- Ишь, какие важные! – частенько повторяла уборщица тётя Аня из пятой квартиры. – Мимо протопают – ни поздороваются, ни слова доброго. Задерут нос выше звезд – и ходят, земли под ногами не чуют.
- Да-да! - тут же подключалась полная румяная Глафира Ильинична с первого этажа, - оденутся, фу-ты ну-ты, в заграничную одежду, да вышагивают по двору будто две серые цапли.
Касаемо цапель – в этом почтенная матрона была права только наполовину. Дочки Валентины Загребалиной, и правда, были худосочными невзрачными девицами. Из всей палитры красок серый цвет действительно был самым подходящим, которым можно было воспользоваться для описания обеих сестер. Природа одарила их светлыми, цвета жухлой соломы, волосами и совершенно невыразительными бесцветными лицами. Голосами девушки обладали тихими, но не теми, в которых прослушивается мелодичная трель колокольчика или журчание ручейка, что так свойственно молодости, а скрипуче-занудными. В общем, если бы художнику пришло на ум написать их портрет, он, скорее всего, воспользовался бы именно серой краской со множеством её оттенков.
Единственное, что отличало обеих барышень в компании остальных ребятишек – это красивая импортная одежда. В то время, как основная масса детей ничем не выделялась и была одета в обычные школьные формы или в лучшем случае в трикотаж местной фабрики, на Оксане и Анжеле Загребалиных можно было видеть джинсы «Levis» и модных в ту пору красивых полосатых джемперах из тонкого материала, произведенного в Европе.
А вот Руслан и Олеся Дубовские ни худобой, ни стройностью не отличались. Наоборот, неповоротливого и мешковатого Руслана даже в футбол играть не всегда брали. Не умеющий быстро реагировать на события, происходящие во время соревнования местного масштаба, он то и дело пропускал мяч, который ему метко пасовали более проворные игроки. А то и вовсе падал совершенно на ровном месте. И пока он потом, пыхтя и сопя, поднимался – мячом успевали завладеть другие мальчишки.
- У-у-у! – грозились потом дворовые ребята, показывая Руслану кулаки, ‒ слон в посудной лавке! Если бы не ты – мы стопроцентно бы победили! Попробуй сунься ещё только к нам, мы тебе покажем, что такое ловить ворон во время игры!
Но проходило время – всё постепенно забывалось. И Руслана снова можно было увидеть среди ребятишек, гоняющих по двору потертый кожаный мяч.
По большому счёту, Руслан Дубовский был единственным, кого хоть изредка, но всё же принимали в игру. А вот Олеся ни с кем во дворе не дружила. При этом она всех презрительно называла всех или «бездарными», или «слабоумными», предпочитая более продвинутые во всех отношениях компании. Ну а двойняшки, сестры Загребалины, и подавно не проявляли к ребятам со двора никакого интереса. Им было безразлично, примут их играть или нет: барышни, с головы до пят одетые во всё заграничное, жили какой-то своей, отдельной от прочих, жизнью.
- У них и фамилия-то – ты подумай – Загребалины! – кривила губы в насмешке тётя Аня, выливая под куст акации воду из ведра, - всё себе, все себе! Соответствующая фамилия! Руки-то, оно и есть, загребущие! Я вон Лерке лишнего платья купить не могу, сама обноски донашиваю, а этим брюки – не брюки, юбки – не юбки.
‒ Точно-точно, ‒ как из-под земли тотчас вырастала Глафира Ильинична, - напялили шмоток да обувок заграничных – и изображают из себя цариц. Разве только корон ещё им не хватает!
Нельзя было сказать, что младшие Загребалины стремились кого-то изобразить. Скорее, они просто держали себя слишком уверенно, и при всей их неказистости эта уверенность граничила с долей высокомерия. Словно каждый раз одним своим видом показывали: «Вот мы – а вот вы. И знайте дистанцию».
***
Лерочка возвращалась из института, когда её окликнули. Она обернулась и к своему удивлению обнаружила, что её звала Олеся Дубовская.
За всё время, пока Лерочка знала эту семью, они с Олесей никогда не дружили. В лучшем случае перебрасывались при встрече дежурным «Привет», а бывало, что Олеся, которую можно было заметить в компании более старших ребят, проходила мимо и делала вид, что никого и ничего вокруг не замечает.
Пока Лерочка напряженно соображала, зачем она могла понадобиться никогда не обращавшей на неё внимания Олесе Дубовской, та, не дойдя нескольких шагов, заговорила:
- Послушай, ты ведь на физмате учишься? Так?
- Ну? – безо всякого интереса отозвалась Лерочка, смекнув, что сейчас услышит просьбы что-нибудь решить.
Она не ошиблась. Олеся, которая никогда не была в ладах с математикой, не замедлила выложить свою просьбу: ей действительно надо было помочь с решением нескольких задач.
- А ещё… - Олеся снизила свою речь до шёпота, - может быть, ты меня поднатаскаешь перед экзаменом по некоторым темам? И, пока Лерочка думала, как ей отвертеться от этого предложения, хитро подмигнула:
- В деньгах не обижу, не бойся.
- Какие еще деньги? – без ложной скромности удивилась Лерочка, ‒ да и вообще я всего-навсего первый курс заканчиваю. Тебе бы опытного преподавателя найти, раз экзамен на носу…
Но Олеся уже тащила её к своему подъезду.
Лерочка оказалась в доме Дубовских впервые.
- А зачем вам столько замков? – невольно вырвался у неё вопрос, когда она увидела в Олесиных руках увесистую связку ключей.
- Чтобы воры не влезли, - услышала она в ответ. - Мало ли, кому квартира наша глянется! В наше время надо ухо востро держать.
Лерочка, которая была всего на год старше, почему-то подумала, что если бы воры задались целью, они, наверное, открыли хоть сотню замков. Она была девушкой рассудительной и, обладая математическим складом, в уме всегда просчитывала все возможные варианты. Но на этот раз вариантов оказалось не так уж и много, потому что в их спокойном и тихом квартале бандитов не водилось. Грабителей тоже.
Олеся меж тем вывалила на стол учебники и тетради с формулами.
- Ну, как? – и она как лиса заглянула в глаза Лерочки, ‒ одолеешь мою математику или мне и впрямь придётся искать какого-нибудь профессора?
Лерочка взяла одну из тетрадей и увидала написанное красной ручкой и несколько раз обведенное слово «Философия».
- Как, и вы тоже философию изучаете? – удивилась она, - зачем она только в техникуме легкой промышленности нужна?
- Да ну… - отмахнулась Олеся, - непонятная наука. Вообще ни о чем. На той неделе какие-то жизненные циклы изучали. Не пойму, на фиг они нам сдались? На прошлой лекции нам битый час талдычили про какого-то Вебера. Вроде как он открыл какой-то закон, что в жизни всё периодически повторяется. Знаешь, как мой отец хохотал, когда увидел мои записи? «Как это, интересно, что-то там может повторяться, - спросил он, - когда жизнь постоянно меняется и ни секунды на месте не стоит?» А мама сказала, что всё это глупость, и Вебер этот недалёкого ума человек. Ну, давай уже, решай, что вон в той тоненькой брошюрке карандашом отмечено. Я пока чаю себе схожу налью.
Они сидели за столом уже больше часа.
Лерочка, которой уже хотелось поскорее пойти домой, наконец, справилась со всеми заданиями, в которых были и логарифмы, и сложные системы уравнений, и даже рациональные и иррациональные функции. С последними она, правда, немного поплутала, но всё-таки смогла найти правильное решение.
Девушка уже очень хотела есть, но признаться в этом она считала неудобным. Олеся, чувствуя себя хозяйкой дома, то и дело отлучалась на кухню и возвращалась то с яблоком, то с бутербродом. Лерочке она ничего не предложила, очевидно, посчитав, что утоление голода отразится на правильности ответов не в лучшую сторону.
Через час с небольшим та закончила писать и отложила ручку в сторону.
- Ну, вот и всё, - произнесла студентка, удовлетворенно поглядывая на сделанные ею же самой записи. – Тебе только переписать останется.
Она сидела на мягком стуле и никак не могла понять, отчего в квартире было так тихо. И хотя Лерочка любила, чтобы ей никто не мешал во время занятий математикой, в этот раз тишина, которая словно давила на уши, доставляла ей некоторый дискомфорт. Найти этому объяснение девушка, как ни пыталась, не могла.
- Ну, Лера, ну ты же обещала… - начала меж тем ныть Олеся, теребя её за рукав, ‒ задачки – это ещё не всё. Ты сказала, что со мной позанимаешься.
- Для первого раза достаточно, - повторила Лерочка, складывая в сумку свои вещи, ‒ всё остальное будет, но потом.
- Тогда и деньги я тебе заплачу потом, - тот час парировала Олеся, полагая, что этот аргумент остановит несговорчивую студентку.
Но та только усмехнулась и вышла в прихожую.
- Ладно-ладно, - примирительно сказала Олеся, - что уж, и пошутить нельзя? Или у вас там в институтах не шутят? Держи вот пятёрину, - и она сунула Лерочке в карман синюю сложенную в несколько раз бумажную купюру.
- Не много? – совершенно искренне удивилась Лерочка, ежемесячная стипендия которой состояла из трех таких купюр.
- А это, - в голосе Олеси уже слышались командные нотки, - тебе залог за то, чтобы ты пришла завтра и подготовила меня к экзаменам.
Дни Лерочки были расписаны по минутам, поэтому она отрицательно покачала головой:
- Завтра не получится. Если только в выходной.
- Какой выходной! – всплеснула руками Олеся, - ты что, не слышишь, что я тебе говорю? У меня экзамен на носу! - и она схватила студентку физмата за рукав.
- А у меня две лекции по дискретной математике и семинарское занятие по алгебраическим фракталам, - ответила та, освобождаясь от навязчивой Олеси, - так что если хочешь, в выходной приду, а раньше – она развела руками – никак. Ты уж извини.
- Прокталы какие-то, - недовольно наморщила нос Олеся и вздохнула: - Ладно уж, иди. Только в конце недели про меня не забудь.
И тут Лерочку словно прострелило.
- А где Серафима Львовна? – спросила она, испуганно глядя на Олесю, - жива ли она?
- Да что ей будет? – беспечно махнула рукой Олеся, - жива, конечно.
- Да… - споткнулась Лерочка о собственные мысли, - просто у вас тишина такая в квартире, словно никого больше нет. А ведь насколько я знаю, у тебя и мама, и папа, и брат, и бабушка.
- Руська, - равнодушно отозвалась Олеся, - опять у своей очередной пассии зависает, а бабка, - и она почесала кончик носа, - в доме престарелых. Мы её уже два года как туда сдали.
- К-к-к-как это – сдали? – изумилась Лерочка, - как старую вещь, что ли?
- Конечно, - кивнула Олеся, - как старую и ненужную вещь. – А ты, что на Луне живёшь, что ли? Сейчас все от стариков избавляются, как только тем черед приходит.
- Какой такой черед? – продолжала удивляться Лерочка, не понимая, куда клонит Олеся Дубовская.
- Да ну тебя, - и девчонка, которая была всего на год младше, наставительно произнесла: «Что со старухой возиться? Она вон из ума выживать уже начала. Да и мама сказала, что на неё только деньги уходят, а толку – никакого. Хорошо, хоть Загребалины подсказали, как от этой проблемы можно избавиться».
- А разве… - начала Лерочка, но Олеся перебила её: ‒ Лер, ну ты как ребёнок, ей Богу. В институте учишься, в математике сечешь, задачи вон какие сложные решаешь в два счёта, а простых жизненных вещей не догоняешь.
- Да, представь себе, Загребалины тоже свою Александру Васильевну в дом престарелых сдали, ‒
бывает и такое в жизни, к сожалению. Лина, очень жизненно написано 
