Художник вышел к берегу. Стояла изумительная погода. Спокойствие царило в природе. Только насекомые нарушали тишину неназойливым, едва заметным гудением. Ни малейшего дуновения ветерка, ни облачка. Солнечные блики играли на поверхности реки. Свет проникал в глубь удивительно читой воды. Были видны камни и водоросли, лениво шевелили плавниками рыбы.
Он установил свой мольберт у самого края воды. Вот бы передать всю эту чудесную игру света! Художник принялся за работу.
Холсты скапливались в углу рыбацкой хижины, которую он снимал на лето. Ни один из них не удовлетворял художника. Что-то там было не то... Нет, все вроде бы верно, правильно... Некоторые коллеги даже восхищались нарисованным им. Но не он. Чего-то не хватало. Но чего? Он снова и снова принимался за работу.
Час за часом, на солнцепеке, прикрытый старым дырявым зонтиком, он пытался красками передать жизнь воды. Но не получалось. Выходили какие-то отдельные моменты. Вот это получилось, это нет... И то, что не получалось, перевешивало редкие удачи, значительно...
Но он не сдавался и неистово работал. Бесполезно. То, чего он хотел. никак ему не давалось. Напрасно он смешивал краски так и эдак. Ничего не получалось.
Устав от неудачных попыток, художник сел рядом с мольбертом, вытер выступивший на лбу пот, и задумчиво смотрел на реку.
Потом встал, спустился с обрыва к реке, вошел в нее и продолжал идти, пока вода не покрыла его с головой....
Не удалось ему сделаться ни Коро, ни ван Рейсдалем, ни Куинджи, ни Моне, ни Левитаном... Сколько их еще! Не удалось...
И теперь еще, проходя рядом с тем местом, где творил художник, кажется, слышна его отчаянная речь, яростная ругань, шуршание кисти, торопливо наносящей мазки, скрип шпателя...
Сейчас уже мало кто знает имя этого художника. Не каждый становится великим. Далеко не каждый... Иногда за это приходится платить непомерную цену. Но каждый по-своему реагирует на это знание.
