабочек, и даже обедать они должны были за отдельным столом. Костяк бригады составили мальчики-инфантилисты, но было и несколько девочек. Попасть в эту бригаду боялись все (кроме великовозрастных, так как они туда никогда не попадали).
"Идиотизм, - думала Настя. - Если так важно выполнить план, то почему не привозить на помощь старшекурсников? На несколько дней - одних, на несколько дней - других. Народу на факультете прорва. А для старшекурсников это лишь приятное разнообразие, отвлечение на несколько дней от учебы".
Сентябрь выдался сырой и холодный, потихоньку появлялись первые простывшие.
Самым большим разочарованием для Насти оказалось то, что народ в остальных группах курса был такой же, как и в ее группе. Романтические планы рушились.
"Ну и черт с вами со всеми,- думала она. - Вот вернемся в Питер, постараюсь найти знакомства в других вузах. Алену задействую, Толика. Это просто я в такой тупой институт попала. Кто бы знал раньше!"
Несмотря на официальный сухой закон, по вечерам после работы почти все парни в лагере пили. Метатели ведер не утруждали себя конспирацией, под утро наваливая горы пустых бутылок возле своей избушки. Мальчики-инфантилисты с наступлением темноты чуть ли не по-пластунски уходили пить за перелесок, и главным для них было не попасться, так как угроза наказания (выговора с последующим изъятием стипендии на весь семестр) существовала только для них. Штабисты распивали у себя в штабе.
В пятнадцати минутах ходьбы располагался лагерь Театрального института. Однажды Настя после работы решила вечером прогуляться туда и посмотреть на чужих студентов хотя бы издалека. После ужина, когда другие девушки завалились на свои койки, она накинула ватник и незаметно вышла из лагеря.
Прошагав по тропинке через перелесок, она вышла на небольшую возвышенность, с которой лагерь театралов открывался, как на ладони.
В лагерь въезжали автобусы. Очевидно, это прибыло пополнение. Настя вгляделась - вновь прибывшие больше походили на старшекурсников. Понятно, что их прислали на помощь. Очевидно, там к выполнению плана шли более умным путем, без размахивания сачком для бабочек.
Вдруг ей на плечо легла рука.
Артем!
Его не любили. Артем был одним из штабистов, а нацелен он был на ускоренную карьеру после института, причем общественную, а не научно-производственную. Сейчас Артем тряс Настю за плечи, приговаривая:
- Вороницына, ну что мне с тобой делать? Ты в курсе, что покидать лагерь без разрешения запрещено? Все-таки выговор решила заработать? Стипендия тебе сильно надоела?
- Эй, а меня потрясти не хочешь? - раздался негромкий голос.
Артем резко оглянулся. За ними наблюдал незнакомый парень, он явно был из Театрального. И, похоже, старшекурсник.
"Сейчас Артем его уделает, - с тоской подумала Настя. - Он мощнее, да еще и самбист».
Но неожиданно Артем отступил.
- Ступай в лагерь, потом поговорим, - негромко приказал он Насте.
Она медленно пошла прочь, потом все же обернулась и услышала, как Артем сказал парню:
- Ты из другого института. Вот и не суйся в наши дела, мы же не лезем в ваши.
Парень пожал плечами, развернулся и ушел.
А на следующий день к Насте подошел другой штабист, Гена.
- Настюха, - сказал ей Гена вполголоса. - Я тут прослышал, что на тебя Артем наезжает. Так вот, я его предупредил, что если ты на него пожалуешься, то по кумполу уже я ему настучу. И хватит тебе по борозде раком ползать. С сегодняшнего дня вместо поля будешь выполнять мелкие работы по лагерю. Ну, подмести, на кухне хлеб нарезать. Сможешь валяться и отдыхать сколько хочешь, отсыпаться даже.
- С чего вдруг такая благотворительность? - подозрительно спросила Настя.
- Да нравишься ты мне. Нет, ты не думай, я не соблазнять тебя собираюсь. Ты девчонка серьезная, да и я не кадрильщик какой-нибудь.
Вечером они вдвоем гуляли вокруг лагеря. Опершись на руку Гены, Настя смотрела на звезды и говорила, рассказывала... О своих интересах, мыслях и надеждах. Гена больше молчал, в основном - слушал, а слушать он умел.
Вдруг Настя что-то вспомнила и хлопнула себя по коленке:
- Слушай, мне рассказали, что в этой деревне одна женщина на картах гадает! Давай к ней зайдем и нам погадать попросим?
Гена кивнул.
Нужный дом они нашли без труда, но при попытке зайти во двор были остановлены яростными атаками пса, который выскочил из своей будки и, захлебываясь злобным лаем, рвался к непрошеным гостям. Лишь длина цепи мешала ему до них добраться.
Тут же во двор выскочила женщина в ватнике на вид лет сорока пяти-пятидесяти, мельком глянула на молодых людей, после чего утихомирила пса и загнала его обратно в будку.
- Здравствуйте, Татьяна Андреевна, - вежливо приветствовала ее Настя. - Мне как-то сказали, что вы на картах гадаете, и дом ваш показали.
- Вы студенты, что ли? - спросила женщина.
Получив утвердительный ответ, она сказала:
- Нет, ребята, я больше никому не гадаю. Ни своим, ни чужим.
- А-а, ну извините, - разочарованно протянула Настя.
Но Татьяна Андреевна вдруг добавила:
- Я потому перестала, что все последние три раза последней картой пиковый туз выпадал. Чувствую, и дальше он всем выпадать будет. Какая-то большая беда на нас всех надвигается.
- А что это может быть за беда? - удивилась Настя.
- Откуда же мне знать? Может, холера, как в Одессе несколько лет назад.
Извинившись перед хозяйкой за беспокойство, молодая пара
