Такая приятная глазу степь давно закончилась. Полтора десятка всадников пробирались уже по предгорью, богатому буйными травами и перелесками с раскидистыми клёнами, высокими вязами и могучими дубами, опушки которых заросли непроходимыми кустами акации, и поэтому, чтобы не лезть в эту труднопроходимую чащобу, им приходилось объезжать её. Каждый из воинов имел ещё по заводной лошади, на которую пересаживался по мере усталости основной. Впереди всех ехал молодой всадник, мышцы которого только-только начали наливаться мужицкой силой. Остальные были намного старше, но относились к нему с уважением, так как он являлся вождём племени мадьяр и сыном Арпада – верховного князя всех племён угров, которого они называли надьфейеделем.
Звали всадника Золтан. Он вёл эту небольшую группу воинов в набег на франков. Пусть их было мало, но меньшему количеству и укрыться легче, так как их основная цель – отыскать пути-дороги для основного войска,а если удастся, то и женщин для себя пленить. После того, как болгарский князь Симеон вместе с печенегами вырезали всех стариков, женщин и детей у угров, им ничего не оставалось, как искать себе жён у соседей.
Взобравшись на очередной холм, по другую его сторону на берегу небольшого озера всадники увидели две юрты, отару голов в тридцать, молодого мужчину, который обрабатывал шкуру овцы, девицу, помогающую ему и собаку, лежащую рядом.
– Золтан, садаги, – молвил один из воинов.
– Вижу, – ответил тот и скомандовал: – у них до утра отдохнём, а завтра опять в путь.
Мадьяры не спеша подъехали к юртам. Навстречу им, отложив шкуру, шагнул хозяин. Собака поднялась и, злобно рыча и обнажив большие клыки, встала рядом. Девушка продолжала работать, изредка с интересом поглядывая на подъезжающих.
Вместо приветствия один из всадников довольно нагловато спросил садага:
– Это твоя жена?
– Сестра, – кратко ответил тот и, повернувшись к девушке, приказал: – Данур, иди в юрту!
– Погоди! – наглый мадьяр конём перегородил ей путь и радостно воскликнул: – Да она красивая! Золтан, я нашёл себе жену!
Он спешился и попытался протянуть к девушке руку, но собака, прыгнув, вцепилась в неё. Мадьяр мгновенно выхватил нож, вонзил лезвие животному в грудь, а затем бросил бездыханное тело к своим ногам. Ощерившийся, с окровавленным ножом он показался Данур таким страшным, что она вскрикнула, когда тот опять шагнул к ней и схватил за руку. Её брат бросился на защиту и одним ударом сбил с ног наглого мадьяра.
Всадники тронули коней и обступили брата с сестрой плотным кольцом. На женский крик из юрты появился пожилой человек с обнажённым мечом и, прихрамывая и помогая себе клюкой, направился к незваным гостям, громко крича:
– Оставьте моих детей в покое! Отойдите от них!
Опытной рукой воина отталкивая морды коней, он протиснулся к испуганно прижимающейся к брату дочери и заслонил собой от сбитого с ног мадьяра. Тот, мотая головой, поднялся с земли и, выставив перед собой окровавленный нож и злобно оскалившись, заорал:
– Уйди, старый! Дай мне поквитаться с твоим сыном!
– Хайдар не будет биться с тобой. Я не допущу пролития крови. Лучше уходите все!.. Хан Амрак не простит и покарает вас за обиду. Гнев его страшен.
– Мы не кого не хотели обидеть, – отозвался Золтан. – Никто из нас здесь не обнажит меча. Мы рассчитывали здесь переночевать.
– Разве приходят в гости, обижая хозяев?
– Мне понравилась твоя дочь. Я хочу взять её в жёны, – раздражённо ответил пеший мадьяр, прижимая к груди укушенную собакой руку.
– Поэтому ты захотел убить её брата? Или так теперь сватаются? Уходите!.. Горек для вас мой хлеб.
Золтан поморщился и скомандовал:
– Уходим… Ночевать мы будем в другом месте.
Отъехав, неудачный «жених», ожидая поддержки своим словам, обиженно произнёс:
– У этих садагов слишком много гонору. Они ещё не поняли, что теперь мадьяры хозяева Паннонии. Они до того чванливы, что отказываются отдавать своих девок нам жёны. Не мешало бы сбить с них спесь…
Золтан нахмурился, долго молчал, а потом ответил:
– Не время сейчас ссориться с ними, а жён себе мы найдём в другом месте.
Пожилой садаг, провожая взглядом уезжающих всадников, устало молвил:
– Хайдар, Данур, собирайтесь – перекочуем в другое место. Я не хочу больше встречаться с ними.
* * *
В небольшой келье было сумрачно. Восковая свеча догорала и начала чадить. Духовник императора Льва Евфимий вздохнул и поднёс к угасающей новую, которая ярко вспыхнула и осветила комнату. Келья его выглядела просто и скромно: простая неширокая кровать, стол со стулом, в красном углу несколько икон, а перед ними аналой1. На столе лежали подаренные императором две книги Библии: Книга притчей Соломоновых и Книга Иисуса Навина. Евфимий очень дорожил ими, так как в каждую из них вложен при переписывании огромный человеческий труд.
В дверь внезапно постучали три раза и произнесли слова молитвы:
– Молитвами святых отец наших, Господи Иисусе Христе, Сыне Божий, помилуй нас.
Евфимий удивился позднему визиту и зажёг ещё одну свечу. За дверью повторили снова слова молитвы, и только после этого он ответил:
– Аминь.
В келью вошёл высокий человек, перекрестился на иконы и шагнул к хозяину:
– Благослови, отец Евфимий!
После благословения духовник императора, прищурившись, вгляделся в лицо незнакомца:
– Не признаю тебя никак. Кто ты?
– Патрикий Никифор Фока.
– О-о-о, победитель сарацин в Италии, а теперь главнокомандующий армии. Слаб глазами я стал, не признал сразу. Что привело тебя ко мне?
– Император Лев назначил меня на эту должность и надеется, что я смогу защитить Константинополь от болгар. Я в этом не уверен, – Никифор помолчал, а потом поправился: – Скорее даже уверен, что не смогу… Снабжение воинов в плачевном состоянии, кони полуголодные, доспехи такого качества, что не выдержат попадание стрелы. От увиденного у меня на душе злость, ибо я знаю, кто в этом виновен.
– Изгони гнев из своей души… Христос наш учит, чтобы люди любили друг друга, не платили злом за зло, не судили, не убивали друг друга. Найди в себе силы простить...
– Простить?! – повысил голос патрикий. – Если бы это касалось только меня, я бы не беспокоился, но от этого зависит состояние войска и, соответственно, жизнь воинов. Разве для этого Христос взошёл на Голгофу?
– Он пожертвовал собой, чтобы сохранить наши души…
– Разве есть душа у того, кем движет сам дьявол? Разве его деяния не подрывают устои власти императора, возложенную на него Господом?
– Кого ты обвиняешь, сын мой?
– Я говорю о Стилиане Заутце.
Тень смятения посетила Евфимия. Именно этот человек уговорил императора Льва не назначать патриархом своего духовника. Он устало спросил гостя:
– В чём ты его обвиняешь?
– Большая часть золота, выделяемая для армии, прилипает к его рукам. Именно поэтому разбито болгарами войско Прокопия Кринита, а сам он погиб. Он устраняет всех в ком видит угрозу или мешает его тёмным делишкам: одних – в монастырь, других – просто в могилу. Разве это не так?
– Это похоже на правду.
– А разве не правда, что Стилиан подложил свою дочь Зою в постель к императору?
– Это был выбор самого Льва.
– Ой ли!.. Не находишь ли ты, отец Евфимий, странным, что нежданно-негаданно ничем не болевшая императрица Феофано вдруг умирает, а вслед за ней умирает и муж Зои Феодор Гузуниат? Ведь после этого император поселил её у себя во дворце.
– Что ты от меня хочешь? Ты зачем пришёл именно ко мне?
– Мне и многим другим не хочется, чтобы нами правила династия Заутцев. Стилиан уже вплотную подобрался к престолу. Если Лев сделает женой Зою, то в будущем ничто не остановит Стилиана стать императором. Именно от тебя зависит не допустить этого.
– Я услышал тебя, сын мой. Иди себе с Богом, мне нужно подумать.
Всю ночь духовник императора не смыкал глаз, размышляя над словами Никифора Фоки. Наутро он направился к императору. Тот возлежал ещё на ложе. Перпендикулярно ему, положив голову на его живот и раскинув волосы на его груди, лежала Зоя. Увидев такое непотребство, Евфимий недовольно поморщился. Нисколько не смущаясь и проигнорировав хмурость своего духовника, Лев весело произнёс:
– Я ждал тебя. Ты видишь эту прекрасную женщину? Я хочу, чтобы ты сегодня обвенчал нас.
«Как хорошо, что Никифор Фока заранее мне всё рассказал», – подумал Евфимий и, преодолев себя, выдавил на лице улыбку и ласково спросил:
– Разве я когда-нибудь желал тебе зла? – и сам себе ответил: – Нет, не желал. Я же тебе рассказывал, что в народе ходят слухи и сплетни о твоей связи с этой дурной женщиной. Ты можешь обвенчаться с любой другой, а иначе все подумают, что всё было правдой.
– Как ты можешь называть её «дурной»?
Евфимий молчал и только улыбался. Император от гнева раздул ноздри, отчего шумно задышал, а потом завопил:
– Ты отказываешься нас венчать?
– Да, это так.
– Тогда я найду другого священника, который перед Богом соединит нас.
Улыбка пропала с лица духовника:
– Любого, кто согласится на это, я предам анафеме2. Я не допущу это дерзновенное беззаконие.
Услышав эти слова, Зоя, не прикрыв платком распущенные волосы, залилась слезами и покинула опочивальню императора. Заплаканная, она прибежала к отцу и уткнулась в его колени:
– Всё пропало! Духовник императора отказался венчать нас. Остался один шаг, и я бы стала императрицей. Я так долго добивалась этого, а теперь… – она подняла глаза на отца. – Ты должен что-то сделать, чтобы в будущем твой внук правил ромеями.
– Хорошо, я уговорю императора, чтобы он отправил его в обитель святого Диомида. Пусть в его каменных застенках закончит свои дни.
– Этого мало…
– Я мог бы найти священника, который не побоится гнева служителей церкви и обвенчает вас, если не помешают враги.
– Ты испугался врагов? Ты, не задумываясь, убираешь их со своего пути.
– Для этого их нужно знать! – взорвался Стилиан. – Ты их знаешь? Ты их видишь вокруг себя? Да что ты можешь увидеть из постели императора!
– Я знаю, кто уговорил Евфимия поступить так, – раздался голос, и отец с дочерью увидели в дверях бывшего раба из сарацин по имени Самон. Евнух смело направился к Заутцам. – Я могу сообщить его имя.
– Ты подслушивал? – нахмурился василеопатор. – Да ты знаешь, что я с тобой сделаю?
– Ты можешь не бояться меня. Твоя дочь дала мне свободу, и я всецело верен ей.
– Ты веришь ему? – повернулся Стилиан к дочери.
– Да, он держит своё слово.
– Так что ты знаешь? – сбавил тон Заутца.
– Обещай представить меня императору, и я буду верен тебе, как и твоей дочери.
Стилиан оценивающе окинул его взглядом, поразмышлял немного и согласился:
– Я познакомлю императора с тобой, если услышу что-то стоящее и удостоверюсь, что ты верен мне.
– Можешь в этом не беспокоиться, – Самон довольно улыбнулся и продолжил: – Вчера вечером я видел как Никифор Фока заходил в келью к духовнику императора.
– Почему ты решил, что это именно он?
– Я слышал почти весь их разговор.
– Никифор, Никифор… – нервно начал тереть ладони Стилиан. – За ним войско… Он очень опасен.
– Я могу избавить тебя от него, – Самон дерзко смотрел на Заутцу.
– Ты? – удивился василеопатор. – Как ты это сделаешь?
– Не хочу отягощать тебя своими заботами. Сказал – сделаю, значит, сделаю.
– Ну что ж, – потёр
