Э.Ж.
А не бог весть, что за знаменитость! да и возраст подсказывает – пора на печку, в валенки и – в дрёму, а ты всё публикуешь и тем хорохоришься…Чтобы так буквою откровенничать в белый свет – душа, верно, против: всё меньше любви в тебе становится – и к паблисити, и к питию, и к музыке… Вспоминаешь, и, небось, передёргивает? – и от срамных своих книжонок, и от дрянновыпитого, и вообще – от неправедно сделанного.
Зачем всё это было нужно, зачем не нашёл в себе сил отринуть, и если не вознестись, то хоть над мороком привычки приподняться? И поминаешь соблазны – запойную гульбу и череду женщин, слушаешь старые английские песенки и думаешь – не стоило! гоняться за дисками, внимать со слезою в душе кумирне, сочинять личное нотное нытьё… не стоило так по-детски смущаться женщин и предательски смущать их, трепетать в прикосновении и трепаться в углах о победах, возносить и преодолевать, унижаться и разменивать… совершенно не умея себя соблюсти, не зная во всём меры, чести и гордости.
Зачем всё так было, именно так, именно с тобою – ведь и в прошлом ты не был особенным глупцом, но плыл вместе со всеми – всякими и всяко…
Успокаивает ли то знание, что и поумнее тебя люди вели себя так же, и ещё хуже себя вели и их вели, и они в бездну падали?
Да умыта ли возрастом шагреневая личина совести?
Не вдруг сталось и презрение – не к людям (что человек один, что весь род людской – обильно пожившему людское кажется арифметикой и букварём), но к себе самое – за всегдашнее усложнение жизни, в восприятии её, в преодолении…
Ныне как зритель ты – в прошлое ли, в настоящее, и зритель презрен: зная, что существование наше не сложно и только сам человек намеренно превозносит себя над небесами, тем не менее, продолжаешь в корень не зреть и быть именно таким человеком, мня из животного высшие материи и тем объяснять своё усложнение простоты.
Но вот страсть, вся совокупность страстей – что это? А это самое то и есть, что всего лишь высшую амёбу – человека и объясняет животным. И это, утверждаешь ты, заключительное обыкновение: страстен, значит, прост!
Что же, добавлю в тон твоих словес и я – своих, призренных:
Обыкновение (так должно называться праведность существования) – это нечто разливанное, река эго, по какой плывёшь один, от начала и до конца, – резво плескаясь в пене судьбы или едва шевелясь уделом, поверхностью или ныряя до дна…
Кто-то, непрост, строит мостик (куда? зачем?) – фантомный, зыбкий, кто-то ищет брод – но оное ощупывание глубин мутит собственное истечение.
Итог: там, в конце всего – безбрежная пустыня, потому как жизнь есть иссякающий поток, а всяк умозрительные переправы ни на йоту не усложнят Бытия, но ты (я, мы), если не примем (рано или поздно) предначертанного свыше, то, вод не объяв, таки доплывём – и посуху!
Пески другой реки…. Вот там только никаких страстей, потому как Небытие.
Так ли мы плыли, вспомним?
-----------------------------------
2000, 2020
------------------------
заходи...
