***
...Ах, ты, ух ты. Пятьдесят рублёв пожертвовал – ж-жлоб треклятый: пол коробка спичек от сердца оторвал, отодрал, с кровью отковырнул и чуть не поперхнулся от желания пойти в обратку… Надо же… Чтоб ты з-здох – кобыздох. Ах, вслух нельзя – не положено вслух: а жа-а-аль!
Спаси т-тя Господи. Тьфу ты, напасть: еле выговорил.
И эта блядь старая – жмётся. Ручонки-то дрожат, дрожа-а-ат: но корысть, но выпендрон (щедрая – дескать, добрая – дескать, великодушная – дескать) своё берут… В Рай, поди, попасть хочет, жаждет, страждет – вот и отковыривает, на всякий случай: конфеточку с пряничком – да эдак, елейно; да эдак, умильно… Но по роже вижу: последнее отдаёт, бедолага, последнее. Ты почему, с-сучечка, такая бедная? а то бы, глядишь бы, и поболе подбросила. Ни дна бы, тебе, ни покрышки – за твою, за бедность. Ну да ладно.
Спаси т-тя Господи.
А эта бабка – с ума сойти – штуковину отмахнула. Да с таким благоговением отмахнула–тась… Ну: дура-дурой, а ведь, что самое смешное: меня, да-да – меня, считает беднее и глупее её. Ай-яй! Знала бы, наивная, от инфаркта сдохла бы – в сий минут. Да меня, под пистолетом, работать не заставишь. Да я, больше имею, чем рядовые спекулянты. До чего ж люблю наивных и ассиметричных. Прям, в жопу готов расцеловать, наивных и ассиметричных, от избытка чувств. Надо ей пообещать – заслужила:
Спаси и сохрани, и помилуй т-тя Господи!
А этот, ш-шкаф, семь на восемь – восемь на семь, даже не взглянул ни на кого. Скотина здоровая. По роже вижу, что – грабитель. До кончика хвоста – грабитель. И я бы грабил, кабы не боялся. У-у-у, гад! Кем же ещё быть, с такой-то цветущей харей. Знамо дело: или начальник, или мусор, или грабитель, или убийца. Всех бы, поубивал бы, – пышущих здоровьем и красотой. Как бешеных собак: всех бы, поубивал бы. Одну бы дамочку, со связанными руками и ногами, для услады, себе оставил бы, а остальных всех – поубивал бы.
А вот и дамочка, годящаяся для услады. Ах, с каким бы наслаждением, сейчас её – эдак, мерзопакостно, пошло и грязно изнасиловал. Мо-о-орщится – стерва. Видок, ей, мой, видите ли – не нравится. А мне нравится её пышная рожа? И денежку, подлюга, дала не мне, а конкуренточке сопливой. Та, ведь, молокососка, тоже смотрится (пока ещё), свежо. И этот, с блатными манерами, и с похотливыми глазками, туда же: ей денежку, а мне – хер в грызло. А за что? За что – такая несправедливость? А вот эта, горбунья: молоде-е-ец, молодчи-и-ина… Просекла отношение этих пижонов к моей конкуренточке и воспылала негодованием. И мимо неё, эдак – с укором, с укором, а мне – купюру – да приличную, да повертела (якобы для своей нужды), чтобы молокососка видела, какую, она, мне денежку кладёт. А какой укор (положа руку на сердце), какой укор? Зависть; что эту безнравственную девочку, скоро пороть будут во все ш-шэли, ежли ужо не порют… а её (древненькую) – не будут, а её (древненькую) – не хочут. Хи-хе. А ей обидно. А ей досадно. Ху-хо. Вот и весь укор. Вот за это она ей и гроша ломаного – не даст. Даже, если, та воочию с голоду подыхать будет, а я – с жиру беситься, то всё равно: ей не даст, а мне – даст. Так ей, с-суке, и надо; потому что она молодая и пока ещё красивая… Но эта тропинка её очень скоро сгубит, и вот тогда она ей даст, и то – если не узнает, а если узнает, то лишь позлорадствует… Надо этой горбатой колдунье пообещать…
От чистого сердца: Спаси т-тя Господи, и дай т-те Бог здоровья, и до беспамятства пьяного хахаля – (шепотком) не трезвого же. А вот этот: к-козёл, зна-а-ает, зна-а-ает мимо кого проходит… Не только – не подал, но и до кучи люто-брезгливой ненавистью пылает. …И дали бы ему волю – взял бы грех на душу. Взял бы! По глазам вижу – фашист проклятый. А за что? Я же никого не убил, не порезал, не ограбил… Так нет же: убийц боятся, ненавидят, даже чуточку брезгуют, но “уважают”, но пишут книжки про них. А я? не убийца, не грабитель; но меня презирают, презирают и боле ничего. А один, пидор, сказал, что-де: нищий-попрошайка несёт своей подоплекой скрытой безнравственности, больше разрушения, нежели, некоторого типа – убийцы. И ещё, хер знат что, плёл в доказательство растлевания целого (какого-то)… и напирал, гад, именно, на физические последствия… вот что, обидно… У-у-ух, зверёныши! До чего же ненавижу этих умных. Они же – псы (если правде в глаза заглянуть) – правильно всё понимают. Особенно их много плодиться при тиранах. Потому нас при тиранах, практически и не видно. Они нам, видите ли – работу дают. А на хрена мне их работа?
Вот уж кого бы я – вешал бы, жёг бы, пытал бы на дыбе, рвал бы по кусочкам; так это – не красивых, не богатых, не здоровых, не начальников, – а умных, именно умных. Тех бы, просто убивал бы, а умных: терзал бы, терзал бы, терзал бы… насиловал, мучил, марал экскрементами – фу, слово какое страшное: гавяшками, так душевней (хи-хе) всякими и, только после этого – убивал бы. Господи, услышь мою мечту! …И помози!..
Примерно 1990-1992 года Максим Горбунов
Сегодня Ремесленник, или Rэm.
